Читать книгу "Игрушка для дракона 2 - Евгений Владимирович Щепетнов"

своей простой и…тем, как она сумела зацепить такое количество народа. Когда я посмотрел ее на Ютубе, у нее было двенадцать миллиардов просмотров (двенадцать, Карл!). «Я акула, мама моя акула, папа акула, вся моя семья акулы и мы охотимся. Берегитесь, рыбки!» — и ВСЕ! Черт подери! Двенадцать миллиардов!

Мне интересно было, как на ЭТО отреагирует Анька. Перевести «песню» как два пальца об асфальт. Мелодия вирусная. Ну-ка, что получится?

А получилось вот что: Анька вначале вытаращила глаза, раскрыла рот, глядя на меня, как на чудо, а потом начала повизгивать, подпрыгивать и подпевать. Мотив она схватила молниеносно, слова запомнить раз плюнуть, так что…

В танец пустились обе — и мама, и дочка, держась за руки кружились, хохотали, а я играл и пел, изображая голосом то папу-акулу, то маму, то бабушку. Меня самого разбирал смех, когда я смотрел на эту счастливую парочку.

А потом мы ужинали. Ужин купили в трактире, я настоял. Готовить некогда, а кормят тут в трактирах дешево и вкусно, и пожалуйста — сколько хочешь бери на вынос. И пироги, и похлебку, и сладости. Да, сладости — как всегда купил Аньке пирожное. И как всегда — не такое, какое покупал вчера. Это тоже что-то вроде игры — она ждет, гадает, какое же пирожное в этот раз купит дядя Роб⁈ А мне хоть какая-то отдушина в жизни, как с котенком поиграл. Сплошной позитив. Ну не все же время угрюмо зарабатывать деньги, и думать о том, как бы выжить? В жизни должно быть место и радости, иначе нафига такая жизнь?

* * *

Марина сидела за столом, подперев подбородок руками и смотрела в окно. Ночь. За окном темно, и только в конце улицы светится одно окошко — там живет пекарь Нелан, для него нет ночи и дня. Ночью он месит тесто, печет хлеб и пироги, чтобы жена и дочь утром их продавали в лавке. Тяжелая работа. Марина знает, она иногда ему помогала. Платит он мало, но к плате дает еще и пирог. Правда работа у него перепадала нечасто. Обычно ему помогает родня. Марина подозревала, что приглашал он ее иногда только для того, чтобы подкормить. Хороший человек Нелан.

Все остальные спят — спит улица, спит город. Спит дочка Анни, которая чудом встала на ноги. Спит и Чудо, которое прислал к ней Создатель. Ангел во плоти, который спустился на землю чтобы спасти и Марину, и Анни.

Когда Марина увидела его впервые, она просто обмерла. Молодой, красивый, он смотрел на нее так доброжелательно, так хорошо, что Марина сразу поняла — этот не обидит. Нет, она чувствовала его интерес к ней, как к женщине, но опасности от него не исходило. Она научилась чувствовать людей за годы мытарств и лишений.

А потом все закружилось, понеслось вскачь, как взбесившаяся лошадь. Оглянуться не успела, а уже стала важной купчихой, которая сидит в лавке и командует строительными рабочими. А ведь прошло всего ничего — какие-то две недели!

Кто он? Откуда взялся? Зачем он здесь? Марина не знала, и не сказать, чтобы не хотела узнать, только ужасно боялась, что это знание будет для нее неприятным. Лучше так — у них договор, и они вместе работают.

Она со стыдом вспоминала то, как Роб оттолкнул ее от себя. Марина тогда будто сошла с ума, ей так захотелось мужской ласки, что она не смогла сдержаться и повела себя как последняя шлюха. И при воспоминании об этом у нее горели щеки. И вот теперь, сидя за столом, Марина сгорала от желания отправиться в постель к своему (да, да! Своему!) мужчине, и боялась — а вдруг оттолкнет? Вдруг воспримет это за желание привязать его к себе? Он ей четко и ясно сказал: да брак пускай не рассчитывает. Оно и понятно — зачем ему, красивому, молодому, богатому и родовитому магу какая-то несчастная вдовушка с «довеском» на руках? Она старше его, а еще — нищая, и уже измотанная тяжелой работой женщина. Нет, Марина ему не пара.

А сейчас она вспоминала годы, прожитые с покойным мужем и думала — что бы тот сказал, если бы узнал, что жена мечтает о чужом мужчине? О молоденьком мальчике, которого божьим ветром занесло в их дом? И ей хотелось плакать. Она чувствовала себя предательницей.

А потом Марина встала, и не зажигая света пошла туда, куда и хотела, тихо, очень тихо ступая босыми ногами.

Дверь в спальню открылась бесшумно. Запор имелся, но Роб никогда не запирал дверь. Марина дважды приходила к нему ночью, открывала дверь, стояла, и прислушивалась к дыханию спящего парня, раздираемая желанием и стыдом. А потом уходила, так и не решившись подойти ближе и сделать то, что мучительно хотела все эти дни. И при этом Марина знала, что Роб специально не закрывает дверь. Для нее. Чтобы она когда-нибудь все-таки вошла. И знала, что ему известно о ее приходах. Хотя он ни разу ничем не выдал себя.

Марина постояла на пороге, и прикрыла дверь, закрывшуюся без стука и скрипа. Она нарочно смазала петли еще две недели назад.

Роб спал — ровное дыхание, как дуновение ветерка. Марина взялась за подол рубахи, потянула его вверх, и шелковая рубаха, подарок покойного мужа, тихо скользнула на пол. Женщина постояла еще секунд десять, прислушиваясь, дрожа то ли от сквозняка из открытого окна, то ли от страха, то ли от желания, и когда с кровати раздался голос мужчины, вздрогнула, и дернулась к двери, будто собралась убежать.

— Иди сюда, хватит там стоять. Замерзла, небось. Я тебя заждался!

И Марина не стала больше медлить. В два шага подошла к широкой кровати, на которой они с мужем некогда зачали Анни, сдернула с мужчины одеяло, и бросилась на обнаженное тело так, будто прыгала в воду.

— Тише, ты чего! — охнул и хихикнул Роб — Раздавишь! Я хрупкий, нежный, меня надо ласково!

Марина неожиданно для себя хихикнула (уж она-то знала, какая силиша таится в этом на вид совсем не могучем теле!), и быстрым движением змейки, охотящейся за птенцом, переползла так, чтобы ее губы оказались напротив губ мужчины.

С минуту они целовались. Марина захлебываясь впивалась в упругие, сладкие губы любовника, постанывая и задыхаясь от желания. Она так долго была без любви, без ласки! Марина настолько забылась, распластавшись на теле мужчины, что ей вдруг на мгновение показалось, что сейчас она целуется со своим мужем, и только усилием воли заставила себя не произносить его имя. Она вспомнила, что это не муж.

А потом Марина уселась верхом, протяжно, будто от боли простонав, и он был в ней. Он пронизал ее тело едва не до горла — так ей показалось, и она забыла обо всем на свете, сейчас существовали только два обнаженных горячих тела, а мир пусть подождет. Им сейчас не до него. И это было так, как она представляла в своих мечтах. И даже лучше.

А потом они лежали, прижавшись друг к другу — Марина обняла Роба левой рукой, закинула на него левую ногу и уткнуласьему в подмышку, нюхая терпкий запах мужского пота, который она не чувствовала целую вечность. В голове было пусто и ясно, и Марине хотелось, чтобы так хорошо ей было всегда. И еще она подумала, что наверное любит этого парня. А муж, любимый муж, если смотрит сейчас на нее с небес, будто только рад за нее. Он был таким хорошим человеком, и так ее любил, что по-другому и быть не может. Ведь если бы она умерла, он бы тоже нашел себе другую женщину. Ведь это жизнь. Так бывает всегда. И она бы радовалась за него.

А потом Роб перевернул ее на спину, положил ее ноги себе на плечи и снова взял — жестко, но ласково. И не было этой сладкой муке конца.

И они отдыхали. И снова он ее брал, а она его ласкала — так, как могла, и так, как умела, со всем пылом истосковавшейся по мужской ласке женщины. И уснули они только под утро, усталые, но довольные, как две акулы, наевшиеся пиратами (это Роб так сказал).

А когда настало утро, и солнце пробилось через неплотно задернутую занавесь, Марина выскользнула из постели, и отправилась в ванную комнату, где на стене висело огромное, почти в полный рост зеркало, купленное Марине мужем на первую годовщину свадьбы. Очень дорогое, очень редкое зеркало — которое она так и не решилась продать.

Марина сходила в туалет, тщательно отмыла следы