Читать книгу "Годен к строевой! - Михаил Серегин"

Резинкин пропустил все эту галиматью мимо ушей. Ему бы на ногах устоять. Говорили, будет автобус. Пока до Твери докатят, он немного отойдет от вчерашнего.

- Резинкин!

- Здесь!

- Не здесь, а «я»! - внушил персонально капитан.

- А вы? - не понял Витя.

Призывники дружно заржали.

- Говори «я».

- Вы. То есть я. Я!

- Ногузадерищев!

- Я!

- Надо же, и такие фамилии бывают?! Ни хрена себе!

- Я!

К капитану сзади подошел маленького роста конопатый паренек со здоровенной сумкой в руке и потянул его за рукав.

Офицер отдернул руку и вытаращился на чудо.

- Здесь в армию забирают?

- Фамилия?

- Иванов.

По списку выходило, что Ивановых аж трое.

- Имя?

- Иван.

- Становись в строй.

Таща ношу, Иванов встал в самом конце.

- Решил все два года на своих харчах продержаться? - не удержался капитан, сравнивая габариты сумки и парня.

- Кушать люблю.

- Пора бросать эту вредную привычку.

- В армии совсем не едят? - перепугался Иванов.

- Нет. В армии принимают пищу. Сейчас выходим за ворота и садимся в автобус. Нале-во!

Призывники недружно повернулись и потопали за офицером, расселись в автобусе.

Резинкин прилип к стеклу и, не помня себя, махал до тех пор, пока видел мать, отца и Аленку. Потом он откинулся на спинку кресла и скосил глаза на сидящего соседа.

- Здорово, приколист.

Только не это. На него смотрела улыбающаяся ряха.

- Так что там у меня между ног? Член?

- Я сказал «член»? Извини. Скорее сапожный гвоздик.

Витя видел, как под кофтой дернулся здоровый бицепс, и прикрыл голову руками от возможного удара.

- Не боись, вша.

- Не боюсь, не боюсь. Ты, наверное, качался на анаболиках?

Мозги у здорового сразу ушли в сторону.

- Ну и что? Ты же видел мои руки, я из тебя дух вышибу одним ударом.

- Тогда твой гвоздик все время повернут на шесть часов.

- Что?! - Крепкая рука скрутила свитер у горла.

- Вы, двое! - Капитан повернулся на шум. - Если не успокоитесь, я позабочусь о том, чтобы вы попали куда подальше.

Здоровый утихомирился.

- А мы и так попали, - послышалось из самого конца.

Резинкин узнал тонкий голос.

- Иван Иванов!

- Я!

- Разговоры!

Все заткнулись и некоторое время ехали молча. Автобус вышел на трассу и набрал скорость. Замелькали березки и осинки. Тяжелые веки закрылись, и Витек провалился в сон.

* * *

Пополнение живо выбиралось из кунга - пассажирской будки, установленной на «КамАЗ», - и под строгим оком покупателя, отобравшего в областном военкомате партию для своей дивизии, строилось в две шеренги рядом с машиной.

- Иванов, быстрее, сумка у тебя меньше не стала. В поезде все слопать не успел, что ли? - Старший лейтенант Кобзев, командир третьей роты отдельного мотострелкового батальона, строил вновь прибывших.

- Кушать люблю, товарищ старший лейтенант.

- Получишь направление в учебку на повара.

Все восемнадцать гавриков стояли в две шеренги и вертели головами по сторонам.

Первое обстоятельство, неприятно поразившее Резинкина, - высокий забор из толстых стальных прутьев, выкрашенный в коричневый цвет. Солнышко еще не успело над оградой подняться и совсем не греет. Ветерок пронизывающий гуляет. Ничего себе утречко.

Стоило ехать на поезде почти сутки, для того чтобы оказаться в какой-то дыре под Самарой да еще наблюдать свободу сквозь заграждение.

Правда, он и не ждал океанского песчаного берега, усыпанного стройными, грудастыми, загорелыми, крепкими телками. Где выбираешь любую и можешь прямо тут же пам-парам-пам-пам. Потом вторую, третью, и работаешь, прямо как заводной.

Резинкин сердцем чуял - будет секс, только без его согласия.

Немного левее, на огромном плацу, строй солдат - человек сто, не меньше, топает по кругу, построившись в колонну по четыре.

Рота приблизилась, и Резинкин услышал, как парень с тремя лычками на погонах громко и отчетливо скомандовал:

- Рота!

Ответом ему прозвучало три мощных удара сапожищами об асфальт.

«Чего это он их топать заставляет?»

Откуда-то из середки роты раздался нечеловеческий вопль:

- Душары! Че встали, бегом в баню подмываться!

Строй загоготал.

- Разговоры! Рота, стой!

Все солдаты были одеты одинаково, и у Витька все слилось перед глазами. Он не различал лиц. Видел только единообразную зеленую шевелящуюся массу. Парень с лычками развернул строй к себе лицом и картинно стал орать, так как офицеры стояли совсем близко:

- Запомните, умных в армии нет, значит, самый умный тот, кто командует. Еще одна фраза - и завтра состоится военный парад отдельно взятой за жопу роты.

- А если дождь, товарищ сержант? - выдавило чудо из строя.

- Никого нигде не чешет, солдат. Мне по фигу, по мокрому или на сухую. На сухую больнее, знаешь, да?

С широкого крыльца по ступенькам двухэтажного зданьица, напоминавшего небольшой особнячок, спустился офицер с журналом в руках и направился в обход плаца к выстроившемуся пополнению.

Резинкин никак не мог понять, почему он не срезает угол. Ведь через эту здоровую заасфальтированную поляну короче.

Подошедший поздоровался с Кобзевым за руку, правда, после того, как лейтенант, хоть и нечетко, но все же отдал ему честь. Офицер был в чине подполковника. Щеки у него были красными, незлые глаза-щелочки оглядывали новобранцев с неподдельной тоской.

Наблюдая за мужчинами в форме, Резинкин машинально ковырялся в курносом носу и пытался внушить сам себе, что попал в армию. До этого он видел, как отдают честь, только в американских фильмах.

Штатовские актеры делали это резко и торжественно. А наши как-то так запросто. «Здоров - здоров». Получалось, между прочим, и по-житейски.

Интересно, а если бы лейтенант не приложил пятерню к голове?

- Боец! Сопли оставить дома забыл! - Подполковник рявкнул от души, и Резинкина передернуло. Чего ж так орать-то, не в лесу ведь. - Смирно! - снова рявкнул офицер с красными щеками. Молодые вытянулись. - Вольно, - раскрыв журнал, старший нахмурился. - Кто умеет работать на компьютере, шаг вперед.