Читать книгу "Тень - Карин Альвтеген"

Сольвейг быстро осмотрела второй шкаф и вышла в гостиную вслед за Марианной. Мебель почти вся старая, за исключением дивана. Комод, книжная полка, дорогих вещей нет. Кровать перед телевизором, рядом на столике телепрограмма, две карточки моментальной лотереи со стертым защитным слоем без выигрыша и поразительное количество лекарств. Ровными рядами они лежали на столе, на листе бумаги в клетку с написанными от руки датами. Марианна прочитала названия на металлических блистерах. Imbur, Trombyl, Bisoprolol, Plavix, Plendil, Cipramil, Pravachol. Чего только не предпринимает общество, чтобы сохранить людям жизнь. А уж о производителях лекарств и говорить нечего.

Восклицательным знаком в этой стариковской квартире был красный телефон на столике у двери. Марианна подошла ближе и просмотрела небольшую стопку бумаг, лежащих возле аппарата. Написанный от руки список платежных реквизитов: телерадиокомпания, мобильный оператор, страховая компания. Реклама универсама ICA. Аптечная памятка для лекарства Bisoprolol. В самом низу потрепанная телефонная книжка. Марианна раскрыла ее на букве А. Горстка имен с номерами, написанными разными ручками, и все, кроме двух, уже зачеркнуты.

Итоги общения длиной в жизнь подводит маленькая записная книжка, из которой один за другим исчезают каналы связи с внешним миром. Телефонные книжки — лучшее средство для поиска родственников и знакомых. Марианна обязательно звонила по всем найденным телефонам в надежде, что кто-нибудь придет на похороны. Но многие номера, принадлежавшие пожилым людям, были отключены в связи со смертью хозяина или уже имели другого абонента. Повинуясь внезапному импульсу, Марианна открыла букву Р. Первым в списке был тот, кого она искала. Рагнерфельдт. Имя не зачеркнуто.

— Тут фотографии.

Марианна повернулась. Сольвейг стояла у старого комода с коричневым конвертом в руках. Марианна положила телефонную книгу в сумку и подошла к Сольвейг, скользнув взглядом по полкам за открытыми дверцами комода.

Стопки тщательно выглаженных простыней, хрустальные бокалы разных видов, кофейный сервиз в китайском стиле. Красная картонная папка с надписью «Хозяйственные расходы» на корешке. Папку Марианна тоже засунула к себе в сумку.

— Интересно, это она? Похоже на чей-то день рожденья.

Сольвейг перевернула снимок.

— Не подписано.

Она протянула Марианне фотографию.

Выцветший снимок хорошо одетой женщины.

Она сидит в кресле в окружении ваз с цветами. Волосы зачесаны назад и собраны в пучок, лицо серьезно, даже как будто недовольно.

Сольвейг продолжила рассматривать содержимое конверта и вытащила еще одну фотографию.

— Смотри, это он. Ведь он же, да?

Марианна взглянула на черно-белый снимок. Аксель Рагнерфельдт сидит за столом в саду с кофейной чашкой в руках и смотрит вдаль. Женщина одних с ним лет и двое детей сидят рядом и смотрят в камеру. Мальчик и девочка. Мальчик старше.

Марианна кивнула.

— Конечно, он. Я не знала, что у него была семья.

— Может, это посторонние.

— Похоже на семейный снимок.

Вернув фотографии в конверт, Марианна положила и его в сумку, а Сольвейг перешла к книжной полке.

— Тут еще его книги.

Марианна подошла ближе.

— Подписанные?

Сольвейг открыла первую страницу. Размашистый автограф вился над напечатанным именем, но личного посвящения на этот раз не было.

Марианна открыла другую книгу — и у нее перехватило дыхание, потому что, пролистывая страницы, она увидела, что все строки зачеркнуты жирной красной чертой. В отдельных местах текст, видимо, задевал владельца ручки особенно сильно — слова были вымараны с такой силой, что стали нечитаемы, а бумага почти порвалась.

— О господи, зачем она сделала это?

Они проверили остальные книги — всюду одна и та же картина. Красные линии кровоточили, и повсюду на бумаге оставались дыры от ручки. Марианна вытащила книгу другого автора, но там страницы не пострадали.

— Н-да, — Марианна попыталась сохранить привычную отстраненность. Она не любила критиковать людей. Особенно если дело касалось их лично и не могло навредить другим. И все же было по меньшей мере странно, что кто-то мог умышленно испортить книги с автографом Акселя Рагнерфельдта. Особенно с учетом того, что этому дому явно не помешали бы дополнительные доходы, которые могла принести продажа ценных томов. В растерянности Марианна вернула книгу на место.

— Ну что? Вы готовы?

Марианна открыла сумку и вытащила папку с инвентарными бланками:

— Нужно только заполнить бумаги.

Бланк заполнили, и Сольвейг ушла, а Марианна осталась у окна в кухне. Вид из окна квартиры Герды Персон. Дерево, зеленый газон на фоне серо-зеленой стены многоквартирного дома. За окнами чужая жизнь, чужие тайны. Все, что ей на данный момент необходимо, уже лежит в ее сумке. Если на объявление о смерти не откликнется никто из родственников, она обратится в архив и к церковным книгам. Позвонит по номерам из записной книжки. Сделает все возможное, чтобы найти знакомых покойной, разобраться в этой головоломке и достойно проводить Герду Персон в последний путь. Сейчас начинается ее работа. Поиски прошлого Герды Персон.

И одно имя уже есть.

Аксель Рагнерфельдт.

* * *

— Никто не повлиял на личность и творчество моего отца так сильно, как человек по имени Йозеф Шульц.

Держа перед собой конспект выступления, Ян-Эрик Рагнерфельдт поставил палец на строку с именем Шульца, сделал эффектную паузу и обвел взглядом уважаемую публику.

— Не помню, сколько мне было лет, когда отец впервые рассказал о Йозефе Шульце, но все детство я слышал о его судьбе и выборе, который он сделал. Йозеф Шульц служил для моего отца идеалом, образцом для подражания. И я помню, что каждый раз, слыша имя этого человека, я все больше убеждался, что добрые мысли — это, разумеется, хорошо, но настоящая доброта рождается только там, где начинается действие.

Софиты слепили глаза. Он видел только сидевших в первых рядах, но знал, что зал полон. Собрание незнакомых людей, которые, как один, затаив дыхание, ждали его слов.

— Кто же этот загадочный Йозеф Шульц? Кому-нибудь из вас знакомо его имя?

Он заслонился от света ладонью. В первом ряду, ближе к краю. Он заметил ее уже давно и теперь пользовался случаем, чтобы разглядеть в мельчайших подробностях. Красивые точеные черты лица. Блузка из блестящей ткани обтягивает округлую грудь, пышность которой пытаются сдержать доблестные пуговицы, но тщетно — кое-где застежка слегка расходится, открывая темную манящую впадинку. Он опустил руку.

— Во время Второй мировой войны молодой Йозеф Шульц был солдатом немецкой армии. Двадцатого июля сорок первого года он вместе с семью боевыми товарищами находился в местечке Смедеревска Паланка на Восточном фронте. Партизанское сопротивление досаждает немцам, и его необходимо подавить. Лето в разгаре, пора сенокоса, отряд Шульца отправили на обычное, как им кажется, задание.