Читать книгу "Три с половиной оборота - Татьяна Викторовна Полякова"

тренеры, в конце концов? Кто вообще мог такое придумать? Свободный доступ на крышу детям!

Пока он возмущался, я судорожно пыталась сама найти ответ. Курили они там, что ли? Хотя спортсменки же. Не должны бы.

Артем тем временем продолжал:

– Ледовый дворец у нас, конечно, шикарный. Не в каждом городе-миллионнике такой есть. Вы бывали в нем когда-нибудь?

– Не доводилось, – признался Марич.

– Помимо непосредственно ледовой арены там оборудовано несколько тренировочных и хореографических залов, большая столовая для воспитанников… Наши дети ведь фактически живут в стенах дворца. По две ледовые тренировки в день, в перерывах занятия общей физической подготовкой, танцы, растяжка. Есть и крыша, куда они периодически выходят подышать свежим воздухом, когда на улице дождь или просто им бывает удобнее подняться туда, чем выйти на улицу. К тому же Ледовый дворец стоит прямо на шоссе. Поблизости нигде не разгуляешься. Хотя дети то вдоль парковки пробегутся, то устроятся на лавочках у входа. В четырех стенах целый день ребенку сложно.

– Это прямо-таки крыша?

– Она, конечно, огорожена. Но да, фактически это самая верхушка Дворца спорта.

– Значит, свидетели видели, как девочки встретились на этой крыше?

– Нет, они просто слышали о том, что Екатерина ждала там мою дочь в то утро для важного разговора. Но, повторюсь, когда Кира поднялась на крышу, та была пуста.

– О чем Денисова хотела поговорить с вашей дочерью?

– Не знаю. Они ведь так и не встретились.

– Предположить можете?

– Периодически они, конечно, могли выяснять отношения, если вы об этом. Скрывать не стану. В основном это касалось тренировочного процесса, результата соревнований, подготовки к ним… Словом, рабочие моменты. Но часто они вполне по-приятельски общались. Могли кино обсудить или спортивную форму для тренировок.

– Об этом ведь можно поболтать и в раздевалке, в присутствии других, необязательно назначать встречу один на один.

– Я не знаю, – проговорил Артем тоном, полным отчаяния. – Я не могу ответить на некоторые вопросы, но уверен, что Кира непричастна к этой смерти. Что именно они обсуждали, как общались, это мне неизвестно. Но я верю своей дочери. Как любой отец, наверное…

– Чего ты от нас ждешь? – спросил Владан, выдержав небольшую паузу.

– Помощи. Я не верю… – Артем помедлил. – Да, назовем это так: не верю в ее причастность. Но следствию очень удобно списать все на конкуренцию. Поскольку из основных соперниц у Денисовой была только моя дочь, понятно, что из нее сделать убийцу проще простого. Тем более что та зачем-то вызывала Киру в тот день на разговор.

– Что говорит сама девочка? – уточнила я.

– Плачет, – вздохнул Карелин. – Нет, рыдает. Через день после трагедии обе должны были участвовать в соревнованиях. Готовились, старались. Все сорвалось, разумеется. Допросы и прочее. Дочь живет этим, понимаете?

Мы с Маричем переглянулись. До конца мы всю кухню, разумеется, не знали, но ясно было одно: безутешный отец хочет всеми правдами и неправдами выгородить дочь.

– Что мы можем сделать? – как можно мягче уточнила я.

– Провести собственное расследование. Разве не этим вы занимаетесь?

– Так точно, – хмыкнул Владан.

– Готов на любые расходы, – затараторил Карелин. – Пожалуйста, просто найдите виновника. Кира не может быть под подозрением. Не может. Она и так пропустила соревнования. Не хватало еще пролететь мимо сборной…

– А что, если в ходе расследования выяснится, что девочка виновна?

– Этого не может быть, – решительно заявил Артем.

Он поднялся со стула, сунул руку в нагрудный карман и извлек пухлую пачку банкнот.

– Это аванс. Без возражений, пожалуйста… Владан, я на тебя рассчитываю, – он выразительно посмотрел на Марича, затем перевел взгляд на меня и добавил нерешительно: – На вас.

– Где сейчас Кира?

– Дома. Жена боится, что в связи с подозрениями в коллективе начнутся пересуды. Даже два-три дня без льда для нее – наказание и риск потерять соревновательную форму. Но супруга настаивает, что так лучше для всех.

– Когда можно будет встретиться с Кирой?

– В любое время, – заверил Карелин и добавил совсем другим тоном, заискивающе глядя на Владана: – Ты возьмешься?

– Мы посоветуемся, – ответил Марич, выделив первое слово.

– Разумеется. – Артем поднялся. – Конечно… Буду ждать звонка.

Он вышел из офиса. Как мне показалось, слишком поспешно.

– Что скажешь? – спросила я Владана, выждав, когда гость сядет в машину и покинет Яму.

– Будто бы мотив у девчонки действительно был.

– Однако Артем Евгеньевич полон уверенности, что она непричастна.

– Совершенно извинительная позиция для родителя. Разве твой отец поступил бы иначе?

Этот простой вопрос выбил почву у меня из-под ног. Мой отец готов был за меня глотку перегрызть. Более заботливого и любящего родителя сложно было себе представить.

Именно поэтому я много лет скрывала от него страшную правду относительно моего первого мужа, Валерия Константиновича Забелина. Хотя, быть может, вовсе не от него я это скрывала, просто желала потушить неприятные воспоминания где-то глубоко внутри себя.

В подростковом возрасте меня похитили. Злодей не просто требовал выкуп у отца, он наслаждался своей властью все те дни, что я была его пленницей. Он получил выкуп и отпустил меня. Прошли годы, прежде чем рана стала заживать, в конечном итоге я смогла наслаждаться жизнью и оставить страшные воспоминания в прошлом.

Вскоре и вовсе встретила мужчину, который, я не сомневалась, был предначертан мне судьбой. Заботливый, обходительный, готовый на все ради меня. Когда он предложил мне руку и сердце, я с радостью согласилась.

Идиллия продлилась пару лет. Ровно до тех пор, пока я не узнала в своем избраннике того самого похитителя из прошлого. Забелин ухитрился обвести нас с отцом вокруг пальца как минимум дважды: когда сумел получить за меня кругленькую сумму и когда смог влюбить в себя наивную дурочку в моем лице.

Как только пелена спала и глаза на страшную правду открылись, я тут же развелась с ним. В качестве отступных Забелин получил от отца, не чаявшего души в зяте, дом и бизнес. Последний он, к слову, сколотил, еще будучи в браке, однако без связей и денег моей семьи у него мало что вышло бы.

Валерка был уверен в том, что я никогда не решусь рассказать отцу правду. Стыдно признаваться в том, что тебя облапошили – так, должно быть, думал он. Хотя знать наверняка, что творится в голове у манипулятора, сложно. На самом деле я молчала только потому, что была уверена: узнай отец правду, он просто убьет Забелина. Терять после смерти матери ему все равно стало нечего. Я была смыслом его жизни.

Я и впрямь не допускала и мысли, что когда-то смогу рассказать отцу о том, кем на самом