Читать книгу "Не проси моей любви - Татьяна Олеговна Воронцова"

заканчивались боевыми зубцами, так что выглядели, вероятно, еще более грозными, чем сейчас. В начале XVIII века их покрыли высокими коническими шатровыми крышами с дозорными вышками, увенчанными прапорами — медными флажками. Такими же крышами высотой около пятнадцати метров башни были покрыты сейчас, так что общая высота равнялась примерно тридцати метрам.

Сквозь прореху в серой пелене, затянувшей небо, пробились яркие солнечные лучи, позолотили поверхность вод Святого озера. На деревенских улицах появились туристы и аборигены, мопеды и велосипеды. Видя такое дело, Герман убрал нож в кожаные ножны под курткой и достал из кармана смартфон.

— Ты за этот номер спокоен? — спросила Нора, догадавшись, кому он звонит.

— Да. Он записан не на меня и мало кому известен. Мы с Леонидом сменили номера, когда уехали из Москвы.

Леонид ответил почти сразу. Он был единственным пациентом (Аркадий и Лера называли их гостями, но суть от этого не менялась) доктора Шадрина, которому разрешалось пользоваться интернетом и сотовой связью. В общих чертах доктору было известно, почему эта парочка — Герман и Леонид — оказалась на Соловках.

— Слушай внимательно, — заговорил Герман, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и сканируя взглядом окрестности. — Борис Шаталов здесь. Да, здесь, в поселке. Видел собственными глазами. И он меня тоже. Да, говорил… — Тяжкий вздох. — Я расскажу тебе все при встрече, не знаю только, когда она состоится. Не исключено, что он приехал не один, и теперь эти люди следят за мной. Нора? Да, и она тоже. Черт побери, ты думаешь, я этого не понимаю?..

Закончив разговор, он коротко фыркнул и сердито уставился на Поклонный крест, торчащий посреди озера. Нора благоразумно помалкивала.

Следующий звонок был Аркадию. Герман вкратце рассказал ему о происшествии в бараке, попросил держать ухо востро, а потом минуты две или три выслушивал, хмуря брови, докторские соображения и рекомендации. Отношения у них были сложные, при регулярном общении конфликты возникали абсолютно на ровном месте, поэтому Нора подсознательно ожидала взрыва. Однако Герман держался молодцом. Поблагодарил. Задал пару вопросов. Еще раз поблагодарил. И пробормотав «я перезвоню», оборвал связь.

Мрачно уставился на Нору.

— Он тоже предлагает вернуться на ферму. Нам обоим. Тебе и мне.

— Ну и?.. — осторожно спросила она.

— Думаю.

— Давай подумаем вместе. Что тебя останавливает? Кроме опасения, что за нами увяжется этот Шаталов или другой тип, нанятый Кольцовым-старшим.

— Ты помнишь, из-за чего мы оттуда уехали?

— Помню.

Они уехали из-за того, что близкое присутствие Германа, похожего как брат-близнец на бывшую возлюбленную Аркадия — женщину, после разрыва с которой он перебрался на Соловки, — вызывало у последнего слишком бурную реакцию.

— Так вот сейчас меня это не останавливает.

Ага. Вопрос серьезный, тут уж не до амуров.

— Значит, основная наша задача — добраться до фермы без «хвоста».

— Да. — Герман быстро просмотрел записную книжку смартфона. — У меня остался номер Григория Касьянова. Помнишь? Капитан Григорий.

— С которым мы ходили на Большой Заяцкий? Конечно, помню.

— Если он прибудет, скажем, часа через два, этого времени нам как раз хватит, чтобы собрать вещи, рассчитаться с отелем и дойти до Тамарина причала.

Представив себе все это — сборы, расчеты, а затем марш-бросок с вещами от гостиницы «Зеленая деревня» (столичные жители по привычке говорили «отель») на берегу Святого озера до Тамарина причала, — Нора робко возразила:

— Может, через три? Пока то да се…

Но Герман покачал головой.

— Надо поторапливаться, дорогая. Аркадий сказал то же самое. Если у Шаталова есть сообщники… здесь, на острове, или на материке… не стоит ждать, пока они соберутся вместе, посоветуются с Большим Боссом, разработают план операции и приступят к выполнению. Мы не знаем ни сколько их, ни где они… — Он прервал свою речь, чтобы договориться с капитаном Григорием, который как раз ответил на звонок, и все прошло на удивление гладко. Григорий обещал быть на месте даже не через два часа, а через полтора. — Уф-ф!.. — Облегченно вздохнув, Герман взял Нору под руку. — Нам повезло, он сегодня свободен. Вряд ли эти люди, сколько бы их ни было, способны организовать преследование на воде. Причем быстро. А вот на земле, скорее всего, способны. Я не рискну пробираться вдвоем с тобой через лес на другой конец острова. Даже на машине, не говоря про мотоцикл. На здешних дорогах тормознуть машину — пара пустяков. И если нападающих будет двое или трое, я не сумею тебя защитить.

Нора тихонько улыбнулась. Ей всегда нравилась его честность.

— И не смогу помешать им тащиться за нами следом, если они захотят именно тащиться, чтобы узнать, куда мы держим путь.

— Ты все правильно сделал. — Она погладила кисть его руки. — Аркадий мог бы, конечно, приехать за нами на своей машине, но в этом случае люди, разыскивающие Леонида, получили бы ответы сразу на все свои вопросы.

— Рано или поздно они их получат.

— Но к тому времени ты успеешь придумать, что делать дальше.

— Да. — Герман взглянул ей в лицо. — Мне бы дня три или четыре, большего я не прошу.

— Если бы это зависело от меня, я дала бы тебе целую неделю, мой ангел.

Поцеловавшись на ходу, они ускорили шаг.

Ветер еще завывал, море бурлило и волновалось, но несмотря ни на что прогулочный катер «Киприян Оничков» благополучно достиг Сосновой губы и пришвартовался к заброшенному причалу, который жители Беломорья до сих пор почтительно именовали Морским Северным. Подгнивший, частично провалившийся настил то и дело захлестывали волны, оставляя на почерневших досках клочья водорослей и зеленовато-бурую слизь. Окружающие его мокрые валуны напоминали громадные полированные опалы.

Стараясь не поскользнуться, Нора прошла по уцелевшим доскам на берег. Герман поддерживал ее под локоть. Она несла его сумку, он — ее чемодан. Это было не равенство, но справедливость: чемодан весил больше сумки раза в два, если не в три. Нору всегда восхищала способность мужчин обходиться минимумом предметов одежды и личной гигиены, но только прожив две недели под одной крышей с Германом, она поняла, что такое настоящая скромность.

Скромность и чувство меры, да. Ничего лишнего.

Воздух был до предела насыщен влагой. Мельчайшая водяная пыль клубилась вокруг лица, оседала на коже, на одежде, на волосах. Облизывая губы, Нора чувствовала, что они соленые. Ко всему прочему в пути ее укачало, и головокружение не прошло до сих пор. Чтобы немного отвлечься, она спросила, чье имя носит катер, на котором они уже третий раз пускались в плаванье по водам архипелага, и Герман, сочувственно поглядывая на ее зеленоватого оттенка лицо, выдал историческую справку:

— Известно, что в Кемскую волость