Читать книгу "Молчание Сабрины 2 - Владимир Торин"

этот непонятный предмет ей неимоверно дорог. Еще бы она помнила, что это такое… Куклу сразу же охватила дрожь, стоило ей лишь представить, как шут разламывает ее Механизм.

– Хорошо, не говори, – Брекенбок зажал очередной струбциной свежепрокленную руку куклы, и Сабрина снова вскрикнула. – Тогда, может, расскажешь, что случилось на мосту? Или что, это такая уж тайна? Да я мог бы послать к каналу того же Заплату, чтобы он все разнюхал!

– Поломка, – коротко ответила Сабрина, понимая, что в этом действительно нет никакой тайны. – Мост сломан.

– То есть все, как и сказал Гуффин? – как бы между делом уточнил Брекенбок, выбирая из мягкого кожаного футляра подходящую кисть – пришло время кое-что подкрасить тут и там.

– Да.

– А вот и нет! – криво усмехнулся хозяин балагана. Его глаза оказались совсем близко от пуговичных глаз Сабрины. Она попыталась отстраниться, но высокая спинка стула не позволила ей этого сделать. – Я все же послал Заплату! И знаешь что? Мост работает как и прежде: все рельсы целы. Всё на своих местах: сгоревшая полицейская тумба и трухлявая трамвайная станция. Харчевня «Подметка Труффо», как и всегда, принимает тех, кто предпочитает мокнуть изнутри, а не снаружи, если ты понимаешь, о чем я.

Сабрина не ответила. Если бы кукольное лицо могло хмуриться, оно бы сейчас это и делало.

– Значит, Гуффин лжет мне, – продолжил шут. – Знаешь, что я думаю?

– Что?

– О! – Брекенбок легонько постучал Сабрину кисточкой по носу. – Значит, тешить собственное любопытство мы всегда готовы, так? В общем, мне кажется, что один из моих шутов – твой дружок Манера Улыбаться – заранее знал о готовящемся рейде. Поэтому так «удачно» задержался в пути. Я догадываюсь, на кого он работает…

– На кого? – искренне поинтересовалась кукла. Быть может, Брекенбок сейчас, наконец, расскажет, что же происходит, объяснит, что случилось с Хозяином и что замышляет Манера Улыбаться.

– Это же очевидно! – Брекенбок взял театральную паузу. – На Фенвика Смоукимиррорбрима!

– На Фенвика Смокибрима?

– Смоукимиррорбрима, – уточнил хозяин балагана. – Этот жирный промозглыш, вне всяких сомнений, организовал рейд, чтобы сорвать мою пьесу, но… какова во всем этом роль Гуффина? Отправиться к Кукольнику за возвратом долга, просто чтобы не оказаться здесь во время рейда – слишком… не то! По возвращении Манера Улыбаться выступал за то, чтобы восстановить балаган и продолжить подготовку к пьесе. Зачем ему это, если, по-хорошему, он должен, наоборот, уговаривать меня смириться и забыть про постановку? Что все это значит?

– Что он не работает на жирного промозглыша?

– Знаешь, дорогуша, – сказал Брекенбок, – один из вопросов, которые меня мучают, – это «Что ты на самом деле здесь делаешь?» – Он на миг замолчал. – Может, ты явилась сюда шпионить?

Мелодия, звучавшая из граммофона, взяла визгливый истеричный ритм, словно почувствовав изменения в беседе, а Брекенбок мгновенно перестал напоминать добренького дядюшку. Мрачные подозрения превратили его в жуткое безжалостное существо, мало чем напоминающее человека. Он поднялся на свои ходульные ноги, похожий на черное дерево, выросшее в красно-желтом дыму за какую-то секунду. Свет от висящей за его спиной лампы померк, загороженный головой в колпаке. В руке Брекенбока появилась плеть с несколькими хвостами. Застывшее лицо шута за один миг изменилось и теперь выглядело, как старая потрескавшаяся маска в шкафу опытного лицедея – мастера перевоплощений, и лишь глаза блестели выжидающе…

– Я не шпионю, господин Брекенбок! – Кукла непроизвольно попыталась прикрыться от шута рукой, но та была крепко зафиксирована для просушки, и не сдвинулась ни на дюйм. – Я ничего не знаю! Я ненавижу Гуффина!

Лихорадка в музыке спала, а хозяин балагана уселся на свой стул. Он снова походил на себя прежнего: ворчливого, суетящегося, грубого, но отнюдь не ужасного. Плеть исчезла из его руки, словно ее в ней никогда и не было, – более того она странным образом вдруг оказалась на письменном столе.

Брекенбок вернулся к починке Сабрины – взял из чемодана баночку с краской, на которой было написано: «Боль моя», – и принялся ее взбалтывать.

– Эх, дорогуша, разве ты не знаешь, что любить того, кто заставляет тебя шпионить, совсем не обязательно? Но я вижу, что ты не шпион – такую восхитительно глупую наивность не сыграть. Ну а если ты приставлена ко мне не вынюхивать, тогда зачем? Зачем ты Гуффину? Зачем он притащил тебя? Ты слишком уж дорогой подарочек. Может, он рассчитывает, что ты испортишь пьесу и опозоришь меня перед зрителями?

Мелодия, словно почуяв его настроение, снова начала неумолимо приближаться к состоянию нервозности.

– Тогда от тебя лучше сразу избавиться…

Брекенбок многозначительно глянул на безжалостно пожирающий дрова огонь в камине.

– Нет! Я не испорчу! – испуганно заверила хозяина балагана Сабрина. – Я выучу все реплики!

– Для тебя же будет лучше, если так. Иначе то, что с тобой произошло по дороге, покажется тебе просто неудачным падением. Что случилось с Пустым Местом?

– Не называйте его так! – вскинулась Сабрина. – Он не пустое место! Он добрый…

Брекенбок пристально поглядел на куклу:

– Ты забыла сказать: «был». Теперь вся его доброта пошла на корм червям.

– Рыбам, – с грустью уточнила Сабрина.

– Червям, которые пошли на корм рыбам, – гнул свое Брекенбок.

– Нет, он сразу пошел на корм рыбам! Без червей.

– Значит, канал, – Брекенбок хмыкнул, и Сабрина поняла, что нечаянно выдала лишнее. Хитрый шут спровоцировал ее, чтобы выведать нужные ему сведения.

Кукла со злостью и отчаянием уставилась на Талли Брекенбока. Если Манера Улыбаться прознает, что она рассказала хозяину балагана хоть что-то, он уничтожит ее Механизм!

Сделав несколько мазков кистью по запястьям Сабрины, Брекенбок придирчиво оглядел свою работу и прищурился.

– Вообще-то, дорогуша, – сказал шут, – я и вовсе не хотел связываться с Гудвином и требовать у него возврат долга. У циркачей есть примета, что возвращение старых долгов – не к добру. – Кукла не поняла, шутит хозяин балагана, или нет, а он между тем продолжал: – Мой покойный дядюшка был из «Великого цирка семьи Помпео», и однажды на пороге его шатра появился человек, желавший вернуть ему старый, почти забытый долг, – так после этого дядюшка, собственно, и стал покойным дядюшкой.

Сабрина молчала, пытаясь понять, к чему шут ведет. Она опасалась очередной уловки.

– Но Манера Улыбаться,