Читать книгу "Красный Жук - Евгений Викторович Сурмин"

кем живёшь, нехорошо, и никакой он не фартовый вор, а так, мальчик принеси-подай. А почему Рябой, так это скажет каждый, взглянув на Яшкино побитое оспинами лицо. Вскоре он пропал, но, будучи ещё в статусе кумира, успел рассказать малолетней пацанве про вписку. В переводе на человеческий язык это испытание, которое устраивается новоприбывшим.

«То есть вовсе про нас не забыли, а очень даже заранее покормили, чтобы мы постояли несколько часов на несильном морозце», – наконец оформились в Ивановой голове беспорядочные образы.

Ощутив себя если не гигантом мысли и отцом русской демократии, то бдительным разведчиком, разгадавшим коварные планы супостата, младший сержант даже расправил плечи и только сейчас заметил, что последние фигурки решивших идти разбираться скрылись в доме. Иван почувствовал укол совести: как-то не по-комсомольски это – не предупредить ребят. Но предупреждать уже было некого: оппозиция скрылась, а стоящие рядом товарищи не выражали намерения куда-то идти.

Стоять стало значительно легче, и сержант занялся подсчётом, сколько же им осталось тут торчать. Повариха незаметно ушла, забрав с собой кольщиков дров. Парни дружно топали, и эти глухие звуки даже создавали некий уют. По всему выходило, что время к четырём часам; в январе темнеет быстро, значит, накинем час, ну максимум два. Нужно же ещё всех оформить, развести по казармам, выдать вещевое, накормить, в идеале и баньку бы. А чего б и не помечтать после шоколада? Губы Ивана непроизвольно растягивались в довольную улыбку.

Наивный рязанский парень Иван Жуков ещё не знал, что к концу первой недели курсанты с чьей-то лёгкой руки назовут это место коптильней.

Пока младший сержант Жуков предавался мечтам и ждал милостей от природы, старший сержант Пётр Даданин двинулся ковать своё счастье в кабинете начальника курсов. Нужно сказать, старший сержант был прекрасным младшим командиром – смелым, инициативным, заботящимся о своих подчинённых и, более того, неплохим учителем. Отделение под его командованием было прекрасно подготовленным, спаянным коллективом.

Орден он получил за личную храбрость в Польше. В районе городка Шацка на КП одного из батальонов 52-й СД неожиданно выскочила группа польских военных, ещё продолжающих бои с частями Красной армии. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, численное преимущество было за поляками, дело могло обернуться скверно, но красноармеец Даданин, первым оценив обстановку, прижал поляков пулемётным огнём. Штабисты успели вооружиться и залечь. Понимая, что время на стороне Советов, польская группа предпочла отступить. Кроме Звезды пулемётчик получил ефрейторскую полоску на петлицы и репутацию смелого, грамотного бойца.

И сейчас им двигало чувство справедливости и забота о других бойцах, которых он в силу характера уже включил в группу своих подчинённых. Получив шикарный паёк и простояв на плацу больше часа, Пётр сделал выводы, разительно отличавшиеся от Ивановых. Обласканный любовью не только подчинённых, но и девушек (из-за которых он, собственно, сюда и попал), пользующийся заслуженным уважением командиров части старший сержант, орденоносец и харизматичный лидер (а Пётр Даданин был именно таким), он не мог и подумать, что для зачисления недостаточно одного его, Петра, желания.

Вывод очевиден: командиры зажрались! Непонятно каким образом они пробили такой паёк бойцам, но, выходит, сами жируют, краёв не видя. Да взять хотя бы новую, с иголочки, зимнюю форму, которую им выдали в месте сбора. Начальник курсов наверняка попал сюда по блату, он и договорился, чтоб к нему прислали уже опытных, понюхавших службу сержантов, которых и учить-то ничему не надо. А сам сейчас жрёт и запивает, какое ему дело до ста командиров РККА, пусть и младших, стоящих болванчиками на морозе?

– Где начальство?

Увиденное только подтвердило правоту сержанта: развалившийся на стуле боец был просто ходячим воплощением нерадивости. В другое время Даданин не оставил бы такое без внимания. Но сейчас он уже поднимался вверх по лестнице, следуя жесту бойца. Прыгая через две ступеньки, за вожаком устремилась дюжина бойцов.

«Я им покажу, я им устрою тут богадельню! – Мысли в голове Петра проносились так же быстро, как сам он нёсся по лестнице. – Я кандидат в члены партии, разве я имею права закрывать глаза?! А они тут хорошо устроились, от начальства далеко, катаются как сыр в масле! Точно, засел старый хрыч из тех, что ещё по гражданской товарища Будённого знают. Нет, их так просто не сковырнёшь, связываться себе дороже выйдет, – промелькнула подленькая малодушная мысль. – А когда коммунисты боялись трудностей?! Царя свергли, а этих не сможешь? Врёшь! Если потребуется, я до самого товарища Жданова дойду. Андрей Александрович их в бараний рог согнёт!»

С такими мыслями орденоносец Даданин распахнул приоткрытую дверь, ввалился в кабинет, набрал побольше воздуха и… замер.

Испугаетесь ли вы тигра, увидев его в нескольких метрах от себя? А если он вальяжно расположился в кресле и не собирается на вас нападать? Всё равно испугаетесь?

Человек в кресле поднял глаза, и старший сержант встретился с ним взглядом. Обычные глаза уставшего человека с красными от недосыпания прожилками не пугали, не хмурились, не выказывали недовольство. Тем не менее доброжелательное «Что-то хотели, товарищи сержанты?» прозвучало для сержанта набатом тревожного колокола.

Как известно, выживаемость индивида зависит от того, насколько успешно реализуется принцип «бей или беги». Перепутал разок – и накопленные тобой ресурсы меняют собственника, а в крайнем случае твой уникальный генетический набор напрямую усваивает более успешная особь.

Сержант, непроизвольно принявший стойку смирно, почувствовал, как зашевелились волосы и загорелось лицо, а слова застряли в пересохшем рту. Вся генетическая память, успешно проведшая его предков по лабиринту войн и природных катаклизмов, кричала о том, что перед ним хищник более свирепый и сильный, чем он сам. Человек, сидящий в кабинете, мог убить с такой же лёгкостью, как старший сержант мог влепить внеочередной наряд рядовому Абдулбекову.

Хозяин кабинета перевёл взгляд на бумаги, лежащие на столе. Наваждение пропало, впрочем, как и желание скандалить. Даданин, не успевший разобраться в своих ощущениях, был подвинут плечом. Безликая толпа сержантов колыхнулась и выдвинула на передний край бойкого одессита, сержанта Карамушина.

– Мы тут это, тащ камандир, стоим, мёрзнем, – бойкой скороговоркой отчеканил Карамушин, пришедший на помощь своему отчего-то замявшемуся товарищу.

– Заработался, товарищи сержанты, – как бы даже с нотками извинения проговорил хозяин кабинета, постучав кончиками пальцев по тонкой бумажной папке, лежащей на столе. – Сейчас исправим. Эй, кто есть тут?

– Иду! – ответили почти сразу откуда-то из глубины дома.

Через несколько секунд, поразительно ловко протолкавшись сквозь сбившихся на пороге сержантов, появился боец.

«Номер два», – отметил старший сержант Даданин, чувствуя явный дискомфорт. Расхлябанность и замызганность гимнастёрки бойца не укладывалась в ряд с только