Читать книгу "Подводный патруль - Сергей Зверев"

– Ну хорошо, – Владимир Феоктистович быстро глянул на часы, – хоть тема нашего разговора планировалась быть другой… Постараюсь коротко, чтобы вас не задерживать. – Он еще раз с досадой глянул на часы, снял их, чтобы не отвлекали, сунул в карман, затем задумчиво пожевал губами, сосредотачиваясь на предстоящем выступлении, и начал:

– Как вы знаете, в 1926 году Советский Союз определил границы своих полярных владений – почти треть Арктики общей площадью 5,842 миллиона квадратных километров. Однако в международном праве эти претензии СССР, так же как аналогичные претензии Канады и США, никем не признавались.

И только в 1982 году ООН приняла Конвенцию по морскому праву. Россия, как правопреемник СССР, направила в 2001 году свою заявку на официальное международное признание этого сектора как территории, принадлежащей Российской Федерации. Я понятно изъясняюсь? – озабоченно поинтересовался Коноваленко.

– Понятно, – отозвалось несколько голосов, и академик продолжил:

– Согласно российским документам, проходящий под вечными льдами Северного полюса подводный хребет Ломоносова является продолжением сибирской материковой платформы. То же касается и хребта Менделеева, расположенного восточнее. Юридически это означает, что территория, на которую мы претендуем, находится в области российского континентального шельфа и по полному праву должна принадлежать нашей стране.

Однако в настоящее время кроме нас на хребет Ломоносова претендуют Дания – Королевское министерство науки утверждает, что это – продолжение шельфа Гренландии, значит – датская территория; Норвегия – Осло считает, что это – продолжение норвежской территории; Канада считает, что это ее территориальные арктические воды; а Соединенные Штаты Америки – что ее.

– Понятное дело, – пробурчал в зале чей-то басок, – куда уж без американцев…

– И у всех этих стран есть свои подтверждения и доказательства, – продолжал Владимир Феоктистович, не отвлекаясь на попутные реплики. – Задача нашей экспедиции: научно доказать, что хребет Ломоносова – исконно наша, российская территория, и снять все претензии на нее других стран.

– Товарищ академик, – снова поднялся неугомонный морячок, – а зачем нам, то есть России, это нужно? Я имею в виду этот хребет? Нам бы со своими просторами справиться. Один Дальний Восток с Сибирью чего стоят! На кой ляд нам еще этот по большей части замерзший кусок моря, в котором и рыбы-то толком никакой нету?

– Согласен, – кивнул Владимир Феоктистович, – возможно, что в этих широтах рыбный промысел и нерентабелен. Но дело не в этом.

По оценке наших геологов, а также геологических служб США и Норвегии, в районе хребта Ломоносова находится до 25 % мировых запасов нефти. И это по самым скромным подсчетам. Многие эксперты утверждают, что в грунте океанского дна находятся месторождения угля и газа, а также алмазов, золота, платины, олова, марганца, никеля, свинца. В общем, почти полный перечень Периодической системы Менделеева.

Понятное дело, что разработка этих месторождений – дело, возможно, весьма отдаленного будущего. Однако рано или поздно человечество будет вынуждено обратиться к кладовым Севера, скрытым под вечными льдами. И от результатов, в частности, вот этой нашей геофизической экспедиции во многом и будет зависеть, кому эти богатства будут принадлежать.

Все доказательства правомерности притязаний России на эти территории, если мы таковые, конечно, найдем, будут представлены в различные международные комитеты, в том числе и юридические. Так что ни о какой секретности, как вы понимаете, речь здесь не идет. Это полная чушь. – Академик в очередной раз торопливо глянул на часы. – А теперь, товарищи, прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть. – Владимир Феоктистович галантно поклонился, таким образом поблагодарив команду «Академика Королева» за содержательный разговор. – На мне гирями висят еще несколько неотложных дел. – Ученый снова коротко поклонился и торопливо покинул приспособленное под лекционный зал помещение.

Глава 3

Относительно секретности Владимир Феоктис– тович немного слукавил перед членами экипажа. За свою долгую жизнь академик Коноваленко многое повидал. Большой наукой и Севером Владимир Феоктистович начал заниматься почти одновременно. Кабинетным ученым он никогда не был. За плечами опытного полярного геофизика была не одна зимовка. Море Лаптевых, Карское и Баренцево моря он знал как свои пять пальцев и смог бы не хуже заправского лоцмана провести любое судно между хребтами, банками и котловинами с их коварными течениями и многочисленными полями льда. А уж по Земле Франца-Иосифа мог бы пройти даже с закрытыми глазами. Так что провести Владимира Феоктистовича на мякине было очень и очень сложно.

В разговоре с моряками «Академика Королева» Коноваленко не лгал: никаких специальных инструкций и секретных распоряжений он не получал. Но не мог оставить без внимания некоторые мелочи, которые академик при всем своем желании не мог ничем объяснить.

Почему, например, верхняя часть их батискафа, на котором планировалось спуститься к хребту Ломоносова, выкрашена не в красный цвет, как это обычно бывает, а в темно-синий? Ведь случись, не дай бог, какая-нибудь авария, красный батискаф отыскать на поверхности моря или на небольшой глубине куда проще, чем окрашенный под цвет моря.

Поди разгляди с самолета предмет, который по цвету ничем не отличается от фона. Значит, кто-то это так и задумывал. Но зачем?

Непонятно было, зачем и по чьему указанию в экипаж из трех человек, которому предстояло опуститься на дно Северного Ледовитого океана, была включена женщина-врач? Ясное дело, он, академик Коноваленко, ученый-геофизик и руководитель экспедиции. Никаких возражений не могла вызывать и кандидатура Жоры Портнова, которого Владимир Феоктистович лично не знал, но слышал от коллег, что он хороший специалист-подводник. А кто такая эта Людмила Брониславовна Плужникова? Это имя ему ровно ни о чем не говорило.

Получалось, что за научную часть отвечает Коноваленко. За техническую – пилотирование, эксплуатацию и обслуживание батискафа – Жора Портнов. В том числе на его плечи была возложена и работа с уникальным глубоководным буром, способным брать керны с большой глубины. А вот зачем понадобилась врачиха – не понятно. Пульс, что ли, измерять? Балласт, который не имеет абсолютно никакого отношения ни к океанологии, ни к геофизике. Правда, видя бурное сопротивление академика, Владимира Феоктистовича заверили, что кроме медицины женщина является еще и хорошим специалистом по связи, а это на больших глубинах вещь немаловажная.

Что верно, то верно. Связь хрупкого батискафа с кораблем-маткой – это не последнее дело. Однако Коноваленко сильно насторожило сочетание столь разнополярных профессий, как эскулап и связист, но сопротивляться настойчивым пожеланиям вышестоящего начальства он не мог и скрепя сердце согласился. Конечно, идя навстречу «пожеланиям трудящихся», руководство могло бы подыскать и более профессионального связиста-гидроакустика, а не просто «неплохо разбирающуюся» девчушку… Но, как говорится, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. И на том спасибо. Однако на сердце у академика после того кабинетного разговора стало очень неспокойно…