Читать книгу "Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура - Александр Павлович Беликов"

Сицилийский, «великий компилятор», иногда не замечающий противоречий между частями своего текста, заимствованными у разных авторов, отличается многословием и велеречивостью. Главное его достоинство – оно сохранил для нас фрагменты многих утраченных историков предыдущего периода.

Корнелий Непот, пожалуй, самый скучный и сухой автор, хотя и сложно согласиться, что он – «второстепенный историк»[10]. Присущие ему недостатки – неточности и даже фактические ошибки, необоснованные утверждения, поверхностные суждения. Он свято верит, что «римляне доблестью превзошли все народы» (XXIII,1), явно преувеличивает степень влияния Ганнибала на Филиппа V, Антиоха III и вифинского царя Прусия. В то же время он упоминает мелкие подробности событий, ускользнувшие от внимания других историков, а ряд его высказываний показывает, что он пытался проникнуть в психологию человеческих поступков («Нрав человека определяет его судьбу» – XXVI.19), что вызывает уважение. Именно Непот придумал жанр сравнительных биографий, что подтверждает его интерес к личности.

Зонара. Автор поздний и неоригинальный, но иногда он сохраняет следы утраченной античной традиции.

Менее значительные авторы позволяют уточнять сведения наших основных источников. Источники дополняют друг друга, им можно устроить «перекрёстный допрос» и таким образом, выявив расхождения, попытаться установить истину.

2. Эпиграфические источники, несмотря на свою краткость и порой фрагментарность, имеют особую ценность, как свидетельства документальные. Для нашей темы очень полезны оказались сенатусконсульты о правах отдельных греческих городов, свод делосских надписей и эпиграфический материал из Пергама, позволивший уточнить информацию письменных источников и подвергнуть критической проверке некоторые выводы историографии.

3. Археологические и нумизматические источники, при всей сложности их интерпретации, являются той материальной основой, без которой просто невозможно исследовать вопросы экономики и торговли. Они неоспоримо доказывают: утверждения о гибели родосской торговли после 168 г. до н. э. являются, мягко говоря, преувеличением. Анализ находок римских денариев на востоке свидетельствует о слабой роли римской монеты в торговом обороте вплоть до конца I в. до н. э., что отнюдь не может быть случайностью.

Зарубежная историография богаче отечественной, т. к. начала развиваться раньше и всегда обладала большими материальными и «контактными» возможностями. Западное антиковедение полицентрично, представлено большим разнообразием научных школ и направлений, оно тоже не свободно от идеологизаторства, но никогда (за исключением периода германского и итальянского фашизма) не подвергалось давлению со стороны государства. В то же время мы далеки от того, чтобы относиться к зарубежным работам с пиететом, и прекрасно видим как их достоинства, так и недостатки.

Представляется, что развитие зарубежного антиковедения можно разделить на четыре этапа, с довольно условными хронологическими границами, но со специфическими чертами, присущими каждому из них.

1. Период становления: до 1860 г. Недостатки: некритическое отношение к источникам, напыщенность и многословие, тенденция к созданию громоздких общих курсов истории Рима, малое количество специальных работ, посвящённых конкретным вопросам, пересказ фактов и почти полное отсутствие проблематики исследования. Первые труды европейских учёных являлись простым пересказом античных авторов[11]. Правда, это был необходимый этап развития, нужно было накопить материал, реконструировать сам ход событий и их хронологию.

Из наиболее значимых имён выделим Ш. Монтескьё[12], заслуги которого в изучении Античности до сих пор недостаточно оценены. Его философская работа основана на источниках и сопровождается структурным анализом, качество которого неизмеримо превосходит присущие XVIII в. общие размышления. Характер войн и военной организации Рима автор выводит из его социально-политического устройства, трезво оценивает римскую политику, критически излагает материал источников. Автор убедительно объясняет порчу нравов и общую деградацию римлян ролью богатства, успешными завоеваниями и неравенством в распределении земли. На наш взгляд, им верно оценена деятельность Филиппа V, вынужденного подчиняться Риму, и отмечена тяга царя к мелким захватам. «Исторические знания Монтескьё огромны, историческое чутьё изумительно», – нам нечего добавить к этой характеристике А.Г. Вульфиуса[13]. Работа и сейчас не утратила значения, и во многом Ш. Монтескьё опередил науку своего времени, например многотомный труд Ш. Роллена[14], излишне доверявшего источникам. В то же время Ш. Роллен в другом своём многотомнике одним из первых указал на различные варианты договора Филиппа V с Ганнибалом у Полибия и Ливия[15]. Касаясь этого договора, А. Фергюсон пришёл к парадоксальному выводу, что он был заключён в пользу Деметрия Фаросского[16]. Отсюда идёт очень живучая традиция чрезмерно преувеличивать влияние Деметрия на царя.

Заметно выпадает из своей эпохи и книга Герена[17]: объективные оценки событий, римская политика характеризуется без малейшей идеализации, которая была так свойственна всему XIX в. Неслучайно и вполне оправданно «долгое время эта работа считалась одним из лучших руководств по древней истории»[18].

Следующий этап – первые тома «Истории Рима» Т. Моммзена[19], ставшие важной вехой в развитии романистики. Находясь на рубеже выделенных нами 1-го и 2-го периодов, они одновременно стали и шагом вперёд, и шагом назад. По методам исследования они принадлежат уже к новой эпохе: научная критика источников, проблемный характер изложения, анализ событий, оригинальные выводы, много новых идей. Правда, далеко не все выводы бесспорны; так, нельзя падение Македонии объяснять лишь особенностями характера Персея[20]. Вместе с тем, а это и есть шаг назад, автор своим авторитетом надолго закрепил в науке главный недостаток первого периода: идеализацию римлян и их политики. Сам несомненный талант немецкого учёного, соединённый с его полемической страстностью и язвительностью по отношению к оппонентам, явился причиной того, что в историографии стал чуть ли не аксиомой постулат: сенат был не агрессором, а миротворцем. Т. Моммзену принадлежит идея «защитного империализма», оказавшая колоссальное влияние на историографию.

2. Период зрелости: до 1930 г. Однако примерно тогда же появились работы, полемизирующие с таким подходом, а также свойственными Т. Моммзену модернизаторскими тенденциями. Они более академичны, изложение взвешенное, авторы стараются быть предельно объективными и не допускать в научные построения личные симпатии и антипатии, чем так грешили труды Т. Моммзена. Это и есть один из критериев (более зрелые работы, избавившиеся от детской восторженности и юношеской пылкости), позволивших нам начать второй период примерно с 1860 гг. Например, характерен восьмитомник В. Ине, осуждавшего жестокость и коварство римлян, указывавшего на тенденциозность источников и необходимость критического к ним отношения. Его труд создан в противовес Моммзену, к которому автор высказывает антипатию, для него нет героев, и он осуждает жестокость римского характера[21]. На наш взгляд, В. Ине впадает в другую крайность, априори постулируя эту пресловутую жестокость как неотъемлемую черту ментальности квиритов. Ф. Шлоссер и Г. Вебер издали обширные всемирные истории[22], написанные без идеализации Рима, с позиций трезвого академического скептицизма. Реалистическими взглядами отличается и обстоятельная работа Г. Герцберга, сомневающегося в намерении Филиппа V начать решительную войну с Римом и отмечавшего, что величайшая заслуга римлян – это создание единой «национальной державы»[23].

Интересен труд К.