Читать книгу "Флэшбэк - Дэн Симмонс"

— Теперь его называют «кондоминимум Черри-Крик-молл». Я думаю, что пространство, где располагается мой бокс, прежде было частью «Беби-гэпа».

Из трех человек в кабинете двое были роскошно одеты по возрожденной моде 1960-х годов, на манер Джона Кеннеди, убитого более семидесяти пяти лет назад: черные пиджаки с узкими лацканами, белые крахмальные рубашки, белые платочки, торчащие из кармана, и тонкие черные галстуки. Даже Накамура, которому было под семьдесят, не помнил эту эпоху, и Ник понять не мог, почему маститые японские стилисты в десятый раз вызывают к жизни эту моду. Стиль покойных братьев Кеннеди вполне подходил стройному, элегантному Накамуре. Сато был одет не менее роскошно, чем босс, хотя его костюм и стоил на тысячу-другую меньше. Однако одежде Сато не помешала бы более тщательная подгонка. Если Накамура, несмотря на возраст, был стройным и поджарым, то к Сато, как ни к кому другому, подходило словечко «шкаф».

Ник стоял, ощущая согнутым большим пальцем ноги прохладный ветерок из сада и понимая, что ростом он гораздо выше этих двух — но в то же время только у него плечи согнуты привычной уже сутулостью. Жаль, что он не выгладил хотя бы рубашку. Вообще-то он собирался, но после того, как ему позвонили и пригласили поговорить — то есть всю прошедшую неделю, — никак не удавалось выкроить время. И вот теперь он стоял в неглаженой рубашке под неглаженым пиджаком, который носил уже двенадцать лет, в дешевых брюках не в цвет — менее помятых и запачканных, чем остальные. В таком виде он, вероятно, производил впечатление человека, который спит не только в одежде, но еще и на одежде. Ник лишь сегодня утром, у себя в боксе, обнаружил, что слишком растолстел за последние год-два и не может застегнуть пуговицы на своих старых брюках, на пиджаке, на воротнике рубашки. Он надеялся, что слишком широкий пояс спрячет разошедшуюся верхушку брюк, а узел на галстуке скроет незастегиваемую пуговицу рубашки; но сам этот треклятый галстук был в три раза шире, чем у обоих японцев. Не добавляла уверенности и мысль о том, что галстук, подаренный Дарой, стоил, вероятно, одну сотую от того, что Накамура заплатил за свой.

Ну и черт с ним. Все равно больше галстуков не осталось.

Ник Боттом родился в предпоследнем десятилетии прошлого века и помнил песенку из образовательной телевизионной программы своего детства. Теперь эти глупые стишата снова зазвенели в его больной, жаждущей флэшбэка голове: «Что-то одно здесь не отсюда, что-то одно здесь не то…»[6]

«Ну и черт с ним», — снова подумал Ник и на мгновение запаниковал — уж не произнес ли он эти слова вслух?

Ему было все труднее и труднее сосредоточиваться на чем-либо в этом несчастном мире без флэшбэка, который становился все более нереальным.

Немного спустя (Накамуру, казалось, вполне устраивало затянувшееся молчание, Сато активно им наслаждался, Ник Боттом же чувствовал себя крайне неловко) он добавил:

— Конечно, «Черри-Крик-молл» вот уже несколько лет как не молл и никаких магазинов там больше нет. С самого ДКНТ.

Ник произнес этот старинный акроним как «дык не туда» — так его все произносили и сейчас, и раньше, но выражение лица Накамуры оставалось непроницаемым, или пассивно-вызывающим, или вежливо-любопытным, а может быть, и тем, и другим, и третьим сразу. В одном Ник был уверен: японский магнат не собирается облегчать для него ни одну из частей разговора.

Сато, который здесь, в Штатах, немало времени проводил на улицах города, не стал переводить это своему боссу.

— До того, как настал трындец, — пояснил Ник, но не добавил, что используемое чаще «дык не туда» означало «день, когда настал трындец».

Он не сомневался, что Накамуре знакомы оба выражения. Японец уже пять месяцев жил в Колорадо в качестве федерального советника четырех штатов. И он наверняка знал все американские разговорные выражения — хотя бы от того же сына, убитого шесть лет назад.

— Так, — сказал мистер Накамура и опять посмотрел на листок электронной книги.

Картинки, видео, колонки текста сменялись на единственной странице, гибкой, как бумага, прокручивались и исчезали при малейшем движении наманикюренных пальцев. Ник обратил внимание, что пальцы старика были короткими и сильными, как у рабочего. Правда, мистер Накамура вряд ли хоть раз пользовался ими для физического труда, если только тот не был частью отдыха. Например, плавания на яхте. Или поло. Или скалолазания. Все три этих вида спорта были упомянуты в его гоу-вики-биографии.

— И как долго вы проработали в денверской полиции, мистер Боттом? — продолжил свой допрос Накамура.

Нику показалось, что это чертово собеседование идет задом наперед.

— Я девять лет был детективом, — сообщил Ник. — А вообще в полиции прослужил семнадцать лет.

Он подавил искушение рассказать о своих наградах — все это имелось в базе данных внутри электронной книги Накамуры.

— Вы были детективом в отделе по особо важным делам, а потом в отделе по расследованию убийств и грабежей? — прочел Накамура, лишь из вежливости добавляя вопросительную интонацию.

— Да, — подтвердил Ник, думая: «Давай уже к делу, черт побери».

— И вас уволили из полиции по причине?..

Накамура замолчал, словно причина не указывалась на листе, который он держал перед собой и уже успел прочесть. Вопросительная интонация теперь обозначалась лишь вежливо приподнятыми бровями Накамуры.

«Вот говнюк», — подумал Ник, втайне испытывая облегчение оттого, что они наконец дошли до этой части собеседования.

— Моя жена погибла в автокатастрофе пять лет назад, — бесстрастно произнес Ник, понимая, что Накамура и его шеф безопасности знают о его жизни больше, чем он сам. — И мне было трудно… пережить это.

Накамура ждал, но теперь уже Ник решил осложнить жизнь собеседнику.

«Ты ведь знаешь, почему собираешься нанять меня для этой работы, скотина. Давай уже к делу. Да или нет».

Наконец мистер Накамура вполголоса сказал:

— Значит, причиной вашего увольнения из денверской полиции после девятимесячного периода, когда вам делали поблажки, стало злоупотребление флэшбэком.

— Да.

Ник вдруг понял, что впервые улыбается двоим японцам.

— И эта пагубная привычка стала впоследствии причиной закрытия вашего частного детективного агентства через два года после того, как вас… как вы ушли из полиции?

— Нет, — солгал Ник. — Не совсем так. Просто сейчас настали трудные времена для малого бизнеса. Вы же знаете — страна двадцать третий год выходит из депрессии.

Эта старая шутка, казалось, не произвела ни малейшего впечатления ни на одного из японцев. Раскованная поза стоявшего чуть внаклонку Сато напомнила Нику — невзирая на все различия в телосложении — Джека Паланса в роли стрелка из фильма «Шейн».[7]Немигающие глаза. Выжидающие. Наблюдающие. Надеющиеся, что Ник сделает шаг и Сато-Паланс сможет пристрелить его. Будто Ник мог пронести оружие через столько колец безопасности: его машина, пройдя магнитно-резонансное сканирование, осталась в полумиле внизу, а «глок» девятого калибра у визитера изъяли (даже Сато счел бы глупостью ездить по городу без оружия).