Читать книгу "Три маленьких секрета - Лиз Карлайл"

Лакей удивленно приподнял брови, но проводил графиню наверх и предложил присесть в маленькой, залитой солнцем гостиной.

Комната была обставлена прекрасным французским антиквариатом. Стены обиты тисненой тканью цвета сливок, желтые чесучовые занавески спускались на роскошный обюссоновский ковер. Несмотря на встревоженное состояние, леди Бессетт нашла комнату прелестной и отметила про себя сочетание цветов. Завтра, если она переживет эту встречу, ей предстоит оформить покупку дома. Это будет ее первый дом в жизни – не мужа, отца или пасынка, а ее собственный. Ее. И она тоже устроит там желтую гостиную. Ведь это ее выбор, не так ли? Завтра же она поговорит с подрядчиком.

Через несколько минут в комнату вошла высокая темноволосая женщина. Она выглядела настоящей француженкой, но была одета более элегантно, чем можно было ожидать от гувернантки. Ее поведение не было услужливым, а на лице застыло выражение добродушного любопытства. Не успев задуматься над этим, леди Бессетт вскочила с софы и бросилась через комнату.

– Вы мадемуазель де Севере? – прошептала она, схватив женщину за руку.

Губы женщины дрогнули.

– Да, но…

– Я хочу нанять вас, – перебила леди Бессетт. – Сейчас же. Назовите свою цену.

Мадемуазель де Севере отпрянула.

– Боюсь, вы ошиблись…

– Я в отчаянном положении. – Леди Бессетт стиснула руку женщины. – У меня есть рекомендательное письмо от графини фон Ходенберг из Пассау. Она мне все рассказала. О вашей работе. Об учебе в Вене. Мой сын… Он очень болен. Я должна нанять вас, мадемуазель де Севере, должна. Я не знаю, куда еще обратиться.

Женщина, ободряя, сжала ее руку.

– Мне очень жаль, – сказала она со слабым французским акцентом. – Графиню фон Ходенберг неправильно информировали. Я не общалась с ней больше десяти лет.

– Именно так она и сказала, – подтвердила леди Бессетт.

– Как вы с ней познакомились?

Леди Бессетт опустила взгляд к полу.

– В замужестве я долго жила за границей, – пояснила она. – Наших мужей объединял интерес к древней истории. Кажется, впервые мы встретились в Афинах.

– Как приятно, что она меня помнит.

Леди Бессетт слабо улыбнулась.

– Она знала только, что вы уехали в Лондон к Ратледжам, у которых ужасно болела маленькая девочка. Я с большим трудом отыскала эту семью. Лондон такой большой город. Я была в нем только раз в жизни.

Мисс де Севере указала на пару кресел у камина. Стояла поздняя весна, огонь в нем не зажигали.

– Пожалуйста, садитесь, леди Бессетт, – пригласила она. – Я попытаюсь объяснить вам свою ситуацию.

В сердце леди Бессетт угасала надежда.

– Вы… вы не сможете помочь нам?

– Я пока не могу сказать, – ответила гувернантка. – Но определенно попытаюсь. Расскажите о ребенке. Сколько ему лет и какова причина болезни?

Леди Бессетт подавила рыдание.

– Джеффри двенадцать, – ответила она. – Он… на него порой находит, мадемуазель: он говорит бессмыслицу и не может объяснить почему. Временами он страдает от меланхолии. Он очень нервный ребенок.

Мисс де Севере медленно покачала головой.

– Что представляют собой его видения? Грезы? Галлюцинации? Он слышит голоса?

– Я думаю, это грезы, – прошептала графиня. – Грезы наяву, а не во сне, если такое бывает. Но я не совсем уверена. Понимаете, Джеффри больше не хочет обсуждать это со мной. Он стал очень скрытным.

– Мальчик все еще страдает от приступов? – спросила гувернантка. – Знаете, с возрастом у детей это часто проходит.

– Стало только хуже, – ответила леди Бессетт. – Он такой странный. Я консультировалась с самыми известными врачами и френологами с Харли-стрит. Они сказали… О Господи! Они сказали, что у Джеффри скорее всего душевная болезнь… что, возможно, он потерял связь с реальностью и… и его надо изолировать.

– Какой вздор! – возмутилась гувернантка. – Я бы изолировала кое-кого из преуспевающих докторов с Харли-стрит. А уж что бы я сделала с френологами, и говорить не хочу.

– Вы… вы им не верите?

– Крайне редко, – живо сказала женщина. – А в этом случае совершенно не верю. Двенадцатилетний ребенок еще недостаточно развит умственно и физически для такого страшного приговора. И если у него на голове странные шишки, то скорее всего это от игры в каштаны. Вероятно, ваш ребенок просто слишком чувствителен и артистичен.

Леди Бессетт покачала головой.

– Нет, – уверенно сказала она. – Хотя он прекрасно рисует. У него замечательные способности к математике и к наукам. Вот почему эти… эти приступы кажутся такими странными.

– Значит, он не капризный ребенок?

– Нисколько.

– В остальном он совершенно здоров? Он учится? Он сообразительный мальчик?

– Учитель Джеффа считает его талантливым.

– У него была какая-нибудь детская травма?

Какое-то мгновение леди Бессетт колебалась.

– Нет… нет, травмы не было.

Гувернантка снова подняла брови и собиралась, видимо, задать очередной вопрос. Но в этот момент в комнату вбежала прелестная светловолосая девушка в нарядном платье.

– Мама, оно готово! – воскликнула она, вытягивая шею, чтобы разглядеть платье со спины. – Подол ровно подшит? Кажется, спина выглядит слишком…

– Милая, у нас гости, – упрекнула гувернантка, которая, как теперь стало ясно, была вовсе не гувернанткой. – Познакомься с леди Бессетт. Леди Бессетт, это моя падчерица, леди Ариан Ратледж.

Девочка густо покраснела.

– Извините, мэм! – Присев в реверансе, она тут же вышла.

– Позвольте, – пробормотала леди Бессетт, чувствуя, как запылали ее щеки. – Кто… я хочу сказать… это…

– Это та самая дочь лорда Трейхерна, которая была ужасно больна, – ответила хозяйка. – Да, именно это я пыталась объяснить вам, леди Бессетт. Мы поженились, он и я. А Ариан теперь, как видите, совершенно нормальная девочка. У нас еще трое детей, поэтому у меня прибавилось работы, и некогда давать советы друзьям и родственникам.

– Ох! – У леди Бессетт опустились руки. – Господи! Вы теперь леди Трейхерн! А я… я не знаю, что мне делать.

Хозяйка дома, наклонившись, положила ладонь на руку леди Бессетт.

– Вы еще так молоды, дорогая. Думаю, моложе меня.

– Мне тридцать, – прошептала графиня, – но я чувствую себя так, будто вдвое старше. – По ее щекам покатились слезы.

Леди Трейхерн подала ей свеженакрахмаленный носовой платок.

– Тридцать – это немного, – продолжала она. – Не переживайте так из-за сына. Поверьте моему опыту, с возрастом у детей это проходит.