Читать книгу "Лицо ее закройте - Филлис Дороти Джеймс"

Он раскланялся и, тяжело ступая, на­правился в сопровождении миссис Макси в холл. Вскоре собравшиеся услышали, как на подъездной аллее взревел мотор его ма­шины. Эппс предпочитал маленькие быс­трые машинки, из которых выбирался с превеликим трудом, за рулем он смахивал на хитрого старого медведя, отправивше­гося на пирушку.

– Давайте пройдемся в конюшни, – пред­ложила Дебора, когда звук мотора замер вдали. – Посмотрим на Боукока и его ло­шадей. Конечно, если Кэтрин согласна прогуляться.

Кэтрин очень даже не прочь была прогу­ляться, но не с Деборой. Поразительно, почему Дебора не замечает или делает вид, что не замечает, что им со Стивеном хочется остаться вдвоем. Но уж если Стивен не объяснил ей, то Кэтрин тем более не станет это делать. Скорее бы им пожениться, развязался бы он со своими родственниками. «Вампиры, а не люди», – думала Кэтрин, которой доводилось встречаться с такой породой во время своих «вылазок» в мир современной литературы. Дебора, ни сном ни духом не ведавшая о своих жутких наклонностях, вышла через балкон­ную дверь и пошла по лужайке.

Конюшни раньше принадлежали Макси, а теперь были собственностью Сэмюэля Боукока; они находились в двухстах ярдах от дома, по другую сторону лужайки. Старина Боукок чистил упряжь при свете фонаря, насвистывая сквозь зубы. Коренастый шатен с лицом гнома, раскосыми глазка­ми и большим ртом; он встретил Стивена с нескрываемой радостью. Они пришли по­смотреть на трех лошадей, с которых Боу­кок начал свой небольшой бизнес. «И чего ради Дебора суетится вокруг этих лоша­дей, – думала Кэтрин, – смешно же это – прижимается к мордам, сюсюкает с ними, точно они люди. Это в ней инстинкт ма­теринский бурлит впустую, – думала она со злостью. – Лучше бы свою энергию в палате, на больных ребятишек тратила. Хотя что с нее проку?» Кэтрин хотелось поскорее вернуться в дом. Конюшня сияла чистотой, но остался терпкий запах лошадей – вид­но, их сегодня здорово нагоняли, – поче­му-то он подействовал на Кэтрин возбуж­дающе. Один раз тонкая смуглая рука Стивена оказалась совсем близко от ее руки на шее лошади. Непреодолимое острое желание до­тронуться до нее, ударить ее, даже поце­ловать заставило Кэтрин закрыть глаза. А потом, в темноте, всплыли другие сладостные, сму­щающие воспоминания – та же рука про­водит полукруг у нее на груди, она кажет­ся еще смуглее на фоне белизны, медлен­но и нежно движется эта рука, предвестница наслаждения. Кэтрин, почти шата­ясь, вышла в весенние сумерки, за спи­ной звучали медленная, нерешительная речь Боукока и энергичные голоса Макси, на­перебой отвечающие ему. И снова подсту­пил этот смертельный ужас; с тех пор как она влюбилась в Стивена, с ней такое слу­чалось. Он накатывал неожиданно, пара­лизуя волю и здравый смысл. В эти мину­ты все становилось нереальным, и она по­чти физически ощущала, что ее надежды рушатся как песочные замки. Причиной своих несчастий и двусмысленного положения она считала Дебору. Дебора – ее враг. Дебора-то была замужем, ей-то улыбнулось счас­тье. Дебора, хорошенькая, эгоистичная и пустая. Кэтрин прислушивалась в сгущаю­щихся сумерках к голосам, в ней клокота­ла ненависть, доводя ее до одурения.

Когда они вернулись в Мартингейл, она взяла себя в руки, мрак и ужас отступили. Теперь она снова чувствовала себя спокой­но и уверенно. Рано пошла спать и, вко­нец успокоившись, почти поверила, что он придет к ней. «Нет, он не посмеет этого сделать в отчем доме, – убеждала она себя, – это было бы безумием с его стороны, а с ее – смертельным оскорблением для тех, кто оказал ей гостеприимство». Но тем не менее она ждала его в темноте. Через какое-то время она услышала звук шагов по лестнице – его и Деборы. Брат и сестра тихонько смеялись. Они даже не замедли­ли шага, проходя мимо ее дверей.

2

Наверху, в спаленке с низким потол­ком и белыми стенами, где он спал с пе­ленок, Стивен лег на кровать.

– Устал, – сказал он.

– Я тоже. – Дебора зевнула и присела к нему. – Мрачноватый ужин получился. Зря его мама устраивала.

– Они все чудовищные лицемеры.

– А кем же им еще быть? Так уж их воспитали. Эппи и мистер Хинкс, по-мо­ему, их не хотели обидеть.

– Зато я выглядел довольно глупо, – сказал Стивен.

– Ты разбушевался, точно сэр Галаад[2], бросился на защиту обиженной горничной, только она скорее грешница, а не обижен­ная.

– Она тебе не нравится? – спросил Стивен.

– Дорогой мой, да я и не задумывалась над этим. Она работает у нас, и ладно.

Понимаю, я кажусь тебе ретроградкой, ты ведь у нас прогрессивных взглядов, но я не это имела в виду. Она мне безразлична, совершенно безразлична, равно как и я, полагаю, ей.

– Мне жаль ее. – В голосе Стивена прозвучала резкая нота.

– Это было и слепому видно во время ужина, – сказала холодно Дебора.

– Меня доконало их проклятое самодо­вольство. И эта Лидделл. Как можно было назначать старую деву смотрительницей приюта святой Марии?

– Не понимаю, а почему бы и нет? Мо­жет она женщина и не очень далекая, но добрая и честная. К тому же ее подопеч­ные, по-моему, уже пострадали от чрезмер­ного увлечения сексом.

– О, Дебора, ради всех святых, не зло­словь!

– А что ты хочешь – чтобы я умиля­лась? Мы видимся с тобой раз в две неде­ли Мне лично тяжеловато высиживать на этих маминых приемах, наблюдать, как Кэтрин и мисс Лидделл пересмеиваются, потому что уверены, что ты без ума от этой смазливой горничной. От подобной пошлости Лидделл получает особое наслаждение. Завтра же весь разговор за столом станет достоя­нием местных жителей.

– С ума они сошли, что ли? Я видел девушку мельком, не помню, говорил ли с ней. И взбредет же такое!

– И я так считаю. Бога ради, милый, попридержи свои рыцарские чувства, пока ты дома. Неужели нельзя сублимировать свои социально-общественные порывы в больнице, чтобы не выплескивать их дома? Не очень-то приятно наблюдать, как ты бурлишь, особенно тем из нас, у кого оные отсут­ствуют.

– Я сегодня не в себе, – сказал Сти­вен. – Не знаю, как мне быть.

Дебора, как всегда, моментально поняла, о чем говорит брат.

– Она страшная зануда, правда? Поче­му бы тебе не подвести черту под вашим романом? Изящно, конечно. Думаю, с некоторыми романами не стоит тянуть.

– Ты отлично знаешь, что это именно такой роман, вернее, был роман. Но что я должен сделать?

– Для меня это никогда не составляло особого труда. Вся хитрость в том, чтобы заставить другого поверить, что инициати­ва исходит от него. А спустя несколько недель я почти верю в это сама.

– А если не сработает?

– Люди умирают, и черви съедают их, но умирают они не от любви.

Стивену хотелось спросить, когда ей удаст­ся убедить Феликса Херна – если вооб­ще удастся – в том, что это он первый ре­шил расстаться с Деборой. В подобных делах, как и в прочих других, Дебора проявляет завидную жестокость.