Читать книгу "Банда 2 - Виктор Пронин"

— Все утешение, — и Овсов поднялся. Он быстро шел по коридору и его тяжелые шаги становились все тверже. Он не видел ни выглядывающих из палат больных, разбуженных полуночной суетой, ни жмущихся к стенкам дежурных медсестер, ни Вали, едва поспевающей за ним. Лицо его напряглось, седой пробор уже не выглядел таким четким, челка упала на лоб.

В операционной все было готово. Яркий свет, стол" с возвышающимся посредине телом, инструменты, пожилая сестра с резиновыми перчатками. И единственный помощник — практикант, который, кажется, вот-вот брякнется в обморок.

— Знаешь анекдот? — спросил его Овсов. — Идет операция... Скальпель! — командует хирург. — Тампон! Спирт! Еще спирт! Еще спирт! Огурец!

Практикант стоял бледный и даже не улыбнулся. Он лишь сглотнул слюну и кивнул, давая понять, что все услышал, все понял.

— Как же тебя угораздило, бедного, — пробормотал Овсов, шагнув к столу. Он снова хотел встретиться взглядом с этим человеком, но глаза того были закрыты. Над ними нависала сорванная с головы кожа. — Ну,.. С Богом, — вздохнул Овсов. — Поехали, девочки...

* * *

Когда Овсов, едва волоча ноги от усталости, добрел до своего кабинетика, в окно било яркое солнце. Было уже утро и далеко не раннее утро. За больничным забором проносились переполненные троллейбусы с пассажирами на крышах, на трамвайной остановке стояла молчаливая и какая-то безнадежная толпа. Следом за Овсовым в кабинет вошла Валя. Она обессиленно опустилась на кушетку, некоторое время молча смотрела в тяжелую спину хирурга, склонившегося над столом, потом спросила:

— У вас там что-нибудь осталось?

— Поделюсь, — сказал Овсов. Рука его привычно скользнула в тумбочку, нашарила бутылку «Распутина» и извлекла ее на яркий дневной свет.

— Он умрет, Степан Петрович?

— Это меня не касается. Это одному Богу известно. Спасет его только Бог. Я что... Механик. Режу, пилю, зашиваю, зажимаю, вколачиваю гвозди... Действия простые, можно сказать, бездумные... — Овсов разлил водку в два стакана, один протянул Вале, из второго медленно выпил сам.

— Жалко будет, если умрет, — проговорила Валя, скривившись от водки. — Столько усилий, такая ночь...

— Потрудились сегодня славно... — согласился Овсов.

— Но сердце бьется!

— Да, — кивнул Овсов, думая о чем-то своем. — И сердце бьется в упоенье, и для него воскресли вновь — и Божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь... Приблизительно так выразился один товарищ, — Овсов повернулся, наконец, к Вале. — Тут особенно и думать нечего... Если он все сделал на этой земле, если выполнил свою задачу, ту, ради которой он сюда, на Землю, заслан.. То умрет. Если ему кое-что предназначено, если стоит перед ним еще какая-то задача... Выживет.

— А вы как думаете?

— По мне... Он не должен умереть. Слишком много затрачено усилий, чтобы его убить. Кому-то очень хотелось от него избавиться. Кому-то он очень мешал самим своим присутствием на Земле. А любое действие рождает противодействие. Равное ему по силе, а то и гораздо превосходящее. Ветер рождает бурю.

— Думаете, его хотели убить? Но это же автомобильная авария, Степан Петрович!

— А как понимать ножевую рану в спине? — Овсов укоризненно посмотрел на Валю.

— У него.., рана в спине?

— Ее можно было и не заметить, но она есть.

— Потому и произошла авария?

— Нет... Удар нанесен после аварии. Его добивали.

— Добивать человека в таком состоянии?

— Действовали наверняка. Но у Создателя были другие планы. И в результате он оказался на моем столе. Нашелся сердобольный водитель, который привез к нам эту гору мяса, я оказался почти трезвым, ты оказалась на месте... И сегодня... Валя, ты не представляешь, сколько раз мне сегодня просто повезло... Будто не я делал эту операцию, а кто-то руководил мною, — глаза Овсова были полны недоумения. — Я бы не смог все повторить... Опять же наш юный друг, этот практикант, умудрился не грохнуться в обморок... Какая-никакая, а все поддержка. Нет, — Овсов тяжело повел головой из стороны в сторону. — Нет, тут все к одному, все говорит только об одном...

— О чем же все это говорит?

— Это говорит о том, что вступили в действие силы противоположного направления, — размеренно проговорил Овсов, глядя в пол с такой пристальностью, будто видел там какие-то признаки, подтверждающие его вывод.

— Ну и слава Богу, — легко ответила Валя, чтобы хоть как-то оборвать этот тягостный разговор, полный недомолвок и странных намеков на высшие силы. Она смотрела на мир проще и не хотела усложнять его.

Бросив взгляд на бутылку и убедившись, что она пуста, Овсов спрятал ее в тумбочку. За окном неожиданно громыхнуло — по железному карнизу застучали редкие тяжелые капли. Начинался дождь. Солнце, еще совсем недавно слепившее и заливавшее кабинет безжалостным светом, скрылось и теперь на улице установился какой-то полумрак. Говорить не хотелось, перед глазами все еще лежало растерзанное тело, которое они всю ночь пытались сшить.

— Разрешите? — занавеска у входа отодвинулась в сторону и в проходе показался румяный парень в черной кожаной куртке и великоватых зеленых штанах. Затылок его был выстрижен, короткий ежик поднимался надо лбом.

— Ну? — проговорил Овсов, предлагая посетителю объясниться.

— Я, конечно, извиняюсь, — бойко начал парень, входя в кабинет, — но дело в том, что меня попросили заскочить к вам, узнать...

— Что вы хотите узнать? — спросил Овсов, чувствуя смутную неприязнь к этому гостю. Что-то в нем настораживало, у него была цель, о которой он не хотел говорить — именно это почувствовал Овсов.

— К вам вчера доставили пострадавшего, — парень вопросительно посмотрел на Овсова. — После дорожной аварии-.

— Доставили то, что от него осталось, — хмуро ответил Овсов.

— Но он жив? — и опять в голосе парня прозвучала двусмысленность — он хотел узнать нечто такое, о чем не мог спросить открыто.

— Кто он? При нем не оказалось документов. Мы даже не знаем кому сообщить, куда позвонить... Кто этот человек?

Странно было видеть, как бойкий, самоуверенный парень вдруг смешался. Валя смотрела на него с нескрываемым удивлением. Она хотела было что-то сказать, но Овсов успел жестом ее остановить.

— Видите ли, — заговорил парень, справившись с неловкостью, — я проезжал мимо, меня попросили заехать к вам и узнать о состоянии пострадавшего.

— Родственники попросили?

— Да нельзя сказать, что они родственники.., друзья.

— Они хотят его забрать? — спросил Овсов.

— А его можно забрать? — и в голосе парня прозвучало облегчение. Он понял слова хирурга как подтверждение того, что пострадавший умер.

— Когда угодно, — сказал Овсов и сделал небрежный жест рукой. Дескать, о чем говорить. — Когда угодно, — повторил он.