Читать книгу "Когда пируют львы - Уилбур Смит"

– Ну хорошо. Но все же я обнаружил инконку, почему ты не даешь мне выстрелить?

Столкнувшись с таким упрямством, Шон замолчал, но еще крепче сжал ружейное ложе. Чтобы победить в споре, Гаррику придется отобрать ружье – брат это знал и потому начал дуться. У подножия откоса среди деревьев Шон остановился и искоса посмотрел на Гаррика.

– Ты поможешь, или мне горбатиться одному?

Гаррик опустил глаза и пнул сухой ствол. Мальчик шумно чихнул – по утрам сенная лихорадка особенно донимала его.

– Ну? – не унимался Шон.

– Что делать?

– Стой здесь и считай до тысячи. Медленно. Я дугой пройду по склону и остановлюсь там, где вчера вышел инконка. Когда досчитаешь, поднимайся по ущелью. С полдороги начинай кричать. Инконка появится на том же месте, что и вчера. Все понял?

Гаррик неохотно кивнул.

– Взял с собой поводок Тинкера?

Гаррик достал упомянутый предмет из кармана, и собака, увидев поводок, попятилась. Шон схватил ее за ошейник, и Гаррик прицепил поводок. Тинкер прижал уши и укоризненно посмотрел на них.

– Не отпускай его. Старый инконка порвет его на куски. Теперь начинай считать, – велел Шон и полез вверх по склону.

Он обходил ущелье далеко слева. Трава на склоне скользкая, ружье тяжелое, к тому же в траве оказалось много камней. Шон в кровь разбил большой палец на ноге, но не останавливался.

Сухое дерево на краю кустарника послужило Шону ориентиром. Мальчик поднялся выше дерева и замер на самой вершине, надеясь, что колышущаяся трава скроет его голову, заметную на фоне горизонта. Он тяжело дышал. Отыскав камень размером с пивной бочонок, чтобы упереть дробовик, он присел. Положил ствол ружья на камень, направил вниз и повернул направо и налево, чтобы убедиться, что линия огня чиста. Он представил себе, как самец появляется на линии прицела, и его охватило возбуждение: дрожь пробежала по рукам, плечам и спине.

– Его не придется вести, он будет двигаться медленно, – прошептал Шон. – Выстрелю сразу в холку.

Он раскрыл ружье, достал из кармана рубашки два патрона, вложил их в казенник и снова защелкнул ружье. Потребовалась вся сила рук, чтобы оттянуть большие фигурные курки, но он сумел это сделать. Теперь ружье было заряжено, курки взведены. Шон положил дробовик перед собой и посмотрел вниз по склону. Слева от него темно-зеленое пятно – вход в ущелье, прямо под ним – открытое пространство, поросшее травой, где пройдет самец. Шон нетерпеливо откинул со лба морые от пота волосы – они мешали смотреть.

Минуты тянулись медленно.

– Где там Гарри? Каким он иногда бывает болваном! – возмутился Шон и словно в ответ услышал крик Гаррика. Слабый звук шел далеко снизу, его заглушали кусты. Один раз яростно залаял Тинкер – он тоже дулся, пес не любит поводок. Шон ждал, положив указательный палец на курок, и следил за кустами. Гаррик снова закричал, и самец показался из укрытия.

Он бежал быстро, высоко подняв нос и прижав рога к спине. Шон повернулся, совмещая мушку прицела с черной холкой. Мальчик выстрелил из левого ствола, и отдача сбила его на землю; в ушах гудело от выстрела, в лицо ударил запах горелого пороха. Шон с трудом встал, держа ружье. Самец лежал в траве – он блеял, как ягненок, и бил ногами, умирая.

– Я свалил его! – закричал Шон. – Попал с первого выстрела! Гарри, Гарри, я его свалил, свалил!

Из кустов появился Тинкер – он тащил за собой не отпускавшего поводок Гарри, и Шон с криком побежал им навстречу. Под ногу ему попал камень, и мальчик упал. Дробовик вылетел у него из рук, и второй ствол выстрелил. Очень громко.

Когда Шон поднялся, Гаррик сидел в траве, стонал и смотрел на свою ногу. Выстрел разнес ее под коленом в клочья. В ране виднелись белые осколки кости, и била кровь, густая и темная, как патока.

– О Боже, Гарри, я не хотел!.. Я поскользнулся. Честно, поскользнулся…

Шон смотрел на ногу брата. Лицо его побледнело, глаза округлились от ужаса. Кровь лилась на траву.

– Останови кровь, Шон, останови! Ой, больно! Шон, пожалуйста, останови кровь!

Шон, спотыкаясь, подошел к брату. Его мутило. Он расстегнул пояс и захлестнул его на ноге Гаррика, теплая кровь пачкала руки. С помощью ножен он плотно перетянул рану. Кровотечение пошло на убыль, и он закрутил пояс еще сильнее.

– О, Шон, мне больно! Как больно!

Лицо Гаррика стало восково-бледным, он дрожал, словно оказался в объятиях холода.

– Я позову Джозефа, – запинаясь, сказал Шон. – Мы вернемся быстро. Боже, Гарри, прости!

Шон вскочил и побежал. Он падал, катился по земле, вставал и продолжал бежать.

Шон вернулся через час. Он привел троих слуг-зулусов. Джозеф, повар, прихватил одеяло. Он закутал в него Гаррика и поднял на руки; когда раненая нога повисла, Гаррик потерял сознание. Когда слуги начали спускаться с откоса, Шон посмотрел на равнину – на дороге в Ледибург виднелось облачко пыли. Один из конюхов скакал в город за Уэйтом Кортни.

Когда Уэйт вернулся в Тёнис-крааль, его ждали на веранде. Гаррик был в сознании. Он лежал на диване. Лицо у него было бледное, кровь просочилась сквозь одеяло. Ливрея Джозефа была в крови, кровь засохла на руках Шона. Уэйт Кортни взбежал на веранду, остановился над Гарриком и отбросил одеяло. Секунду смотрел на ногу, потом очень осторожно снова прикрыл ее.

Уэйт поднял Гаррика и отнес в коляску.

С ним пошел Джозеф. Вдвоем они усадили Гаррика на заднее сиденье. Джозеф держал его, а мачеха положила раненую ногу мальчика себе на колени, чтобы ее не трясло. Уэйт быстро поднялся на сиденье кучера, взял вожжи, потом повернул голову и посмотрел на Шона, все еще стоявшего на веранде. Отец ничего не сказал, но взгляд его был ужасен.

Шон не мог смотреть ему в глаза. Уэйт Кортни взмахнул кнутом, и лошади снова понесли коляску в Ледибург; Уэйт яростно подгонял их, ветер сдувал его бороду в сторону.

Шон глядел им вслед. Коляска исчезла за деревьями, и мальчик остался на веранде один; потом неожиданно повернулся и вбежал в дом. Промчался через него, выскочил через черный ход и кинулся по двору к седельной. Здесь он снял с крюка узду и побежал к загону. Выбрал гнедую кобылу, загнал ее в угол загородки и наконец обхватил руками ее шею. Вложил ей в пасть удила, затянул ремень под челюстью и вскочил на ее голую спину.

Он пустил лошадь рысью и погнал к воротам, подскакивая, когда она поднималась под ним, и снова опускаясь, когда она приземлялась. Приноровившись, Шон повернул лошадь в сторону дороги на Ледибург.

До города было восемь миль, и коляска добралась раньше Шона. Он нашел ее у приемной доктора Ван Роойена – лошади тяжело дышали, их шкуры потемнели от пота. Шон соскользнул со спины кобылы, поднялся по ступеням и осторожно приоткрыл дверь. В комнате пахло хлороформом. Гаррик лежал на столе, Уэйт и его жена стояли по бокам от него, доктор мыл руки в эмалированной раковине у дальней стены. Ада Кортни молча плакала, лицо ее было залито слезами.