Читать книгу "Пленники Пограничья - Виталий Сертаков"

Дядя Саня неловко округлял рот, слова без согласных у него получались довольно смешно. Но смеяться мне не хотелось, мне казалось, что вот-вот произойдет нечто отвратительное. Что-то меня беспокоило, какой-то посторонний запах носился в вечернем воздухе.

— Но вы, кровники с Холмов, как сказать… должны мир нашими глазами увидеть, — нервно продолжал дядя Саня. — Советники Атласа клятву верности с юношей дали. Валентин отказывался выбрать путь с ними, за дальние моря, и поступил разумно, потому что советники, как сказать, умерщвляли детей… Верь-не-верь, они могли спеленать его руки и разум, увезти в Бразилию, как спеленали много заходов солнца иных отпрысков, но хвала всеведущим духам, Палата септов мудростью насилие попрала. У Николаса не оставалось двух путей, как пригнать несколько магических черепах в саянскую тайгу… Еще две жизни человека, и Эхусы перестанут давать потомство, а поможет им, верь-не-верь, только русский юноша Валя. Советники спустились с туч на своем невидимом круглом звере, они разводили руками и говорили о том, как из холодной сибирской земли немного тепла для выпаса вытянуть. Они втыкали в траву, как сказать… приборы, делали замеры, а буквально спустя три заката с воздуха упали… ммм…

— Вертолеты, — подсказала английское слово тетя Берта.

— Да, вертолеты! — Саня плюнул на вежливость к языку и принялся вставлять новые русские слова. — Спустилась милиция и невольные собаки…

Я сидел на террасе, рядом с братьями Дрю и моими сестрами, Мардж и Каролиной. В гостиную нас не пустили, потому что и без нас там было очень тесно, но двери оставались открытыми, свободно пропуская каждое слово. Одним ухом я слушал то, что творилось в гостиной, а другим — то, что происходило вокруг. Солнце почти скрылось за лугом, на дорогу упали длинные тени, вот-вот должен был пойти дождь. Наши вежливые кровники оставили свои авто ярдов за двести от дома, на специальной утрамбованной площадке, чтобы весь дом не провонял бензином. Но мне казалось, что со стоянки тянет не только удушливыми ароматами техники. Вроде бы там прохаживался кто-то живой…

После слов дяди Сани все произошедшее в Сибири снова вспомнилось отчетливо и резко. Я снова услышал, как рыси, посланные моим папой, рвут на части русских снайперов, как предатель Шпеер стреляет в наездницу Марию, и как Анка Лунина случайно заслоняет его своим телом, и снова услышал, как втыкается в нее пуля, посланная моим отцом…

Мой папа, Филипп Луазье, попал в нее случайно, он испугался, что Шпеер убьет меня. Вместе с Григорием, Саней и другими русскими братьями папа пришел в лес и вооружился ненавистным огнестрельным металлом, чтобы помочь людям Атласа уберечь их магическую черепаху от рук русской разведки.

В результате люди Атласа спасли Эхуса и вывезли его на своем летающем звере, но с этого момента у фэйри начались неприятности…

Никто меня не обвинил, никто не назвал по имени, но и так было ясно, что думали мои родственники.

Я не был виноват в том, что случилось в России.

Но я похитил снегоход и отвез девочку Анну в горы, к ее брату. Мой папа стрелял, желая защитить меня, и перебил девочке позвоночник. Это я был виноват в том, что русские военные обратили внимание на поселок Фэйри в тайге. Это я виноват в том, что семьям Григория и дяди Сани пришлось пережить допросы, а теперь им придется бежать. Только куда им бежать, непонятно. Ведь это мы бежали к ним, в Россию, всей семьей, когда папу начала преследовать полиция.

— …Милиция спустилась, изображая богов, но не они были боги, и не те, кто их послал за нашей кровью. А люди Атласа, верь-не-верь, исчезли, — развел руками дядя Саня. — Шпионы со звездами на плечах до заката, как сказать… шныряли по садам, нарочно топтали сапогами наши всходы, делая вид, что ищут, как сказать… машины для выгонки пьянящего меда. Они не знали языка собак, но принуждали их обнюхивать сушеные травки в каждом сарае… Они жалили Григория черными словами, как сказать… Почему у взрослых нашего септа не заменены паспорта, и почему мы не принимали участия в их переписи? Но их черные слова остались пустыми, как дым, ведь у Добрых Соседей нет вины перед властью обычных. Верь-не-верь, перепись занимала милицию меньше всего… Они остатки ума от злобы, как крупу, рассыпали, потому что искали одного из наших юношей. Его незаконно заковали в Красноярске, но люди Атласа разбили цепи, и кровник уйти в тайгу успел…

Потом за милицией спустился вертолет, и жалкие служители зла не посмели никого с собой забрать. С их свирепых лиц капала злоба, но они не посмели. Вертолету у нас даже негде сесть, милиция по веревкам забиралась… На следующем восходе Григорий хлопнул в ладоши, собрался септ, и большинство рук поднялось за переселение. Мы просить английских кровников о помощи решили…

Я с трудом проглотил слюну. Дядя Саня говорил на Древнем языке с акцентом и путал слова, но ошибиться было невозможно. В Сибири затевалось что-то действительно плохое. Новость была отвратительная; только маленькие дети не поняли, что она может означать, но взрослые словно окаменели. Малыши бегали вокруг дома, смеялись, затевали возню под крыльцом, но их никто не останавливал. Здесь были близняшки дяди Дрю, дочка Самюэля, двое не знакомых мне малышей. Мы глядели на них с террасы и чувствовали себя жутко старыми, потому что старость — это не тогда, когда выпадают зубы, а когда узнаешь много лишнего. Когда узнаешь много лишнего — пропадает желание играть, руки опускаются, и ребенок становится взрослым. Мама говорит, что детям нельзя мешать в их играх.

Потому что детство может закончиться внезапно.

— А что сказали люди Атласа? — осведомилась тетушка Берта.

— Они согласились, что новый договор не может исполняться. Они согласились, что нам лучше уехать, и сразу же помочь деньгами вызвались. Но на своем звере они никого перевозить не будут, якобы он тоже не совсем здоров… Они сказали, что теперь и речи не может быть о переброске в тайгу дряхлых и больных Эхусов. Но самое худшее не это…

Дядя Саня остановился передохнуть, его голос дрожал. Я подумал, что никогда еще не видел его в таком состоянии. В деревне дядя Саня со всеми разговаривал весело, улыбка не сходила с его обветренного румяного лица. От мамы я знал, что за четыре дня в доме дядюшки Эвальда Саня ни разу не вышел на улицу и ничем не поинтересовался. Он сидел в своей комнате, уставившись в окно, и репетировал выступление перед Палатой.

— Мне больно вам черную весть нести! — выпалил русский кровник. — Но советники Атласа на восходе солнца потеряли юношу! Верь-не-верь, главы Палаты лицом к Священным холмам ручались за его здоровье, а Валентин Лунин не отвечает на призывы по воздуху…

— Вы имеете в виду телефон? — поморщился Питер Лотт.

— Да, да, телефон… Мы нашли телефон Игоря Лунина в Петербурге, но тот дал клятву, что не знает, где его племянник. С дядюшкой заключили малый гранитный договор, чтобы он рядом с матерью Валентина превращался в рыбу. Мать верит, что юноша у нас, в деревне, она занята в Петербурге и, верь-не-верь, не сознает размеров бури. Слишком большие горести и много золота бедную женщину ударило…