Читать книгу "...И грянул гром - Фридрих Незнанский"

Мартынов пожал плечами. Вроде еще вчера вечером было все доложено и обговорено, а тут опять двадцать пять. Однако начальник отдела, он и в Африке кум, так что приходилось терпеть и молча сносить самые различные придирки. Ежели, конечно, хочешь стать майором.

— Я уже докладывал вам, что прокуратура остановилась на версии ограбления как на рабочей версии, и тому есть весьма веские основания.

Старший лейтенант знал, что майор Стрельцов не переносит сложноподчиненные предложения, тем более правильно построенные, однако помимо своей воли не мог перейти на казенный, рубленый слог рапорта.

— Короче можешь?

И вновь Мартынов пожал плечами. Мол, можно излагать и короче, только вряд ли это поможет делу.

— Так вот, основной фактор, который играет на эту версию как на рабочую, это не только убийство Валерии Лопатко, но и вынос наиболее ценных вещей, драгоценностей и денег, которые были на тот момент в квартире.

— То есть мокрый гранд?

— Можно сказать и так, — согласился с шефом Мартынов. — Судя по всему, квартира Лопатко уже давно была на привязи у домушников, они отследили время, когда хозяев не бывает дома, и, посчитав, что вместе с матерью ушла и дочь, элементарным подбором ключей, а возможно что и отмычкой вскрыли замок.

— И когда увидели девушку…

— Так точно. Судя по всему, до этого она была в комнате, возможно даже, что смотрела телевизор, из-за чего и не услышала звук открываемой двери, но что-то заставило ее выглянуть в холл, и вот здесь-то… Возможно, что она закричала, и тут же получила удар в печень. Ножом. И уже после этого преступник, но, как мне кажется, все-таки преступники, спокойно обработали квартиру и так же спокойно ушли, не забыв закрыть входную дверь хозяйским ключом.

— Когда тебе кажется, лейтенант, то крестись, — не упустил возможность подкусить слишком разговорчивого и не в меру самостоятельного опера Стрельцов, — а пока что нам нужны только проверенные факты, которые могли бы работать на эту версию. Кстати, кто обнаружил убитую?

— Надежда Лопатко, мать убитой.

— Но ведь она же была на работе! — сделал охотничью стойку Стрельцов. — И, следуя ее же показаниям, раньше десяти никак не могла вернуться домой.

— Да, она действительно работает по два дня через двое суток, но вчера ее дочь неважно себя чувствовала, из-за чего и осталась дома. Уже будучи на работе, Надежда Лопатко несколько раз пыталась дозвониться до дочери, это было после двух, однако квартира словно вымерла, и она, начиная волноваться, приехала домой. Ну а когда открыла дверь и прошла в комнату…

— М-да, — процедил Стрельцов, который сам был отцом пятнадцатилетней дочери и каждую подобную трагедию воспринимал как свою, хотя и старался не выказывать своих чувств. И тут же, резко вскинув голову: — А что, в этой квартире было что брать?

— Да как вам сказать… — Мартынов совсем по-мальчишески почесал пятерней за ухом. — Запросы, конечно, у всех разные, но… Судя по тому, что показал отец убитой, после чего кое-какие дополнения дала и ее мать, наводка на эту квартиру была неслучайной. Если не считать видака фирмы «Сони», а также полного набора столового серебра дореволюционной работы, похищено также около трех тысяч американских долларов, более двадцати тысяч рублей и все золото, украшения и драгоценности, которые лежали на комоде и в шкатулках. Также унесены обе шкатулки палехской работы, а это тоже деньги.

И снова задумчивое «м-да».

— А баксы-то у них откуда? — неожиданно вскинулся Стрельцов.

— Так ведь мать убитой парикмахер, — подсказал кто-то из оперов. — А с мастерами постоянная клиентура обычно баксами расплачивается.

— Ладно, оставим это, — буркнул явно уязвленный Стрельцов. — Квартира на охране?

Мартынов отрицательно качнул головой и, как бы оправдываясь за мать убитой, произнес негромко:

— В последнее время, когда начались нелады с мужем, матери убитой не до охраны было, к тому же дочь в это время уже заканчивала школу и у нее, как говорят соседи, просто времени не было заниматься постановкой квартиры на охрану, ну а потом… В общем, все собирались, да все некогда было.

— Вот так мы и живем, — резюмировал Стрельцов, уже загодя обвиняя мать Валерии, пусть даже косвенно, в гибели дочери. Мол, знали бы домушники, что квартира стоит на охране, вряд ли сунулись бы, а так… — Что говорят соседи?

Мартынов развел руками.

— Те соседи, что на лестничной площадке, ничего подозрительного не заметили, как, впрочем, и никакого шума никто не слышал, а вот что касается уже опрошенных жильцов дома, то здесь прорисовывается кое-что интересное. Две женщины, которые в начале третьего возвращались из магазина домой, видели, как из подъезда, в котором произошло ограбление с убийством, вышел довольно высокий темноволосый парень, на плече которого висела явно тяжелая, объемистая спортивная сумка.

— И с чего бы это вдруг они обратили на него внимание? — позволил себе усомниться в достоверности рассказанного Стрельцов. — Насколько я знаю по своему собственному подъезду, у нас вообще никто никогда ни на кого не обращает внимания. А тут вдруг… высокий, молодой, темноволосый…

Кто-то из оперов хихикнул негромко, явно подыгрывая своему шефу, однако Мартынова было не сбить.

— Здесь особый случай, товарищ майор. Эти две женщины, возможно, тоже не обратили бы на того парня с сумкой внимания, если бы у стоявшей неподалеку машины этого шатена не поджидал еще один парень, который, как показалось тем женщинам, едва держался на ногах.

— Что, пьяный? — удивился Стрельцов, видимо впервые услышавший за всю свою многолетнюю милицейскую практику, чтобы домушники взяли на заключительный и оттого самый важный акт тщательно отработанной квартиры в стельку пьяного подельника, способного завалить дело.

— Возможно, что и пьяный. Но, как им показалось, этот блондин был все-таки скорее обкуренный, чем пьяный.

Это уже меняло дело.

— Фотороботы, надеюсь, составлены?

— Так точно.

— А что с пальчиками? Есть надежда?

— Нож. Однако сильно сомневаюсь, чтобы он где-то уже проходил.

Глава вторая

С того памятного вечера, когда она ждала своего Турецкого к ужину, а из него в это время уже извлекали пулю в больнице, Ирина Генриховна жила с обостренным чувством надвигающейся беды. И хотя в госпитале, куда сразу же после операции перевели Турецкого, его лечащий врач уверял ее, что еще несколько дней — и Александр Борисович сможет танцевать мазурку, это чувство нарастающей тревоги по-прежнему не отпускало. И она, в общем-то умная и здравомыслящая женщина, как сама о себе говорила Ирина Генриховна, не могла уловить причинную связь этого состояния. Хотя и копалась в самой себе как в корзинке с грибами, выискивая тот червивый, который мог подпортить весь сбор. И не могла найти, как ни старалась.