Читать книгу "Меченные злом - Виталий Гладкий"

Как и Вазяев, старуха оказалась пустым номером; нужно было приглашать следующих.

– Нет. – Слезящиеся глаза Таисии Павловны вдруг затвердели, покрылись тонким льдом. – Ко мне попрошайки не ходят.

– Почему так? – не мог не заинтересоваться майор такой разительной метаморфозой.

Старуха независимо пожала плечами и промолчала.

– А все же? – продолжал допытываться Артем – Я не подаю, – отрубила Таисия Павловна. – Все они проходимцы.

Вот те раз! Выверты человеческой психики. Жалость и жестокость в одной упряжке.

– Ну почему все? Многие из них стали бездомными попрошайками вовсе не по своей воле.

– А вы газеты читаете?

Вопрос на засыпку, с неприязнью подумал майор. Не хватало еще дискуссию устроить на какую-нибудь злободневную тему.

– Иногда, – уклончиво ответил Артем.

Он не очень жаловал прессу. За последние годы газет расплодилось столько, что впору было запутаться. Но почти все они казались ему близнецами: одни и те же избитые темы, оголтелое беспардонное вранье, высосанные из пальца сенсации, густо приправленные сексом, и непременные кроссворды, большей частью неумные и непрофессионально сработанные – для бездельников.

– Попрошайками управляет мафия. Цыгане и прочие.

– Не везде и не всегда. И вовсе не мафия, а кучка подонков. Но чаще всего дети и впрямь голодны… – Заметив, что Таисия Павловна недовольно поджала губы, он не стал влезать в высокие материи и уточнил: – Значит, к вам эти попрошайки не наведались?

– Нет.

– Вы их только слышали или видели?

Старуха заколебалась, но, заметив насмешливый взгляд майора, сухо буркнула:

– Видела.

А то как же, подумал Артем. Чай, от дверного глазка не отходишь целые сутки… старая грымза. Подъездный летописец. Впрочем, такие кадры для угрозыска – золотое дно.

– Вам они знакомые?

Ему было известно, что организованные попрошайки разбили город на районы, как дети лейтенанта Шмидта из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова. Более сильные группировки захватили прибыльные вокзалы, рынки и церкви, а разной мелюзге достались спальные районы, где поживиться было очень трудно – напуганные мафиозными разборками обыватели боялись открывать двери даже официальным представителям власти, особенно в вечернее время.

– Еще чего! – фыркнула Таисия Павловна. – Мне таких знакомых только и не хватало.

– Я имею ввиду, что, возможно, вам уже приходилось их встречать.

– Никогда.

– Какого они возраста?

– Не старше двенадцати лет.

– Сколько их было?

– Трое. Два мальчика. И девочка. Знаете… – Старуха наморщила лоб и с силой потерла виски – наверное, чтобы согреть стылые мысли. – Они были какими-то не такими…

– То есть?

– Ну, чистыми… Обычно попрошайки носят всякое рванье, а эти были одеты вполне, я бы сказала, прилично.

– Завидонов открывал им дверь?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Я ушла на кухню пить чай.

Понятно. Ушла на кухню, закрыв дверь в прихожую поплотней, чтобы звонок не слышать.

Раздражает, понимаете ли. На нервы действует. Ах, как жаль бедных бездомных детей…

Ути-пути…

Таисия Павловна ушла, гордо и независимо держа сухую аккуратную голову. Ни дать, ни взять, аристократка в седьмом колене. Интересно, кем она работала до пенсии? Неужто несла "светлое и возвышенное" в массы? Бывший политработник или агитатор, решил Артем, и дал отмашку Сипягину – продолжаем, следующий.

А в голове безжалостно и больно вращался буравчик, вгрызаясь в мозги: что он скажет Маняше, жене Мишки, которую вскоре должны были привезти домой своим транспортом парни из ОМОНа? Какими словами ее можно утешить?

Артем чувствовал себя так скверно, как никогда прежде.

Глава 2

Независимо сплевывая и засунув в руки в карманы брюк, Леха Саюшкин шагал по аллее парка с видом человека, которому некуда спешить. Вечер выдался теплым и тихим. Ветер поменял направление и теперь неприятные запахи расположенного в черте города химзавода относило за околицу – туда, где раскинулись яблоневые сады бывшего совхоза, а ныне какого-то частно-кооперативного уродца, рожденного на заре демократизации.

Потому воздух в парке был прозрачен и чист.

Саюшкин был вор и имел весьма специфическую воровскую "специальность". Он "работал" по животным, а точнее – крал собак. Несмотря на малую доходность такого "бизнеса", Леха временами жил кучеряво.

Немногие обыватели знали, что никчемная лохматая шавочка, уродливое, искусственно выведенное, создание, почти не похожее на собаку, может стоит даже не сотни, а тысячи долларов. Далеко не бедные владельцы таких генетических чудовищ готовы были выложить за своих пропавших любимцев тому, кто их вернет, большие деньги, иногда ненамного меньше рыночной стоимости экзотических и очень редких четвероногих.

Правда, с такими чокнутыми вор не связывался: в случае прокола, они могли запросто отправить его вперед ногами. А уж возможностей у этих нуворишей размазать Леху по полу вполне хватало. Притом чужими руками и за гораздо меньшую цену, нежели стоил их воистину золотой песик.

И Саюшкин возвращал. Хотя чаще всего работал по заявкам. Это когда некое неизвестное, но богатое, лицо заказывало чудо-песика по сходной цене. Вот и этим теплым вечером Леха вышел на охоту. Его целью был крохотный, но злой гаденыш какой-то уникальной породы, название которой даже выговорить было трудно.

В злобности своего "объекта" Саюшкин уже успел убедиться – два дня назад микроскопическая псина, походя, тяпнула его за ногу, будто чувствуя в нем будущего обидчика. Укус болел до сих пор, и Леха, наблюдая за резвящимся на парковом газоне кобельком, с мстительной радостью представлял, что он с ним сделает, когда пес попадет в его мешок.

Впрочем, это был всего лишь минутный порыв. Саюшкин просто не мог нанести вред четвероногому другу человека. Он любил собак, и они почти всегда отвечали ему взаимностью. Леха умел найти общий язык, образно выражаясь, практически с любым псом, даже самым злобным, который и хозяев особо не праздновал. Была у Саюшкина какая-то внутренняя сила, заставляющая собак подчиняться ему почти моментально. Он был уверен, что укусивший его песик уже сожалеет о содеянном. Наверное, в тот момент на маленького уродца что-то нашло. Леха знал, что собаки подвержены сменам настроения точно как люди. Разве можно их за это винить?

Сегодня пса прогуливала сама хозяйка. Такой поворот дела вполне устраивал Саюшкина.

Он следил за "объектом" уже больше недели, и все это время элитного уродца сопровождала служанка, женщина лет сорока.

Леха просто пожалел ее. Он представлял, какой поднимется шум и гвалт, когда хозяин песика узнает о его пропаже. И тогда бедной женщине точно несдобровать. Хозяин может заставить ее заплатить за пса. А он стоит бешеных денег. Не меньше, чем однокомнатная квартира. Как бы не пришлось служанке из-за этого уродца пойти по миру.