Читать книгу "Кино для взрослых - Евгений Игоревич Новицкий"

фильм я буду снимать сам.

— И это твое окончательное решение? — предпринял последнюю попытку Волнистый. Забытая сигарета догорала в его руке.

— Окончательнее не бывает. — Я был неумолим.

— А если не разрешат?

Черт, я был неправ. У него этих попыток еще не меньше десятка в запасе!

— Ну если мне не разрешат, то, наверно, и тебе тоже, — парировал я.

— У меня побольше возможностей, — слегка виновато напомнил Волнистый. Я поморщился, вспомнив, что у него действительно какой-то, кажется, родственник в ЦК. Седьмая вода на киселе, но все же какую-то протекцию он ему вроде оказывает…

— Все-таки даже с твоими возможностями трудно предполагать, что мне что-то запретят, а тебе то же самое разрешат.

Я ожидал, что у Волнистого и здесь найдется, чем ответить, но он лишь с досадой откинулся на спинку стула:

— Да, это правда. Вот если сразу я начну пробивать такую картину, шанс есть. А если после твоих попыток, то такой шанс уже очень маловероятен.

Но и перед таким доводом я не собирался пасовать:

— Даже с учетом этого я готов рискнуть.

— И в итоге получится, что сценарий ты написал зря, — горько констатировал Волнистый.

— Ну почему зря? — усмехнулся я. — Рано или поздно все равно сниму. Хоть лет через десять.

4

— Нет, если уж снимать, то сейчас, — заявил Волнистый после некоторой заминки.

Я выдохнул дым через ноздри.

— Почему же?

— Потому что у меня есть идеальная исполнительница главной роли. — Волнистый сказал это так, словно открыл мне страшную тайну.

— У меня там две главные роли, — улыбнулся я.

— Конечно, вот она две и сыграет!

— Я уж думал, у тебя есть двойняшки, — снова пошутил я.

— Да даже двойняшки так не сыграют, как она одна — обеих! Будь она балериной, это была бы образцовая Одетта и Одиллия.

— Но она драматическая, да? Кто такая-то?

— Моя жена, — довольно ухмыльнулся Волнистый.

— А, вот как? — немного удивился я. — Я и не знал, что ты женат.

— Совсем недавно, — продолжал расплываться в улыбке Волнистый. — Но я долго ее добивался.

— Актриса? — еще раз уточнил я.

— Да. Варя зовут. Варвара.

— А фамилия?

— Волнистая, — совсем вне себя от радости изрек Волнистый.

— И снимается тоже под твоей фамилией? Или только на сцене играет?

— Нет, она у меня чисто кинематографическая актриса. Под моей фамилией пока не успела нигде сняться. Армагерова, слышал? Варвара Армагерова. — Я покачал головой. — Старик, я так понимаю, ты по-прежнему кино не жалуешь? Только свое, небось, смотришь?

— Всякое смотрю, — отвечал я. — По крайней мере, все громкие фильмы уж точно. Так что и Варвару твою наверняка где-то видел.

— Ну в громких она покамест не снималась, — протянул Волнистый. — Не видел ты ее, видимо. Если бы видел, запомнил — ручаюсь.

— Что — такая талантливая?

— И красивая. — Волнистый по-прежнему лопался от самодовольного восторга. — Красивая — это еще очень мягко говоря.

— Ну да, понятно, — уже немного раздраженно хмыкнул я. — Красивая-раскрасивая. Сверхкрасивая.

— Вот именно! — не заметил моей иронии Волнистый. — Да что ты, старик, я уже, значит, три месяца как с ней расписался, а все не могу привыкнуть. Уж так мне, считаю, повезло. Она ведь поначалу меня вообще не воспринимала. Как мужчину, я имею в виду. Как режиссера она меня уважала с первой встречи — как на пробы ко мне пришла. В работе — ангел просто. Да и в жизни… Ну я с ней снял один пока только фильм — «Закат в Закавказье», не видел? — Я опять покачал головой. — Ну такое приключенческое кинишко. Ничего себе, я считаю, получилось. Прежде всего за счет Вари… Закончились, в общем, съемки — я от нее, конечно, не отстаю. Она — как-то так поначалу не очень меня воспринимала. И довольно долго это длилось — я уже даже надежду почти потерял. Ну а раз однажды не выдержал уже, приехал к ней без предупреждения — бухнулся на колени. Казни, говорю, или милуй. Я, говорю, точно понял: мне нужна только ты. Больше вообще никто. Во-об-ще. Я не врал — я действительно так думал и думаю. И всегда буду думать. Я ей много тогда всего наговорил — чуть ли не час на коленях простоял. Я, говорю, не понимаю, как жить, не знаю, зачем, для чего, почему… Без тебя жизнь бессмысленна. Абсолютно. А с тобой в ней будет смысл двадцать четыре часа в сутки. Я такие фильмы с тобой сниму! Ты самой популярной девушкой в Союзе станешь. А может, и в мире. И без тебя я теперь, клянусь (я действительно поклялся — и клятву сдержу), ни одного фильма не сделаю. Не захочешь у меня сниматься, вообще уйду из кино. Да и из жизни, вероятно… Поверь, говорю, Варя, без тебя, вне тебя для меня теперь ничего не имеет значения. Пусть хоть огнем все горит… Послушала она меня, послушала, помолчала. И потом запросто так говорит негромко: «Хорошо, я согласна». И я теперь, старик, счастливейший из смертных! Вот так вот. — И Волнистый залпом осушил еще один бокал.

5

Признаться, он меня удивил. Кто мог ожидать от этого перманентно самодовольного, нахального, безудержно жизнерадостного типа, сибарита по призванию, этакого воплощенного Стивы Облонского… так кто, спрашивается, мог ожидать от него столь сильной любви к кому бы то ни было? Каюсь, я не мог. Но в эту минуту я ему полностью поверил.

Волнистый же наполнил себе новый бокал, зажег следующую сигарету и продолжил изливать свои восторги по поводу жены:

— Понимаешь, я до сих пор не могу поверить, что она — моя, что она всегда рядом. Что у меня дома, вместе со мной, и только со мной, есть такое чудо. Это неописуемое чувство — я даже не подозревал, что такое возможно. Я каждый день осыпаю ее цветами и комплиментами — и, кажется, никогда уже не смогу остановиться. «Ты — восьмое чудо света!» — так я ей и говорю. Или вот давеча чего сформулировал: «Если, говорю, завтра неоспоримо докажут, что существует бог, на меня это не произведет никакого впечатления. Потому что я навек впечатлен тем фактом, что есть ты. А поразительнее этого ничего быть не может!..» И все это, заметь, тоже совершенно искренне. Я действительно так думаю. — Волнистый настаивал так, словно я ему не верил. А я почему-то очень понимал его и продолжал верить каждому слову, даром что всегда считал его болтуном и хвастуном. И потом я ничего не знал о его жене, но тоже сразу уверовал, что она — какая-то особенная. Слишком уж непривычно красноречивым был сейчас Волнистый.

Мне показалось, что надо хоть