Читать книгу "Морской дозор - Сергей Зверев"

– Это кому-то другому нельзя, – со злобной иронией хмыкнула дама. – Мне – можно! Со связью все же поторопитесь, иначе на кой леший вы здесь казенные штаны протираете? Да еще именуетесь «руководителем полетов»? Руководитель, тоже мне! Руководятел, вот вы кто!

Майор Щукин, с побелевшим от сдерживаемого бешенства лицом, молча отвернулся.

…Проявлять некоторую хамоватость в пятнадцать лет вполне, вообще говоря, естественно. Взросление, трудный период самоутверждения, то да се… Пожалуй, с натяжкой простительна такая малоприятная черта характера и в двадцать пять. Но не в сорок же! Меж тем сорокалетняя Виктория Владимировна Берсентьева была явной, законченной и патентованной хамкой.

Таковой она, кстати, и останется, стукни ей хоть восемьдесят. Если доживет. Люди подобного сорта меняются очень редко. И всегда – в худшую сторону.

После очередного сеанса связи с экипажем «сарая» Щукин повернулся к выжидающе уставившейся на него Берсентьевой:

– Теперь я могу ответить на ваши вопросы. Вас координаты «Ми-26» интересовали? Извольте, вот они. Что еще? – Голос его был холоден, как лед Байкала.

– Где сейчас находится вертолет? На карте можете показать? – нетерпеливо спросила женщина.

Щукин небрежным движением подвинул песцовую шапку Берсентьевой, расстелил на столе лист двухверстки, затем подумал немного и добавил еще два листа.

Вид хорошей военной карты действительно напоминает тот, который открывается с высоты птичьего полета. Голубизна Байкала, переходящая в местах с большими глубинами в насыщенную бирюзу, причудливые очертания берегов, изрезанных заливчиками, дельтовидное, похожее на неправильный треугольник устье Баргузина, зелень лесов, пронизанная синими жилками речушек и ручьев. Сейчас, когда Бурятию еще покрывал снег, а зеркало великого озера было спрятано под ледяным панцирем, карта выглядела даже красочнее, наряднее, чем то, что можно увидеть с борта самолета.

Майору, однако, было не до красот. Он аккуратно воткнул в какую-то ведомую только ему точку карты иголку циркуля, совмещенного с курвиметром, провел короткую дугу. Затем наморщил лоб, беззвучно пошевелил губами, что-то про себя подсчитывая.

– К моменту последнего сеанса связи вертолет находился вот здесь, над этим местом, – Щукин очертил тупым концом карандаша небольшой овальчик.

Склонившись над картой, Берсентьева внимательно всмотрелась в указанный майором район байкальского берега вблизи Усть-Баргузина и тоже слегка пошевелила губами, словно запоминая.

«Можно подумать, что ты карту читать умеешь, дура, – ехидно подумал Щукин. – Да и зачем тебе это? Понимаю, чтобы на место меня поставить. Дескать, не хуже тебя, скотинка серая, в карте разобраться могу! Как же, генеральская жена! Ну-ну…»

Ошибался майор. Умела Виктория Владимировна читать двухверстку.

– А это что? – Ее наманикюренный пальчик прошелся чуть дальше очерченного овала, вправо, по курсу вертолета.

– Сейчас – ничего, – угрюмо буркнул майор. – Развалины. Руины. А был рыбоконсервный завод когда-то.

«Пока, – продолжил Щукин про себя, – такие, как ты и твой муженек, не стали хозяевами жизни. И не пустили псу под хвост всю страну, почище любых оккупантов!»

– Сколько им еще колтыхать до Читы? Считая с момента последней связи?

Майор пожал плечами:

– Меньше часа полетного времени осталось. Минут сорок, учитывая направление и скорость ветра. Он им дует почти прямо в хвост.

Берсентьева решительным шагом направилась к двери хлипкой пристроечки, своего рода неотапливаемого тамбура КДП. Уже почти прикрыв ее за собой, она вдруг повернулась к удивленному Щукину:

– Мне нужно позвонить партнерам, чтобы встречали вертолет в Чите.

«Звони, стервозина, мне-то что до этого, – подумал майор. – Хоть партнерам своим долбаным, жулью поганому, хоть шайтану в преисподнюю. Хотя еще большой вопрос, захочет ли шайтан с такой паскудой разговаривать».

Мысли его были печальны, и крутились они вокруг генерал-майора Геннадия Феоктистовича Берсентьева из штаба Забайкальского военного округа и его супруги, Виктории Владимировны, предпринимательницы, занимающейся бизнес-перевозками, которая вот уже около часа испытывала щукинские нервы на прочность.

«Ах, как легко бизнес вести, если у тебя муж – генерал в штабе округа, – с иронией думал Щукин. – Транспорт своей жене он предоставляет по-чти бесплатный, а эта подлючина за срочные и сомнительные перевозки военной авиацией огребает громадные деньги. А попробуй только пикни! Вот изгаляется она надо мной, майором ВВС России, а я что? Только и могу, что обматерить ее про себя». Генерал-майора Берсентьева майор Щукин не уважал. Как и почти все его сослуживцы. Среди среднего офицерского состава, которым жива еще наша многострадальная армия, у генерала Берсентьева сложилась устойчивая репутация: циничный зажравшийся наглец с куриными мозгами. Которого, если по-хорошему, не то что к работе в штабе Забайкальского военного округа, а к чистке свинарников допускать не стоит. Генерал, отдадим ему должное, не жалел усилий для поддержания такой репутации. К тому же слыл подкаблучником, что в офицерской среде считается позором.

Жену его, Викторию, офицеры дружно ненавидели. За откровенную наглость поведения и демонстративное, пещерное хамство.

В молодые годы был Берсентьев, по слухам, маниакальным кобелем, не пропускавшим ни одной юбки. Но «на всякую щель найдется шпатель», и нарвался Геннадий Феоктистович на такую отборную суку, что пробу ставить негде. Скрутила она его намертво, вот с тех пор и плясал генерал под дудочку супруги. А когда разразился всероссийский бардачина, когда экономическая водичка настолько помутнела, что многим захотелось половить в ней жирненькую рыбку, побраконьерствовать вволю, заделалась Виктория Владимировна Берсентьева предпринимательшей с уклоном в «бизнес-перевозки».

Дверь тамбурочка-пристройки протяжно скрипнула, и майор Щукин вновь оказался с глазу на глаз с той, о которой только что думал со столь нежными чувствами.

В унисон дверному скрипу громко, требовательно запищал таймер на рации майора со встроенным скремблером: пора было в очередной раз связываться с экипажем «Ми-26».

Тут, однако, начались поганые сюрпризы: связь ни с того ни с сего «поплыла». Майор успел лишь начать прием от экипажа очередных текущих координат, как вдруг в наушниках рации раздался треск сильных помех. Перейдя на другой поддиапазон, майор снова вслушался в эфир. То же самое!

Щукин очень удивился: его немалый опыт однозначно указывал ему на их искусственную природу. Такие помехи обычно получаются, если прием и передачу целенаправленно «глушат».

– Ничего не понимаю. – Он настолько растерялся, что обратился к Берсентьевой: – Это не грозовой фронт, там совсем по-другому «музыка» звучит. Да и потом, какая сейчас, к дьяволу, гроза, в середине марта! Это… Это похоже на «глушилку», включенную на полную мощность. Как раз перекрывающую полосу несущих частот. Абсурд какой-то!