Читать книгу "Индиль - Ли Леви"

куда-то в сторону, будто размышляя наедине с собой:

– Ветур недальновиден. Он одурманен нимфами и вином. Тебе не следует идти к эльфам.

– Прошу, оставь меня.

Фавн разомкнул губы, будто желая добавить что-то еще, но лишь покачал головой, прежде чем скрылся в роще.

Кетар. Эпизод второй

Лучи едва проснувшегося солнца наполнили теплым светом долину, проникли в рощу, заглянули под каждый камушек, в каждую норку. Воздух наполнился теплой золотистой дымкой, и все вокруг ожило. От ночных теней не осталось и следа, и прежние тревоги теперь казались сном и наваждением.

Под старым развесистым деревом, облокотившись спиной о могучий ствол и откинув голову назад, в усталом ожидании сидел фавн. Сквозь рощицу молодых деревьев ему была хорошо видна нимфийская тропа.

Словно во сне наблюдал Кетар, как из лесной чащи появился белоснежный олень с золотыми витыми рогами. Он шествовал медленно и торжественно, гордо подняв голову. Его светлая шерсть, казалось, излучала больше света, чем лучи утреннего солнца. Олень ступал неспешно и неслышно, и его голубые глаза, холодные и глубокие, напоминали высокогорные озера.

Кетар видел, как белым призраком, верхом на олене, устремив задумчивый взгляд куда-то вдаль, проплыла мимо него Индиль, в сопровождении дриад, и растаяла в мягких утренних лучах солнца.

«Ее мысли не о переговорах. Не за этим она едет к эльфам. Она думает лишь о том, кто даже не подозревает о ее существовании…» – думал фавн.

Самого фавна мало заботили государственные вопросы – он привык жить отшельником и не признавал никакой власти. Он не был связан обязательствами, не был ограничен предрассудками, никуда не спешил и ни от кого не зависел. Он вел уединенную размеренную жизнь, изучал свойства лесных трав, играл на свирели и наблюдал за беззаботными нимфами, порхавшими в роще. Он был свободен. У него было все, в чем он нуждался – и все это давала ему Природа. Он брал лишь то, что требовалось ему для жизни, и не принимал излишеств. Вещи тяготили его. Он считал их ненужным грузом, который вынужден тащить на себе их обладатель. Они привязывали к месту и лишали свободы – свободы внешней и свободы внутренней.

У Кетара не было дома. Точнее, весь лес был его домом. Он знал каждую тропинку, каждое деревце, каждый ручеек. Он всегда появлялся там, где ему было угодно, и тогда, когда ему было нужно, и уходил, когда считал необходимым, ни с кем не простившись. Он не любил прощаться. Это всегда отнимало много времени и оставляло неприятный осадок на душе.

Ночной разговор с нимфой встревожил его. Ни Тьма, спускавшаяся с гор, ни видения, не предвещавшие ничего хорошего для жителей Нимфийских Лесов, ни внезапное отбытие его подруги в Эльфийские Земли – недалекие, но такие неприветливые – ничто из этого не тревожило его так, как те трогательные нотки в голосе Индиль, которые появлялись, как только она начинала говорить о нем, о Правителе Эльфийских Земель. С ним, с Кетаром, она никогда не говорила так, как говорила о том, о другом… Кетар всегда был для нее другом, братом, просто фавном… ее фавном. И не более. А ведь все свои песни он слагал только о ней и только для нее…

Они росли вместе, играли, будучи детьми, секретничали и дурачились как умели. Сколько он помнил Индиль, она всегда жила в своем вымышленном мире, где все происходило по ее правилам, где все подчинялось ее фантазиям и мечтам, а то, что не вмещалось в рамки созданной ею действительности, оставалось за ее пределами.

Индиль никогда не довольствовалась тем, что имела. Ей всегда хотелось большего. Иногда ее желания были сродни несбыточным мечтам. Но она настолько верила, что желаемое осуществимо, что любое ее желание казалось ей уже реальностью.

Вот и теперь ей взбрело в голову увлечься не просто представителем другого, далекого для них народа, но их Королем – тем, на кого не каждый из его подданных осмеливался поднять глаза, тем, кто понятия не имел о существовании маленькой лесной нимфы, мечтавшей о встрече с ним.

В отличие от Индиль, Кетар был осторожен и предусмотрителен. Он привык чувствовать ответственность за нее, ловить ее на крутых поворотах, не позволяя ей упасть в глубокие ущелья ее безудержной фантазии. Возможно, покоя ему не давало именно это чувство ответственности, а вовсе не нежная дрожь в ее голосе, граничившая с неосмотрительной влюбленностью.

«Только бы ее мысли не стали чувствами, – думал фавн, – иначе ее постигнет участь многих нимф, связавших себя узами любви с бессмертным родом эльфов. Древняя неразрывная связь соединит их, и Индиль будет следовать за возлюбленным вечно в его бессмертии, и погибнет, когда его жизнь внезапно прервется. Она станет тенью у его ног – тихой, молчаливой хранительницей его жизни, так и не познав счастья истинной, свободной, не зависящей от обстоятельств любви…». Фавн вздохнул от собственных мыслей. Он достал трубку, набил ее какими-то сухими травами и закурил. Это постепенно успокоило его. Кетар тоскливо смотрел вслед медленно удалявшейся от него Индиль, и тревога постепенно сменялась чем-то большим, теплым и уютным. Перед его глазами поплыли полупрозрачные золотистые пятна, веки потяжелели. Он все еще видел таявшую вдали фигурку Индиль и двух дриад, сопровождавших ее. Изящные золотые доспехи облегали стройные станы воительниц подобно змеиной коже, луки и стрелы виднелись за их спинами, их огненно-рыжие волосы горели на солнце. Они шли вслед за нимфой, уверенно и неслышно, и уже казались фавну частью его сновидений.

– Дриады, – лениво протянул Кетар и подумал: «Теперь они заполнят весь лес, нигде от них не будет покоя. Станут светить по ночам с деревьев своими зелеными глазами. А потом Ветур позовет кентавров, и начнется веселье. Начнут топтать своими копытами траву, опять превратят все в пыль и мусор. Каждый раз одно и то же, – он потянулся. – Может, уйти? Куда-нибудь подальше, за горы…»

Тропу, по которой следовали нимфы, освещало утреннее солнце. Деревья склонялись над