Читать книгу "Монография о рантье - Оноре де Бальзак"

— Постойте, постойте, это ведь совсем не одно и то же.

И тут он углубляется в рассуждения, которые приводят его к 1793 году, к террору; при этом он доходит до снижения ренты, то есть до Варфоломеевской ночи финансистов. Известно, что республика питает по отношению к рантье злые умыслы, только республика имеет право объявить себя банкротом, «ибо, — говорит он, — только все имеют право не платить никому». Он запомнил эту фразу и держит ее в своем арсенале для того, чтобы нанести в политических спорах решительный удар противнику. Вступив в беседу с рантье, вы тотчас же начинаете ощущать, до чего присущи наркотические свойства почти всем индивидам этого вида. Если вы позволите рантье ухватиться за пуговицу вашего сюртука, если вы взглянете прямо ему в глаза, сонные и неподвижные, вы оцепенеете, онемеете; если вы станете его слушать, он сообщит вашим челюстям зевательное движение, так часто он будет вам повторять общие места. Вы узнаете удивительные вещи.

— Революция началась в 1789 году, — сообщает он вам, — и займы Людовика XIV ее подготовили. Людовик XV, эгоист, впрочем, не лишенный ума, развратный король, много тому способствовал (вы, конечно, знаете о его Оленьем парке[11])! Господин Неккер, злонамеренный женевец, пустил маятник в ход. Всегда иностранцы губили Францию. Образовались очереди за хлебом. Предельные цены, установленные Конвентом, много ущерба нанесли революции. Впрочем, Буонапарте стал расстреливать парижан, и эта дерзость ему удалась. А знаете, почему Наполеон великий человек? Он в одну минуту вынимал пять понюшек табаку из жилетных карманов, в которых нарочно для этого была подшита кожаная подкладка; он урезывал поставщиков, дружил с Тальма. Тальма обучил его жестикулировать, и тем не менее он постоянно отказывался украсить грудь Тальма орденом. Во время первой итальянской кампании император сам встал на место солдата, уснувшего на часах, не желая подводить его под расстрел.

Рантье знает, кто кормил последнего коня Наполеона, и даже водит своих приятелей взглянуть на этого интересного коня, но с 1813 по 1821 год водил тайком, а после 5 мая 1821 года[12]— открыто, ведь теперь Бурбонам нечего опасаться Наполеона. Ну, а Людовик XVIII, обладавший, кстати сказать, обширными познаниями, был несправедлив к Наполеону, именуя его «господин де Буонапарте».

Тем не менее рантье обладает драгоценными качествами: он человек благодушный, у него нет скрытой низости, злобного властолюбия крестьянина, который дробит землю на мелкие участки. Нравственные принципы сводятся у рантье к тому, что не следует ни с кем вступать в пререкания; в деловых отношениях он зависит от домовладельца и от швейцара, но он хорошо устроен, он так привык к двору, к лестнице, к швейцарской, к дому: домовладелец и швейцар отлично знают, что он останется в своей скромной квартирке до тех пор, пока не выйдет из нее, по его собственным словам, ногами вперед, поэтому обе эти особы питают к нему лестное уважение. Налог он вносит аккуратнейшим образом. Словом, во всех отношениях он за правительство. Если на улице сражаются, он имеет мужество высказывать собственное мнение и швейцару и соседям; он выражает сожаление правительству, но безжалостен к префекту полиции, он не допускает полицейских махинаций: полиция никогда не знает того, чему ее учили; на его взгляд, полиция — это чудовищное уродство, он хотел бы, чтоб ее вычеркнули из государственного бюджета. А если его задерживают на улице во время восстания, он показывает свой зонт[13], его пропускают, и он высказывается так: милые мальчики, сбившиеся с пути из-за неправильных действий полиции. Перед восстанием и во время восстания он стоит за правительство, а едва начинается политический процесс, он на стороне обвиняемых. В живописи он одобряет Виньерона, автора «Похорон бедняка». Что же касается литературы, он следит за нею по объявлениям, расклеенным на стенах; впрочем, он подписывается на песни Беранже. В настоящий момент он опирается на трость и спрашивает у дамского угодника (разновидность рантье) как человек, до некоторой степени понимающий в литературе:

— Вот что! Скажите окончательно, кто он, этот Жорж Санд (он произносит Занг), о котором так много говорят? Женщина это или мужчина?

Рантье не лишен оригинальности. Вы ошиблись бы, признав его за фигуру бесцветную. Париж — очаг, пылающий так ярко, Париж сияет с такой вулканической силой, что его отсветами окрашивается все, даже фигуры на заднем плане. Рантье тратит на свою квартиру десятую часть своего дохода согласно предписанию какого-то неведомого кодекса, которым он пользуется по любому поводу. Поэтому вы услышите от него следующие аксиомы: «Нужно есть горошек, когда едят его богачи, а вишни, когда едят их бедняки. Не следует есть устрицы в те месяцы, в названии которых нет буквы «р», и т. д. Его квартирная плата никогда не превышает ста экю. И вот рантье процветает в квартале Марэ, в Сен-Жерменском предместье, на покинутых порядочными людьми улицах Руа-Доре, Сен-Франсуа, Сен-Клод, неподалеку от Королевской площади или Люксембургского дворца и в некоторых пригородах; он избегает новых кварталов. После тридцатилетнего прозябания каждая особь рантье окончательно сооружает раковину, в которой и прячется, подбирая предмет за предметом подходящую обстановку: часы в виде лиры или солнца для крохотной уютной гостиной, где стены окрашены масляной краской, а пол натерт до зеркального блеска; чучела канареек под стеклянным колпаком, крестики, искусно сделанные из бумаги, соломенный коврик перед каждым креслом и старый ломберный стол. В столовой — барометр, рыжие занавески, стулья в античном стиле. Когда накрывают на стол, каждая салфетка вложена в особое кольцо с инициалами, сделанными из голубого бисера терпеливою дружеской рукой. Опрятность в кухне замечательная. Комната для прислуги мало беспокоит рантье, зато он крайне озабочен погребом; он долго сражался за собственный сарай для дров и погреб для вина, и, когда его спрашивают об этой частности, он отвечает не без высокопарности:

— У меня есть и винный погреб и сарай для дров. Много понадобилось времени, чтобы убедить домовладельца, но в конце концов он пошел на уступки.

Рантье запасается дровами уже в июле, у него работают всегда одни и те же пильщики, он сам наблюдает за тем, как на складе обмеривают дрова. Он любит все измерять методически точно. Он ждет не дождется, чтобы с переменой времени года появились соответствующие сезону продукты. Он решил, например, откушать макрели, поднимается спор, сколько придется за нее платить, он велит принести рыбу к нему на дом, он шутит с торговкой. Дыня остается для него лакомством аристократическим, и он всегда сам выбирает дыню и сам приносит ее. Словом, он по-настоящему и всерьез занят столом, еда для него великое дело, он пробует молоко для утреннего кофе, которое пьет из серебряной чашки, имеющей форму дароносицы.