Читать книгу "Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская"

дальнейшего самостоятельного существования Греческого государства. С развитием капитализма изменились политические задачи национальной буржуазии, потерявшей былую революционность и все более сползавшей на консервативные позиции. Извратив природу законного требования греков об освобождении собратьев, греческие правящие круги хотели с помощью мегали идеа прикрыть свое стремление к гегемонии на Балканах.

На формирование мегали идеа в значительной степени повлияла особенность развития капитализма в Греции, а именно процветание торгово-финансовой буржуазии. Границы будущего греческого государства, как они представлялись мегалистам, являлись зоной экономических интересов греческих торговцев и предпринимателей.

Для претворения в жизнь обширной внешнеполитической программы слабому греческому государству требовалась поддержка со стороны великих держав, и прежде всего Англии и Франции. За помощь, которую они оказывали Греции больше на словах, чем на деле, греческие правящие круги вынуждены были расплачиваться раздачей различных привилегий и концессий, заключать выгодные английскому и французскому капиталу займы и сделки.

Мегали идеа представляла собой большую опасность для развивавшегося в стране с конца XIX в. рабочего и социалистического движения, так как она пронизывала все сферы жизни общества, была весьма популярна, особенно в многочисленной мелкобуржуазной среде. С помощью мегали идеа греческая буржуазия, боровшаяся за политическую власть в стране, пыталась объединить вокруг себя всю греческую нацию и предстать выразителем ее интересов. С помощью этой доктрины правящие классы пытались сдерживать и направлять в нужное русло недовольство различных слоев общества существующими порядками.

Новый импульс мегали идеа получила после «военной революции» 1909 г. и прихода к власти в 1910 г. лидера либеральной партии Э. Венизелоса, олицетворявшего к этому времени для греков идею национального единства. В ней лидер либералов увидел выход из затяжной междоусобной борьбы за власть, ослаблявшей страну, а также способ перевести растущее классовое движение рабочих в выступления под лозунгом «объединения с родиной», в которое были бы втянуты все враждовавшие группировки. Во время Балканских войн Венизелос направил усилия греческого правительства на сколачивание антитурецкого блока Балканских государств при помощи великих держав. Участие в нем принесло Греции большие выгоды.

В годы, предшествовавшие первой мировой войне, греческая внешняя политика также строилась на принципах панэллинизма, причем и венизелисты, и роялисты были его сторонниками, но расходились в методах осуществления его целей. Самые крайние из мегалистов во главе с премьер-министром Венизелосом ратовали за расширение территории «эллинского королевства» в границах бывшей Византийской империи с «первопрестольным градом» Константинополем. Сразу после подписания Бухарестского мира Венизелос сказал одному из своих коллег: «А теперь обратим наши взоры на Восток!».

«Великая идея» о возрождении былой славы древнегреческого государства и величия Византии тесно переплеталась с представлением о культурном превосходстве «эллинов» над другими народами Балканского полуострова, что, в свою очередь, влияло на быстрый рост национализма, осложняло отношения Греции со всеми соседними странами.

Ни Бухарестский, ни Афинский договоры не разрешили противоречий между Балканскими государствами. Остро стоял национальный вопрос. До 1912 г. в Греции проживало 6 тыс. турок-мусульман в Фессалии, незначительное число евреев и лиц других национальностей, а после 1913 г. 13% населения (644 тыс.) принадлежало к негреческим национальностям[4]. Большая часть их была сосредоточена в отрезанной от Болгарии части Македонии. Греко-болгарская граница, протянувшаяся на сотни километров, была плохо разграничена и слабо защищена. Болгарские правящие круги не сложили оружия, ожидая наступления «лучших времен», по выражению короля Фердинанда, чтобы возвратить себе потерянные по Бухарестскому договору земли, в частности богатейшую долину р. Вардар, восстановить границы 1912 г., добиться выхода к Эгейскому морю и создать «Великую Болгарию». Австро-Венгрия и Германия, стремившиеся еще больше углубить пропасть между Балканскими государствами, разжигали реваншистские настроения в Болгарии в отношении Греции и Сербии. В результате в Македонии не прекращались беспорядки, чинимые греческими и болгарскими вооруженными отрядами, которые действовали при неофициальной поддержке своих правительств, что создавало реальную угрозу войны.

После заключения Бухарестского мира остался нерешенным также вопрос о греко-албанской границе. Греция отказывалась вывести войска из Южной Албании («Северного Эпира»), предъявляя свои незаконные требования на эти земли и провоцируя мятежи под лозунгом «автономии Северного Эпира». В связи с этим в начале апреля 1914 г. великие державы в категорической форме потребовали от греческого правительства, чтобы его войска окончательно очистили Южную Албанию. Но прежде, чем уйти из Южной Албании, Греция добилась принятия 9 мая 1914 г. Корфского соглашения, по которому в трех пограничных провинциях — Химаре, Корче, Гирокастре — устанавливалась частичная автономия под надзором великих держав. В июле 1914 г. греческое правительство под нажимом Англии и Франции официально одобрило выработанное на острове Корфу великими державами албано-эпирское соглашение и объявило о политике обуздания эпиротов, продолжая вынашивать планы территориальных захватов в Южной Албании. Об этом свидетельствуют и слова министра иностранных дел Греции Г. Стрейта российскому посланнику в Афинах Е. П. Демидову, что «его правительство озабочено прежде всего точным соблюдением данных державам уверений, так как оно знает, что при изменениях, могущих произойти в судьбах Албании, корректное отношение Греции послужит лишь к ее благу». Однако и после выведения регулярных частей из Албании между эпиротами-автономистами и частями албанской регулярной армии, созданной правительством албанского принца Вида, продолжались столкновения.

Главной причиной непрекращавшихся греко-турецких конфликтов был вопрос о статусе эгейских островов. Еще в период I Балканской войны греческие войска заняли целый ряд островов в Эгейском море, принадлежавших Турции, население которых было преимущественно греческим[5]. Турция оспаривала право Греции на владение островами на том основании, что Имброс и Самофракия находятся у входа в Дарданеллы, а Лесбос (Митилена), Хиос и Самос прикрывают подходы к жизненно важному району Турции Измиру (Смирне), и предлагала компенсировать Грецию за счет островов Додеканес, находившихся во владении Италии[6]. Поэтому в соответствии с пятым пунктом Лондонского договора 1913 г. судьба Эгейских островов передавалась на суд великих европейских держав. Однако среди самих держав существовали серьезные разногласия по этому вопросу. Англия и Франция, всеми силами пытавшиеся помешать превращению временной итальянской оккупации Додеканеса в постоянную, что угрожало их интересам в Восточном Средиземноморье, а также обеспокоенные усилением прогерманских элементов в Болгарии и Турции, предложили передать Греции все острова, включая Додеканес. Английское правительство готово было оказать совместно с другими державами давление на Италию (путем морской демонстрации), поставив, однако, свое согласие в зависимость от участия Германии. Предложение Англии не встретило поддержки. Россия была против передачи Греции тех островов, которые прикрывали выход из Дарданелл. Она опасалась, что Греция и ее покровители смогут в любой момент закрыть проливы, создав угрозу для южной торговли Российской империи. Кроме того, министр иностранных дел России С. Д. Сазонов полагал, что при новом прогермански настроенном короле