Читать книгу "Наследники Стоунхенджа - Сэм Крайстер"

Драко был высок и широкоплеч, излучал силу. Он — старший, хранитель Внутреннего круга. Его имя означало по латыни «дракон» и относилось к созвездию, в которое три тысячи лет назад входила столь важная для северных стран Полярная звезда.

— Что говорят? — он сверкнул из-под капюшона безупречными зубами. — Что они предпринимают?

«Они» относилось к полицейским уилтширского отделения, самого старого в стране.

Грус, названный в честь созвездия Журавля, самый плотный из присутствующих, ему перевалило за пятьдесят, буркнул:

— Он застрелился.

Муска задумчиво прошелся вдоль ряда свечей, отбрасывавших на стены радужные тени. Он хоть и носил имя созвездия Мухи и был здесь младшим, но за-то самым крупным. Казалось, что ему тесно в этом зале.

— Никак не ожидал от него такого. Он был предан вере, как любой из нас.

— Он был трусом, — бросил Драко. — Он знал, чего мы от него ждем.

Грус словно не заметил его вспышки.

— Нам предстоит решить некоторые проблемы.

Драко шагнул к нему.

— Я вижу это не хуже тебя. До священного часа у нас еще есть время разобраться с этой бедой.

— Осталось письмо, — добавил Грус. — Аквила[2]знаком с кем-то из следователей. Самоубийца оставил записку сыну.

— Сыну? — Драко обратил мысленный взор вспять, к смутному воспоминанию: Натаниэль с ребенком, худеньким парнишкой с копной черных волос. — Я забыл, что у него остался сын. Он стал преподавателем в Оксфорде?

— В Кембридже. Теперь он вернется домой. — Грус подчеркнул последнее слово. — В отцовский дом. И, кто знает, что он там найдет.

Драко наморщил лоб и пристально взглянул на Муску.

— Сделай, что должно. Мы все были хорошего мнения о нашем брате. При жизни он был величайшим из нас. Надо позаботиться, чтобы в смерти он не стал нашим самым опасным врагом.

5

Стоунхендж

Вечерний туман окутал основания камней, архипелагом возвышавшихся над белой пеленой. Для мотоциклистов, с шумом проносившихся по соседней дороге, это был всего лишь очередной пейзаж, но для Последователей он значил много больше.

Сумерки. L’heure bleue. Драгоценное время суток между рассветом и восходом, между закатом и ночной темнотой. Свет и тьма находятся в равновесии, и духи тайного мира обретают зыбкую гармонию.

Мастер разбирался в тонкостях. Он знал, что «морские» сумерки наступают первыми, когда солнце опус-кается от шести до двенадцати градусов ниже линии горизонта и позволяет морякам увидеть первые звезды. Затем следуют астрономические сумерки, пока солнце не уходит за горизонт до восемнадцати градусов.

Градусы. Геометрия. Расположение солнца. Священный треугольник которым из века в век овладевали люди. Без них не было бы Стоунхенджа. Его расположение не случайно, оно определено мудростью величайших древних авгуров и астрономов, усилиями величайших умов. Он возводился с такой точностью, что на завершение круга ушло более половины тысячелетия.

И теперь, более четырех тысячелетий спустя, Последователи уделяли камням не менее пристальное внимание.

Мастер вышел на место точно в тот момент, когда морские сумерки переходили в астрономические. Он недвижно стоял среди синих вечерних камней, обступивших его со всех сторон подобно воинам-защитникам.

Мастер был один и, подобно древнему провидцу, терпеливо ожидал явления богов. Скоро он услышал тихий шелест их голосов и постиг их мудрость. Теперь он знал, что делать. Меньше заниматься самоубийством профессора и больше — сыном. Позаботиться, чтобы жертва была похоронена как должно — беда, если останки не попадут в землю. И, главное, подготовиться ко второй стадии обновления. Церемония должна быть закончена.

Млечный пар клубился у его ног. В волшебном полумраке камни оживали. Обман зрения? Игра света? Он знал, что это не так. Молодая луна, едва различимая для несведущих, для постигшего астрономию древних сияла космическим маяком. В просторах небес складывались звездные карты, возникали небесные круги орбит, и он каждой частицей тела ощущал переход солнца от Бельтана к солнцестоянию.

Семь дней до солнцестояния. Всеобщее внимание сосредоточится на солнечном восходе этого дня. А надо бы — на следующих за ним ночах.

Через пять полных суток после полуночи солнце-стояния в плодородных вечерних сумерках этого мистического вечера наступит первое после солнцестояния полнолуние. Тогда он должен будет вернуться к Святым и завершить начатое.

Небо потемнело. Мастер отыскал Полярную звезду, ярчайшее светило Малой Медведицы — Ursa Minor. Ближайший к небесному полюсу проблеск божества. Он отвел глаза от черного бархата небес, взгляд его упал на доисторическую каменную Плаху, и Мастер содрогнулся, внемля воле Святых.

Боги не простят неудачника.

6

Штаб-квартира уилтширской полиции.

Девайзес

Детектив-следователь Меган Беккер хотела бы забыть этот день. А он еще далеко не кончился. Тонкая, как прутик, женщина тридцати одного года от роду оставила дома больную дочь. Мужа, чтобы присмотреть за ней, не было, она сама его и выгнала, и вот старший инспектор повесила на нее это клятое самоубийство. Теперь ей придется задержаться на службе, чтобы повидать скорбящего сына. Всего этого, в сочетании с неоплаченными счетами, копившимися у нее в сумочке, хватило бы, чтобы снова начать курить. Но она не начала.

Родители сказали, что возьмут на себя Сэмми, «никаких проблем», как всегда — если не считать родительских нотаций и уничижительных взглядов, когда она забирает дочь несколькими часами позже, чем обещала.

Но она не желала сдаваться. Она всегда хотела служить в полиции. И сейчас хочет — несмотря на неудачный брак.

Чашка кофе и несколько подушечек жевательной резинки разогнали мысли о никотине. Зазвонил мобильник. Она взглянула на экран. Вызывал ПУ — «подлый ублюдок». Она не сумела заставить себя ввести настоящее имя бывшего мужа. «Подлый ублюдок» подходило ему куда больше. Он служил в другом подразделении, но их пути все же пересекались. Слишком часто. На службе и во время мучительных свиданий с дочерью.

ПУ не желал согласовывать время посещений. Еще бы! Это нарушило бы свободный стиль его жизни! Он считал себя вправе появляться каждый раз, как ему вздумается повидать Сэмми. А это было попросту нечестно и по отношению к дочери, да и к ней самой.

Ей ужасно хотелось запустить мобильником в стену. Она подхватила телефон со стола за миг до того, как он переключился на голосовую почту, и рявкнула:

— Да?

ПУ тоже не тратил времени на любезности: