Читать книгу "Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева"

топорик, – вставил пожилой человек. – Удар нанесли сзади выше затылка.

– Удар нанесли сзади, два раза, – продолжил Терехов. – После сбросили труп в воду, когда жертва была еще жива, о чем свидетельствует вода в легких. К нам она попала примерно через неделю после смерти, тело привели в порядок…

– Пожалуйста, без подробностей, – взмолилась Оксана.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Убитая звонила только вам, звонила несколько раз, если, конечно, эта женщина та, которую знаете вы.

Взглянув на него, Оксана непроизвольно поморщилась:

– Звонят мне многие, знакомые и те, которых я никогда не видела.

– Наша задача найти убийцу, помогите нам.

– Как?! Как помочь, вы о чем?! У вашего трупа лица нет!

– Это речные хищники, – сказал пожилой мужчина.

– Хищники? – дернулась Оксана. – В каком смысле? Какие?

– Раки, щуки…

– Вы хотите сказать, что ее с… с… с… – заело Оксану.

– Немножко съели, – согласился пожилой мужчина. – Естественный процесс, мадам. Потеплело, река ожила, а живность хочет кушать.

– Фу, – брезгливо передернула она плечами. – Никогда больше не буду есть раков. И щук. И креветок. Что там еще плавает? Никогда…

У Терехова цель – получить информацию, он упрямо гнул свою линию, но не настаивая, не давя на нее, а тихонько зомбируя:

– Повнимательней взгляните на волосы, они отлично сохранились, особенно в лобовой части, на висках – это все индивидуальные особенности. Уши! По ушам тоже можно если не узнать, то хотя бы предположить, что это за человек, при всей одинаковости уши отличаются. Если вам хоть что-то напомнит в ней знакомую, возможно, вы вспомните и особые приметы, а мы сверим.

Не говоря ни слова, Оксана медленно развернулась лицом к трупу и пошла туда на вялых ногах, словно шла на плаху. Зрелище не для слабонервных, она задержалась ненадолго, мотнула отрицательно головой и стремительно вышла из ужасного помещения, за ней поспешил следователь. Если честно, Оксана злилась на этого безмозглого страуса, конечно, не показывая своего отношения. Надо же придумать такую жестокую экзекуцию: ничего не сказать заранее, только намекнуть – как будто намеки одно и то же с реальностью.

– Одну минуту… Постойте! – Терехов перегородил дорогу Оксане, она остановилась, враждебно уставившись на него. – Понимаю, процедура не из легких, но давайте доведем до конца…

– Что?!! – попятилась от него она, Терехов упредил возмущения:

– Нет-нет, больше трупов не будет, клянусь. Но на вещи убитой вы можете взглянуть? Вдруг они вам знакомы? Даже ехать никуда не нужно, вещдоки здесь.

Вещи – не страшно, хотя не исключено, что будет противно. Оксана согласилось только потому, что Терехов скорее заморозит ее в морге, но не выпустит без запланированных пыток, уж лучше потерпеть еще пять минут. Он привел ее в чистенький и светлый кабинет, заботливо усадил на стул, как дорогую гостью, ему осталось предложить кофе с чаем – вот тогда точно ей понадобится пакет, который любезно подсовывал пожилой дядечка.

Тем временем Терехов достал из шкафа свой пакет, большой и прозрачный, внутри… Оксана напряглась, глаза ее расширились, следователь мгновенно понял:

– Вы узнали эту вещь? (Кажется, она не услышала, а ведь он задал вопрос довольно громко.) Оксана Дмитриевна, эта вещь была на убитой. Вижу, вам она знакома. Верно?

– Это… это мой пиджак, – выговорила она с трудом.

Бахрейн, Манама, вечер того же дня

Сложив на груди руки и опершись плечом о край окна, Сурия любовалась сверкающей огнями столицей – вечерами она великолепна, похожа на праздник. И вечер после знойного дня очаровывал свежестью, потому что легкий, почти невесомый бриз дышал с моря, принося оттуда узнаваемые запахи.

Море… в нем соль земли, краски неба, сладость дождей, сила жизней, населяющих его – все это с каждым вдохом распространяется по клеткам, обновляя их и заполняя энергией. Тем временем шалун ветерок теребил волосы, словно живой, бесстыдно касался губ и шеи, вызывая улыбку Сурии, которая ощущала себя здесь и сейчас значимой единицей в огромном мире. Наверное, это и есть медитация. Впрочем, дело вовсе не в названиях, на разных языках чувство божественного покоя, укрепляющего силу духа, звучит тоже по-разному, а самочувствие одинаково.

Она так расслабилась, настолько погрузилась в чудесные ощущения, что не услышала, как в ее покои вошел мужчина и остановился у входа, задержав взгляд больших глаз навыкате под жесткой линией бровей на Сурии. Одет он в традиционную эмиратовскую одежду: длинную рубашку до щиколоток идеального белого цвета, голову покрывал белый платок гутра с красным принтом, прихваченный черным обручем. Этот человек шагнул за шестидесятилетний рубеж, сохранив тело и душу в возрасте безвременья. Славен он великодушием и справедливостью, но обманщикам и предателям следует молить Аллаха о защите, ибо Ашраф ибн-Ахмад Аль-Сауд в отличие от Всевышнего беспощаден.

– Сурия… – тихо позвал он.

Повернувшись на голос, она буквально на глазах расцвела, улыбнулась, не скрывая, как рада, в следующий миг перелетела к нему и обняла за шею. Эту искренность, как и ум, а также знания он ценил в ней не меньше, чем дар природы – дивную, божественную красоту северных народов. Сурия немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза своего покровителя и понять, в каком состоянии он прибыл, потом нежно приложила губы к его щеке, покрытой короткой и седой щетиной, после произнесла:

– Я ждала тебя.

Ашраф ибн-Ахмад человек сдержанный, он не тратится на эмоции, потому одними глазами дал понять, что тоже рад видеть ее. Она не замечала в нем признаков близкой старости, этот человек не был похож на тех, кого Сурия знала когда-то давно, а в настоящем он виделся ей прекрасным ангелом. Это давнишняя история, она ушла туда, куда никто не возвращается – в прошлое. Усадив Ашрафа ибн-Ахмада на диван, чтобы тот для начала отдохнул с дороги, сама она села прямо на пол у его ног и позвала:

– Дамира! – Мигом появилась служанка, сухая пятидесятилетняя женщина, а на вид ей все семьдесят дашь. – Наш хозяин приехал! Пожалуйста, принеси кофе.

Кофе – непременный ритуал в Бахрейне, без него не обходится ни одна встреча, да, вначале чашечка черного напитка, а то и две-три, изобилующего специями и непривычного для европейца, потом все остальное. Пока Дамира готовила кофе, Ашраф-ибн-Ахмад гладил Сурию по волосам, пышным и волнистым волосам цвета солнца, и с улыбкой смотрел в ее глаза цвета морской глади в ясную погоду. Ей тридцать четыре, по восточным меркам она немолода, но с каждый годом становится красивей – просто колдовство какое-то. После первого глотка он поставил чашку на столик и заставил Сурию сесть рядом, затем взял кейс, оттуда вытащил бумаги.

– Вот, – протянул ей папку. – Она твоя.

Закусив нижнюю губу, Сурия раскрыла папку осторожно, будто внутри притаилось неведанное существо, а там были всего лишь бумаги на арабском, некоторые она быстро пробежала глазами. Собственно, это сухой доклад о поисках и отчет о потраченных средствах. Из бумаг выпал паспорт, Сурия бегло пролистала его и заметила, не скрывая беспокойства:

– Он просрочен. Здесь должна быть другая фотография и…

– Не волнуйся, – слегка сжал ее запястье Ашраф ибн-Ахмад, – в этом мире все можно уладить.

Она сразу же успокоилась, так как его слово – закон, который никто не способен отменить, и благодарно закивала, мол, тебе я верю, потом спросила:

– Когда я увижу ее?

– Скоро. Ее