Читать книгу "Авдотья и Пифагор - Ребекка Уинтерз"

– Чудеса случаются, — улыбнулся тот.

– Большое вам спасибо, — попрощалась Богданова.

– На здоровье, — на ломаном русском откликнулся пожилой повар.

Они возвращались в отель по неожиданно пустой улице — шумный рынок остался позади. На мосту через неширокий канал Александр Федорович попросил остановиться.

Богдановы отпустили Пифа, тот быстрым шагом направился в отель. Ему еще предстояло важное дело — дозвониться до Дуняши. Он не мог звонить со своего мобильного, так что следовало добраться до номера. А еще он не мог звонить на ее мобильный. Нужно было дозваниваться на домашний телефон ее мамы, Валентины Викторовны. И чтобы Дуняша была там.

Как же не вовремя оказалась эта поездка!

Но отказать в помощи Богдановым Пифагор не мог. Да и деньги могут скоро понадобиться.

Он быстро разобрался с кодами и набрал номер. Выслушал длинные гудки, положил трубку, повторил набор. С тем же результатом.

Расстроенный и беспокойный, лег спать.

Почему-то подумал о Богдановых. Вот они всего добились в этой жизни: любви, детей, достатка. Ну а смерть — она по-любому когда-нибудь приходит. К тому же, чем черт не шутит, пока медицина спит — хилера нашли не просто так, а по наводке каких-то могущественных богдановских друзей. А вот у них с Дуняшей пока все очень тухло.

Он еще раз набрал номер. Послушал гудки.

Наконец, включив кондиционер посильнее, положил голову на удобную подушку — завтра тоже предстоял тяжелый день.

Богдановы же так и стояли в одиночестве на мосту.

Катера уже не ходили. Даже немногочисленные прохожие постепенно исчезли. Нужно было идти в номер, но Александр Федорович явно этого не хотел, а Ольга Николаевна не решалась его торопить.

Под светом желтых фонарей вода в канале теперь казалась черной. Неспешное течение несло мелкие прутья и опавшую листву.

– Может, пойдем, Санечка? — наконец спросила она. — Завтра рано вставать.

– Пойдем, — выдохнул он.

Она нагнулась к нему, поцеловала в лысину. Когда-то у Саньки была роскошная вьющаяся, соломенного цвета шевелюра. Потом подушечками указательных пальцев мягко вытерла Санечкины глаза.

Пальцы стали мокрыми.

– Все будет хорошо, Санечка, — сказала она. — Я обещаю.

– Да, — вздохнул он.

Она покатила коляску к отелю, а в голове крутилась только одна мысль. О чудесах, которые случаются. Так ведь сказал пожилой таец?

Но верилось в чудеса слабо.

2

– Кураева есть?

Дуняша никак не отреагировала. За без малого три года замужества к своей новой фамилии она так и не привыкла.

– Авдотья Кураева здесь есть?

Она бы и на Авдотью не откликнулась. Сколько себя помнит, все и всегда звали ее Дуняшей.

Однако, почувствовав на себе сердитый взгляд медсестры, встрепенулась и вернулась в реальный мир.

– Я, — отозвалась Дуняша.

– Что же молчите? — укоризненно, но уже без раздражения сказала медичка. — У вас все неплохо. — Она протянула Дуняше небольшую пачку бумаг с результатами анализов. — Подробнее вам доктор расскажет.

– Спасибо, — поблагодарила Дуняша.

Вышла из приемной лаборатории с каким-то странным, смешанным чувством.

Конечно, хорошо, что анализы нормальные. Это значит, отсутствие беременности — простая случайность. Так бывает. Даже лечиться не надо. Вопрос только во времени. А что же тогда нехорошо? И почему хорошие анализы вызывают в ее душе… замешательство, что ли?

Не потому ли, что она не очень хочет ребенка?

Или, точнее, ребенка-то хочет. Но — абстрактно. И не от мужа.

Она снова понурила голову, спустилась в гардероб, оделась и по шумной Дорогомиловской улице двинулась в сторону Киевского вокзала.

Погода была не лучшей, хотя весна жила на календаре уже чуть ли не месяц. Пока только на календаре: сыпал мелкий, секущий лицо снег, он же, только превратившийся в серую кашу, неприятно хлюпал под ногами. Правда, идти долго не пришлось: большой черный «Мерседес», скрипнув тормозами, притормозил прямо перед ней.

Из-за руля выскочил Иван Озеров, водитель Марата. Вежливо поздоровался, услужливо открыл дверь.

Она поблагодарила, села на удобное кожаное сиденье.

Иван круто взял с места, развернулся на ближайшем перекрестке и, как всегда лихо, направился по Дорогомиловской в сторону области, на дачу.

«Даже не спросил, куда ехать», — без каких-либо чувств подумала Дуняша. Ее вообще никто ни о чем не спрашивает.

За окном быстро пролетали помпезные сталинские дома Кутузовского проспекта. Вот проехали Бородинскую панораму. Почему-то вспомнилось, как всем классом сюда приезжали на экскурсию. Было ли интересно? В общем-то, да. Особенно мальчишкам, изучавшим батальные сцены. А тогдашней Дуняше было хорошо и без лицезрения столь важных для отечественной истории моментов. Ей тогда было хорошо вообще. Не применительно к чему-то конкретному — и от яркого солнца, и от того, что в автобусе хором пели про «Ой, цветет калина», и от явного, пусть пока скромно-завуалированного мальчишеского внимания.

Чего-чего, а мальчишеского внимания ей хватало с самого детского сада, с самой младшей группы, чуть не ясельной, куда ее отдала мама, чтобы иметь возможность работать и, соответственно, кормить свою нежданно появившуюся дочурку. Короче, с того возраста, когда дети начинают осознавать, что они не все одинаковые и что кто-то из них — мальчик, а кто-то — девочка.

Дуняша тяжело вздохнула.

Вот же странная штука — жизнь.

Молодая, красивая. Слегка потухшие глаза — не в счет при наличии дорогой косметики. Одета по парижско-рублевской моде. И «Мерседес» с водителем в придачу. Вот только едет она на этом «Мерседесе» не в ту сторону.

Хотелось-то — ровно в обратную, не на запад, а на восток, к станции метро «Электрозаводская». Там, в чудом уцелевшей панельной пятиэтажке, живет ее мама. Там же прожила семнадцать счастливых лет и Дуняша.

А еще в их однушке-«распашонке» есть телефон, который в свое время они с мамой прождали в очереди десять лет: еще немного — и он бы не понадобился из-за взрывного роста мобильной связи. Однако именно по нему, немодному, с круглой трубкой, светло-зеленому и так похожему на сплющенную лягушку, ей сейчас вполне могли звонить. Потому что звонить ей на домашний, никому не ведомый и практически не используемый, можно, а на ее украшенный стразами от Сваровски «Верту» — нет.

«А может, Марат уже и мамин телефон прослушивает?» — вдруг ужаснулась Дуняша. И судорожно начала вспоминать, не было ли сказано что-то, что могло стать непростительной ошибкой?