Читать книгу "Рождение любви - Ирен Беллоу"

– У себя дома я имею право делать все, что захочу.

– У себя дома?

– Да, я здесь живу. Я снимаю у Нины комнату. Уже почти год. – Она занялась следующей лапой. – Так что это мой дом. По крайней мере, до тех пор пока Нина не вернется. Тогда, возможно, я подыщу себе другое жилье.

– Вернется откуда?

– Из Франции.

Эсси замолчала, смерила Лайонела оценивающим взглядом и вновь опустила голову. На ее щеках выступил легкий румянец. Интересно, подумал Лайонел, она покраснела оттого, что ей стыдно снимать комнату у моей сестры, или все-таки оттого, что я перехватил ее взгляд?

– Она улетела сегодня, – продолжила Эсси.

– Нина улетела во Францию?

Эсси кивнула и принялась еще тщательнее вытирать собачьи лапы.

– Да. На девять недель. Пришлось лететь срочно. Она пыталась тебя предупредить, но не смогла дозвониться.

На мгновение Эсси ослабила хватку. Собака вырвалась, побежала через всю комнату к парадной двери, но внезапно передумала и свернула в коридор.

Эсси посмотрела ей вслед, затем поднялась на ноги, улыбнулась и протянула Лайонелу запачканное полотенце.

– Отнеси его в стирку. Корзина для грязного белья там, – сказала она, показав на коридор.

Лайонел взял полотенце, рассеянно уставился на него и стал соскребать с ткани песчинки грязи. Наконец он переспросил:

– Так Нина во Франции?

– Да.

– Улетела на девять недель?

– Да.

Девять недель!

У него ведь только две недели, а потом придется вернуться в Брисбен. Через две недели у него день рождения. Мысль о возможности провести свой первый после развода день рождения в одиночестве убивала его больше, чем само воспоминание о разводе. Он приехал сюда только потому, что надеялся провести эти несчастные две недели с Ниной и отметить дату вместе с ней.

В последние пару лет они с Ниной виделись редко; он был слишком занят, чтобы уделять время любимой сестре, о которой привык заботиться.

Нина постепенно исчезала из его жизни. Это очень не нравилось Лайонелу. К тому же сейчас, едва оправившись после развода, он как никогда нуждался в ее совете. Пусть Нина скажет, действительно ли он такой идиот, каким считает его Имоджен.

Тут, словно прочитав его мысли, Эсси сказала:

– Послушай, Лайонел, она рассказала мне о твоих проблемах. Если тебе нужен совет, я готова помочь. – Продолжая говорить, она направилась к двери. – Не надейся, что я позволю оставить дверь такой исцарапанной. Тебе придется покрасить ее. Но не сегодня. Зайди завтра, и мы все обговорим.

С этими словами Эсси толкнула дверь и жестом предложила Лайонелу уйти. Но он не двинулся с места.

Ее жест пробудил в нем воспоминание об их первой встрече. Это произошло летом; насколько он помнил, ему тогда было около тринадцати. Он возвращался от друга. У дома стоял большой грузовик, а рядом на бордюре сидела хрупкая маленькая девочка. Она наблюдала за ним, подперев ладонями щеки, и выглядела грустной и потерянной. Проходя мимо, Лайонел поздоровался; звук его голоса заставил девочку вздрогнуть.

Лайонелу стало так жалко ее, что вечером после ужина он попросил сестру выйти и познакомиться с малышкой. Он хотел чем-то помочь ей, но для этого существовал только один способ – подружиться.

С тех пор при виде Эсси он всегда вспоминал тот день и ту девчушку. Даже тогда, когда она подросла и превратилась в настоящего сорванца, дерзкого и острого на язык.

Но теперь Эсси не была ни беззащитным ребенком, ни подростком-сорванцом. Она стала взрослой женщиной, обладающей не только прекрасным телом, но и, судя по взгляду, нормальными женскими аппетитами.

Однако правила, составленные заботливыми отцами с целью обезопасить своих дочерей, все еще действовали.

Губы Лайонела расплылись сами собой. Глаза Эсси подозрительно сверкнули, и это еще сильнее развеселило его.

– Завтра? – переспросил он. – Вообще-то я собирался остановиться здесь.

– Ты здесь не останешься.

– Это почему?

Лайонел подошел к раковине и начал мыть руки.

– Нина пригласила меня погостить здесь много месяцев назад.

Краешком глаза Эсси заметила, что собака Лайонела неторопливо возвращается на кухню.

Если бы Нина увидела грязные следы, повсюду оставленные Элси, ее бы хватил удар. Появлялся еще один повод выставить Лайонела из дома.

– Может, она и пригласила тебя, – сказала Эсси, продолжая указывать Лайонелу на дверь. – Но сейчас Нина во Франции.

– Раз так, я останусь с тобой. – Уголки губ Лайонела приподнялись.

Это обескуражило Эсси. В восемнадцать лет он был красивым, собранным и подтянутым. Но в тридцать два стал просто ослепительным. Раньше его квадратный подбородок казался слишком крупным; теперь лицо Лайонела слегка пополнело, и его улыбка действовала на людей сногсшибательно, как удар профессионального кикбоксера.

Поняв, что первый раунд остался за ним, Лайонел начал готовиться к решающей схватке.

Он медленно вернулся в гостиную, остановился в нескольких шагах от Эсси и произнес:

– Ну, что скажешь? Будем соседями по комнате?

То ли от его улыбки, то ли от этих слов у Эсси все сжалось внутри. Одно дело провести с ним несколько часов за обедом, посочувствовать и мило попрощаться. Но он предлагает совсем другое. Только этого не хватало… Если Лайонел останется здесь, он растопчет ее, как стадо слонов.

Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он подобрался к ее сердцу. Даже на пушечный выстрел. Иначе Эсси несдобровать. Поэтому от него следует держаться подальше.

– Нет, – ответила Эсси, но ее голос прозвучал не так убедительно, как хотелось бы. Она проглотила слюну и начала заново:

– Ни за что.

Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

– Перестань, Эсси. Куда я пойду?

– Мне все равно. Сними номер в гостинице, как делают все нормальные люди.

Элси еще раз прошлась по гостиной и, подойдя к Лайонелу, остановилась рядом. Он взял собаку за ошейник и сказал:

– Я проверил все гостиницы в городе. Ни в одном нельзя останавливаться с собакой.

– Брось. Здесь сдается полно жилья. На каждом шагу коттеджи и меблированные комнаты.

Наверняка найдется место, где не станут возражать против собаки.

– Только за пятьдесят фунтов в сутки.

– Но ведь у тебя есть деньги. Дай кому-нибудь взятку.

– Я уже пытался. Пришлось полчаса выслушивать лекцию о том, как неуважительно мое поколение относится к истории города.