Читать книгу "Как приручить дракона - Евгений Адгурович Капба"

электрических разрядов шар искрил и переливался странным многоцветьем на расстоянии вытянутой руки, и это было самое удивительное, что я видел за свою не такую уж и длинную жизнь.

— Так что насчет того, чтобы снова поработать? — голос звучал не из сверкающего болида, нет. Отовсюду! Или — прямо в моем мозгу? — Мне ты подходишь гораздо лучше, чем остальные варианты. Определенно — ты умеешь держаться до конца, и это может помочь.

— Сделка с дьяволом? — не удержался я. — Не пойдет. Я играю за другую команду.

— А-ха-ха-ха! Смельчак, да? Молодец, молодец… Я предлагаю тебе здоровое тело. Новую жизнь. Новый мир. Новые возможности. А ты пообещай мне, что будешь делать то, что умеешь лучше всего и держаться до последнего. А еще — я потребую от тебя одну-единственную услугу взамен… Сразу, после перехода.

— Перехода? Какого… А, впрочем… — в конце концов, даже если я сбрендил, то какая теперь разница? Возвращаться в палату? Ну, нет! — Но я не собираюсь делать подлости, слышишь?

Жить хотелось страшно. А замершая перед моим лицом шаровая молния служила прямым доказательством: творится нечто невообразимое, мистическое, запредельное. Если мне и могло помочь хоть что-то, то это было именно то, что здесь, прямо сейчас, происходит! И плевать, что я всегда представлял себе встречу с высшими силами несколько по-другому…

— Даже перед лицом смерти хорохоришься и морализируешь? Молодец, молодец… Подлость ты не совершишь. Ты совершишь величайшую милость, даруешь страдающему существу свободу! Соглашайся! Считай — тебя заметили, заметили, как ты держался!

— Да!

— Что? — обрадованно удивился голос.

— ДА!

— Третий раз переспрашивать не буду. Помни — одна услуга! Ты обещал!

Шаровая молния рванулась мне в самое лицо, и я попробовал отшатнуться и ударился затылком о ствол дерева… А потом все заполонил яркий-яркий свет.

* * *

Я открыл глаза и выдохнул. По-прежнему громыхала гроза, но дождь слегка поутих. Болел затылок — похоже, я сильно приложился о сосну! А больше… Больше ничего не болело! И я не слышал своего сердца! Это было очень странно: его грохочущий ритм сопровождал меня уже последние три или четыре месяца, а теперь — я не слышал! С испугу даже приложил два пальца к сонной артерии и различил четкий, мерный стук: тах, тах, тах… Шестьдесят, может быть — семьдесят ударов в минуту. Фантастика!

А еще — фантастикой было наличие бороды. Бороду я вообще-то носил. Но в больнице с меня ее нещадно сбрили: всякие маски и трубки надевать было несподручно. А тут — борода! Ну, пусть не борода — щетина, но…

— Ты обещал! — грянул голос. — Иди ко мне, Георгий! Иди!

Я ведь так и не выпустил этот черенок, так что оперся на него, встал и… И ноги мои держали меня! О, Господи! О, какое счастье: мои ноги были крепкими и сильными, голова не кружилась, и я, хотя и был слаб, но больше не умирал! Шаг за шагом, ускоряясь, я двинулся на голос, который звал меня из дремучей чащи, оттуда, где виднелись сполохи лесного пожара.

— Иди сюда. Иди и выполни обещанное!

Я шагнул из-под лесного покрова на широкую, обугленную поляну. Там и тут еще вздымались в небо языки пламени, шипела зола под струями дождя… А в центре… Такой сильной волны восторга и ужаса я не испытывал, кажется, с тех самых пор, как на крохотной парусной яхте с друзьями попал в лютый шторм на Черном море. Стихия, мощь, ярость и величие — вот что олицетворяло собой существо, которое предстало передо мной.

Великолепный белый дракон восседал на поляне, и его чудовищные, невероятные глаза смотрели мне в самую душу.

— Иди и убей меня, Георгий, — сказал тот самый голос. — Освободи меня прежде, чем сюда доберутся другие.

Он взмахнул крыльями — и я увидел огромную рваную рану на боку дракона. В глазах его читалось страдание и мольба, и это было так сильно и так искренне, что я, повинуясь странному импульсу, шагнул вперед, сжимая в руках этот свой идиотский черенок.

— Делай что должно, — кивнул дракон. — И будь что будет.

И я ударил, так сильно, как только был способен, и раздался рев боли и торжества. А потом меня с ног до головы окатило чем-то горячим, и в голове как будто взорвалась сверхновая, и погасла, и тьма поглотила меня.

* * *

Глава 2

Гнев

Я открыл глаза, увидел белый потолок и длинные прямоугольные светильники, вдохнул пропахший медикаментами воздух и одними губами выругался. Похоже, по блату начали морфин мне давать, теперь вот драконы мерещатся. А я уже почти поверил, что получится помереть с высоко поднятой головой, при попытке к бегству, а не прикованным к постели овощем.

Бессилие — вот что всегда вызывало во мне лютую ярость. Бессилие и невозможность никак изменить ситуацию. Я почти поверил в то, что в моей жизни — пусть и перед самой смертью — произошло нечто из ряда вон выходящее! Что все было не зря, что… Что чудеса случаются? И вот — опять. Беленый потолок, дрожащий свет люминесцентных ламп. Все тщетно, да? Пусть чудо и было настоящим кошмаром… Интересно, а побег мой мне тоже привиделся, или только страшный голос, шаровая молния и дракон? Понятия не имею, как работает морфин, скорее всего — именно так.

Решил глянуть на окно: ночью от порыва ветра и удара треснуло одно из стекол, это я очень хорошо помнил. Если есть трещина — значит, бежать я точно пытался! По крайней мере, это значило бы, что я не раскис и не сдался, как и просили мои ребятки. Так что я рывком сел, повернулся к окну и… Я сел рывком!!!

— Однако, здравствуйте! — только и смог проговорить я и прислушался к своим ощущениям.

Босыми ногами я чувствовал холодный пол. Задницей — продавленные пружины кровати. Во рту присутствовало ощущение, как будто там кто-то сдох, в голове гудело, тело ломило. Но я сидел и пялился на оконную раму, на дубраву за окном и… И откуда там дубрава? Сосновый же был лес! И почему календарь на стене — на латинице? И что за бред такой: «24 iyunya — Rozhdestvo Ioanna Predtechi, den' tezoimenitstva Gosudarya Vserossijskogo». И не продолжается ли действие морфина?

Определенно — я находился вовсе не в той палате, из которой