Читать книгу "Продам конец света - Андрей Михайлович Столяров"

юрист, ещё и рисовала дай бог, ну а великолепную анимацию сделал Лёлик: чего стоила одна вальяжно-писклявая интонация, в которую он превратил мой голос. Она так и влезала в мозг. И вот хулиганистый персонаж начал бродить по улицам Петербурга, наблюдая и комментируя разные городские события. Тут нам опять-таки повезло. Зима в том году вы­далась исключительная — с метелями, с густыми долгими снегопадами. Сугробы на тротуарах вырастали буквально за одну ночь. Снегоуборочная техника не справлялась: машины даже в центре, на Невском, юзали в снежной каше, петербуржцы натаптывали глубокие колеи возле домов. Ну а поскольку губернатор Углов, как-то, выступая на телевидении, неосторожно сказал, что город систематически очищается, проблем с этим нет, то фотография чудовищного сугроба, достигающего аж третьего этажа — Бармаглот назвал её «кучей Углова», — на­ брала в первые же часы более восьмисот репостов. Были у Бармаглота и другие перлы. Мы с гордостью отмечали, что его цитируют, на него ссылаются. Канал «МИМ» начинал приобретать популярность. И вот, пожалуйста, — ни с того ни с сего...

Впрочем, полистав соответствующую литературу, я понял, что это типовой кризис роста. Мы полностью отработали фишку, на которой держались. Поначалу Бармаглот был, несомненно, хорош, ехидно кривлялся, озорничал, уже возникала мысль превратить его в наш постоянный бренд, но за год приелся, стал повторяться и теперь прежнего восторга не вызывал. Ведь это же — сеть, в ней десятки миллионов страниц, и каждая призывает: зайди ко мне, отметься, откликнись. Конкуренция здесь почти как в животном мире: идёт борьба за ограниченный пищевой ресурс, за лайки, за подписчиков, за просмотры, в конечном счёте — за рекламу и финансирование. Все кричат, все подпрыгивают, все размахивают руками, какофония страшная, отдельные голоса в ней практически не разобрать. Мы чувствовали, что тонем в этой аудиовизуальной трясине. Вадим, сперва загоревшийся идеей собственного канала, постепенно терял к нему интерес, и даже Кира, к чьему мнению он  прислушивался,  ничем  не  могла  по­мочь.

— Нужна новая фишка, — твердила она. — Нужна идея, оригинальный сюжет, необычный — я бы сказала, смещённый — ракурс... Что-то такое, что привлечёт тех идиотов, которые сутками, как наркоши, слоняются по сетям, что-то будоражащее, такое, что вдаритим по мозгам...

Она с надеждой поглядывала на меня. Всё-таки именно я придумал кота Бар­маглота. Во взгляде её проскальзывало беспокойство: если канал закроется, то надо будет снова куда-то пристраивать Лёлика — тревога старшей сестры за бестолкового брата переполняла её. Но мне нечем было её утешить. Вдохновению не прикажешь. Я тоже, как наркоман, целыми сутками теперь бродил по сети, по её галактикам, по её звёздным скоплениям, забирался в самые отдалённые их рукава, часами изучал популярные интернет-каналы, набиравшие (час­ то — к моему удивлению) сотни тысяч и миллионы просмотров, прикидывал,что бы мы тут могли использовать, на­деясь высечь чужими кресалами искру собственного воображения. Никакая искра не высекалась. А если что-то и вспыхивало, то через мгновение гасло в пустоте абсолютной неосуществимости. Наступила весна. Снег стаял, обнажилась шершавая поверхность асфальта. Кусты и деревья во внутреннем дворике, куда выходили окна нашей студии, окутались зеленоватым туманом лист­вы. Взгляд Киры, обращённый ко мне, становился всё темнее и тревожнее. А следом за ней и Лёлик при всём своём равнодушии к внешнему миру начал заметно дёргаться.

Видимо, срабатывала интуиция.

Однажды вдруг огорошил меня:

—  А  что,  Вадим  Анатольевич  вправду собирается закрыть наш канал?

Откуда  он  это  взял?  При  нём  никто ничего подобного не говорил.

Вопрос уныло завис.

Только через пару секунд Кира, в этот момент заглянувшая к нам, нервно и торопливо ответила:

— Не болтай ерунды. Вадим Анатольевич ещё ничего не решил. Давай — работай...

Тем не менее мне показалось, что воз­дух в студии на эти секунды застыл.

Вот  в  таком  состоянии  мы  пребывали.

Внутренне,      вероятно,      смирившись, что всё кончено.

И вдруг там, где это меньше всего ожидалось, среди нагромождения комментариев к очередному посту, среди хлама и словесного мусора засверкал, как позже выразилась та же Кира, алмаз величиной с отель «Риц».

***

В общем, через несколько дней, про­смотрев предшествующие материалы, мы обнаружили с десяток аналогичных роликов, я их, к своему позору, действительно пропустил, отмахнулся, не обратил внимания. Ещё пара роликов пришла во время этого лихорадочного просмотра, а далее они начали появляться с пугающей регулярностью по три-четыре штуки в неделю. Скоро их накопилась целая куча. Причём сразу же стало ясно что их все можно разделить на две резко отличающиеся категории. Первая — это высокий профессионализм: чёткое изображение, великолепная операторская работа, короткие и ясные комментарии на нескольких языках. В основном, разумеется, на английском. Но были так­ же — и на немецком, и на французском, и на итальянском. И ещё на одном, — нам удалось его определить как сербский. А вторая категория — это явная самодеятельность: изображение прыгает, часто не в фокусе, картинка, иногда перекошенная, снята явно с айфона, причём, видимо, наспех, из неудачного ракурса. Но главное — закадровые комментарии здесь были на русском: спотыкающийся девчоночий голос, невнятный, со странным акцентом, где путались ударения и искажались слова.

На мой взгляд, это не имело значения. Сильное впечатление производили и те, и другие. И улицы Лондона, по которым плыли лодки, просевшие, переполненные людьми, и Эйфелева башня, торчащая из дождевой серой воды, и колонны военных фургонов, обозначенные комментатором как переселение американцев в область Скалистых гор, и качающиеся под штормом громады нефтеналивных танкеров, и караваны самодельных плотов, причаливающие к шпилям церквей, и бредущая через заоблачный перевал реденькая цепочка беженцев, и вертолёты, рыболовными неводами вытаскивающие колышущуюся людскую массу из волн...

Всемирный потоп как он есть.

Ошеломляющая    по    выразительности картина.

Вставал вопрос — откуда это взялось? И не менее важный вопрос — что нам с этим делать? Лёлик, теперь взявшийся за раскопки всерьёз, просидевший в интернете, почти без перерыва, без сна, несколько дней, клялся-божился, что в сети ничего похожего нет, и хотя на значительной части роликов, особенно в новостных сообщениях, стояли логотипы известных информагентств, в архивах этих агентств, по крайней мере в открытых, данные ролики тоже отсутствовали.

—  Откуда  же  они  тогда  берутся?  — спросила Кира.

Лёлик,  потягиваясь,  дурашливо  вытаращил глаза:

—  Не  знаю...  Возможно,  из  будущего...

Его это не волновало.

Мы переглянулись.

Нас всех волновало другое.

— Ты логотипы можешь убрать? — осторожно поинтересовался Вадим. — Ну, чтобы их там не было вообще?

Лёлик кивнул:

— Без проблем.

—  А  изменить...  как-нибудь  исказить голоса, чтобы их нельзя