Читать книгу "Дальтоник - Алексей Слаповский"

Никогда не угадаешь в точности. Веселый поправившийся мужчина вдруг со злостью посылает матом и норовит дать пинка. А хмурая девушка, глядя недовольно и сердито, молча сует десятку. А однажды какой-то пыльный, плохо одетый, ничем не приметный дяденька рассеянно выслушал просьбу Килила и словно не понял, и Килил хотел уже отойти, а тот вдруг вытащил не из бумажника, просто из кармана мятых дешевых штанов тысячную купюру, протянул Килилу и сказал:

— Выпей за мое здоровье. Или за упокой.

И ушел, вряд ли сообразив, что предлагает выпить не взрослому человеку, а двенадцатилетнему подростку, который, к тому же, иногда выглядит на десять лет. Но иногда, правда, на все четырнадцать.

Некоторые из тех, кто просит, подходят ко всем подряд. Но это уже безразборные нищие, а Килил не нищий, ему деньги нужны не на жизнь, а на дело. Для дела, конечно, любые способы годятся, но все-таки Килилу интересней угадывать. Он играет.

Еще некоторые канючат и заглядывают в глаза. Людям это не нравится, но они не выдерживают и дают. Злятся на свою податливость — и все-таки дают. Килил так не любит. Он может даже подойти совсем весело:

— Дядь, а дядь, дай сто рублей! Или десять!

— А рубль? — часто спрашивает в таких случаях дядя.

— Ладно, — вздыхает Килил, — давайте рубль.

«Рлубль» у него получается. С детства картавый, что ж теперь. Поэтому Килил, а не Кирилл. Так зовут, он привык. А еще Киля или Килька.

Чаще всего Килил смотрит в сторону, переминается с ноги на ногу и говорит не громко, не нахально, не жалобно, а просто:

— Дайте сколько-нибудь, пожалуйста.

Он не лезет в глаза и в душу. Он оставляет человеку свободу, поэтому если тот даст, то по собственной охоте. Килилу это нравится. Это становится похоже на подарок.

Деньги нужны Килилу, чтобы купить дом. Он хочет жить один. Сейчас их пятеро в трехкомнатной квартире: он сам, мать, ее сожитель Геран, брат Гоша, сестра Полина. (Они чужие брат и сестра, от других отцов.) Килил живет в комнате с Гошей. Но тот постоянно его выгоняет, будто боится, что Килил что-то подсмотрит в его компьютере. Целыми днями сидит за ним. Килилу если и даст поиграть полчаса, то сам при этом не выходит. Да и дает не по доброте, а чтобы Килил не разозлился и что-нибудь не испортил в его отсутствие. Когда Полины нет дома, Килил идет к ней в комнату. В комнату же матери и Герана не попасть, она заперта, если они на работе, а если дома, Килил и сам не войдет. Впрочем, его самого не бывает дома с утра до ночи.

Прошлым летом мать и Геран поехали в деревню, взяв с собой Килила, жили у старухи, которую мать велела называть бабушкой. Старуха и мать постоянно ругались из-за чего-то, а Геран уходил на речку или в лес. Килил тоже ходил туда, но не с Гераном, а один. Однажды утром он проснулся, прищурился от солнца в окне. Прислушался. Встал: никого не было. Обычно кто-то был, а тут — никого. Было тихо, пусто и хорошо. Килил налил себе молока, взял хлеба и мед в чашке, макал хлеб в мед, запивал молоком, смотрел в окно, во двор и дальше, на лес, и подумал: вот как я хочу жить. Ну их всех, надоели. А вот так хорошо: живешь один в доме и никто тебе не мешает. Сам встал, сам поел, что захотел, пошел в лес или на реку. Красота. А в школу можно ходить местную. И кто будет против такой жизни? У матери Геран, у брата компьютер, у Полины свои дела, им не до Килила. А друзей у него почти нет. Когда был совсем маленький, его дразнили картавостью. Ему это не нравилось, приходилось драться. Дразнить перестали, кто-то даже сам захотел с ним дружить, но уже Килил не хотел. Ему мешала мысль: вот, они смотрят на меня и думают — картавый, а вслух не говорят — или боятся, или из вежливости. Ему так не надо. А так, чтобы по-другому, он не встретил. Если честно, уже и не хочется ни с кем дружить, Килилу и одному хорошо.

Когда вернулись из деревни, он начал смотреть в газетах объявления о продаже домов. Но они все стоили таких денег, каких Килилу не скопить за всю жизнь. И именно в это время (не случайное совпадение!) он услышал, как Геран рассказывал матери, что хорошо бы уехать и поселиться в деревне. В той же Вологодской области, например, где они гостили, можно купить дом за копейки. Мать ответила, что так далеко от детей уехать не может, а взять их с собой — лишить нормального образования. Да и не захотят. Тогда Геран сказал, что его знакомый купил дом на окраине Московской области — не очень близко, но и не так уж и далеко. Всего за пять тысяч долларов. Мать сказала, что да, это дешево, но не для них. Для них это сумасшедшие деньги. Ну вот, сказал Геран, а в Вологодской области за тысячу отличный дом можно купить, с водой и газом. Хоть даром, сказала мать, слишком далеко. На этом разговор кончился. А Килил стал считать. Если где-то добывать в день по сто рублей, получится три тысячи рублей в месяц. В год — тридцать шесть тысяч. То есть как раз столько, сколько надо, и даже больше.

Поэтому он с мая начал этим заниматься. Видел, как делают другие, ничего особенного. Правда, сначала его два раза прогнали: места оказались чужими. Но скоро он обнаружил незанятое место у самого метро. И там самому вскоре пришлось отгонять кулаками и ногами двух сопливых, коричневых до черноты узбечат, повадившихся сюда.

Правда, сто рублей в день сперва не получалось. Килил стал прирабатывать на рынке: принести, сбегать, отнести, подать, помочь. Его начали узнавать, доверяли ему. Тетки-продавщицы давали деньги, чтобы принес воды или пива, и знали: не украдет. Награждали мелочью. И, опять-таки, неожиданные удачи случаются вроде той тысячи от странного дяденьки. Стало получаться в среднем даже больше, чем сто рублей. Килил все чаще доставал атлас по физической географии и рассматривал Вологодскую область. Она была вся зеленой, это Килилу очень нравилось. Он представлял себе дом на краю села, чтобы за домом было поле, а потом сразу лес. И хорошо бы рядом пруд или река. С рыбой. Он будет ловить, варить и есть, вот уже и нет проблемы с едой. На хлеб и прочее денег он оставит.

Сегодня с утра Килилу не везло. Такой уж день. Это не поймешь, с чем связано. Ни с жарой, ни с холодом, ни с дождем, ни с солнцем, ни с буднями, ни с праздниками. Бывает, дают даже сердитые пенсионеры. А бывает, как сегодня, никто не дает, даже опохмеляющиеся денежные мужики.

А этот уж точно не даст. Он тут случайно. Остановился на своей большой черной машине и вышел купить не пива, а воды. Костюм черный, рубашка белая, галстук. Волосы коротко и аккуратно пострижены. Одеколоном воняет на всю улицу. Этот не даст. Сделает вид, что не видит и не слышит. Вернее, не сделает вида, зачем ему делать вид, он действительно не увидит и не услышит. Поэтому Килил остался сидеть на своем ящике, прислонившись к стенке, прищурясь на утреннее теплое солнце.

И на колени ему что-то упало. Килил посмотрел. Черная небольшая сумка на ремешке, такие обычно цепляют к руке: там и бумажник, и ключи от квартиры и машины, и все прочее. Из сумки торчит свернутая прозрачная папка с бумагами. Тонкая защелка ремешка обломилась, вот сумка и упала, а хозяин не заметил: рука толстая, большая, не почувствовала сразу. К тому же, он этой рукой оперся на выступ под окошком, разговаривая с продавщицей и что-то покупая, а покупающий человек, как давно заметил Килил, становится малочувствительным к окружающему. Это понятно: люди не умеют жить одновременно в разные стороны.