Читать книгу "Испытание - Трейси Вульф"

альянс.

И в конце, когда он бежал, мы думали, что нам по крайней мере удалось выиграть битву, если не всю войну. Мы думали, что жертвы – огромные жертвы, – которые мы принесли, были принесены не напрасно.

Так было, пока мы не вернулись сюда, в Кэтмир, и не поняли, что это была не война – и даже не битва. Нет, то, что для нас было схваткой не на жизнь, а на смерть, то, что поставило нас на колени и бросило в бездну отчаяния, вообще не было сражением – это было чем-то вроде способа занять детишек, пока взрослые одерживают победу в настоящей войне.

Я чувствую себя дурой… и неудачницей. Потому что, хотя мы отлично знали, что Сайрус коварен и что в запасе у него есть множество хитрых трюков, мы все равно попались на его удочку. Хуже того, из-за него мы потеряли друга.

Они убили Луку, а Флинт потерял ногу.

И, судя по лицам в этом лазарете, я не единственная, кто испытывает такие чувства – мы все испытываем такую ярость и муку, что больше у нас ни для чего не осталось места.

Мэриз, школьный фельдшер и единственный человек, оставшийся в Кэтмире, лежит на одной из коек, синяки и ссадины на ее руках и щеке все еще заметны, несмотря на вампирский обмен веществ, говорят о том, что она дралась упорно. Мэйси приносит ей бутылку с кровью из ближайшего холодильника, и она, благодарно кивнув, пьет. Похоже, то, что осталось от ее сил, ушло на помощь целителю, который занимался ногой Флинта.

Я смотрю на Флинта, сидящего на койке в углу, положив то, что осталось от его ноги, на подушку, вижу боль на его лице вместо обычной дурашливой улыбки, и у меня разбивается сердце. Он кажется таким маленьким, плечи ссутулились от боли и горя. Усилием воли я заставляю себя стоять прямо, а еще за талию меня обнимает Хадсон, как будто понимает, что без его поддержки я упаду. Его попытки меня утешить должны были бы приободрить меня, если бы в этот момент он не дрожал так же сильно, как и я сама.

Повисает напряженное молчание, затем Джексон прочищает горло и резко говорит:

– Нам надо поговорить о Луке. У нас мало времени.

– О Луке? – спрашивает Мэриз, и в ее хриплом голосе слышится печаль. – Он погиб?

– Да, погиб, – отвечает Флинт, и его голос так же безжизнен, как и его глаза.

– Мы доставили его тело сюда, в Кэтмир, – добавляет Мекай.

– Это правильно. Нельзя было оставлять его на том богом забытом острове. – Мэриз пытается сказать что-то еще, но у нее срывается голос. Она откашливается и начинает снова: – Но вы правы. Времени у нас мало.

– Времени для чего? – спрашиваю я и смотрю на Байрона, который достает из кармана свой телефон.

– Мы должны сообщить родителям Луки, – отвечает он, прокручивая записную книжку своего телефона. – Его надо похоронить в течение двадцати четырех часов.

– В течение двадцати четырех часов? – повторяю я. – По-моему, это очень скоро.

– Да, очень, – соглашается Мекай. – Но, если за это время он не будет погребен в их фамильной крипте, его тело распадется.

От жестокости этого ответа – от жестокости этого мира – у меня перехватывает дыхание.

Разумеется, в конце концов мы все обращаемся в прах, но как ужасно, что это должно произойти так быстро. Возможно, даже до того, как родители Луки смогут добраться сюда, чтобы увидеть его. И уж точно до того, как мы сможем по-настоящему осознать, что его больше нет.

До того, как мы по-настоящему попрощаемся с ним.

– Байрон прав, – тихо произносит Мэйси. – Родители Луки заслуживают, чтобы им дали возможность попрощаться с ним.

– Конечно, они этого заслуживают. Но мы не можем дать им такую возможность, – говорит Хадсон таким тоном, что следующее за его словами молчание походит на пульсирующую рану.

Похоже, никто не знает, что на это сказать, так что все мы просто смотрим на него. Может, я его не расслышала? – думаю я, и, судя по растерянности на лицах остальных, они думают о том же.

– Мы должны им сообщить, – говорит Джексон тоном, не терпящим возражений.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Мэйси, говоря одновременно с Джексоном. Спрашивает не сердито, а просто с тревогой.

– Им нужно время, чтобы перевезти его в их фамильную крипту, – говорит Байрон, но он перестал искать номер – то ли потому, что наконец нашел телефон родителей Луки, то ли потому, что не может поверить в то, что услышал. – Если мы не позвоним им прямо сейчас, то от него ничего не останется.

Хадсон убирает руку с моей талии, и меня пробирает дрожь от утраты его тепла.

– Знаю, – говорит он, скрестив руки на груди. – Но они вампиры и состоят при Дворе вампиров. Откуда мы знаем, что им можно доверять?

– Их сын погиб. – В голосе Флинта звучит возмущение, и он пытается встать. Я поверить не могу, что он уже встает и может двигаться, но у тех, кто может менять обличья, все заживает быстро при любых обстоятельствах. Джексон поворачивается, чтобы помочь ему, но Флинт со злостью отшвыривает его руку, при этом не сводя глаз с Хадсона. – Не можешь же ты и правда думать, что они встанут на сторону Сайруса?

– Разве это так уж невероятно? – Когда Хадсон поворачивается к Джексону, лицо его ничего не выражает. – Ведь сам ты едва выжил после последней встречи с нашим отцом.

– Это другое дело, – рявкает Джексон.

– Почему? Потому что это Сайрус? Ты действительно считаешь, что он один такой? – Хадсон выгибает бровь. – Если бы это было так, нам не пришлось бы сражаться на том острове с чертовой уймой народу.

Воцаряется тишина, затем Иден говорит:

– Мне больно это признавать, но, по-моему, Хадсон прав. – Она качает головой. – Мы не знаем, можем ли доверять родителям Луки. Не знаем, можем ли доверять хоть кому-то.

– Их сын погиб, – повторяет Флинт, глядя в глаза Иден. – Они должны узнать, пока у нас еще есть время похоронить его. Если вы слишком трусливы, чтобы сделать это, то это сделаю я. – Он злобно смотрит на Хадсона. – Тебе не приходило в голову, что нам вообще не пришлось бы их извещать, если бы ты сделал свою работу?

Я резко втягиваю в себя воздух – его слова бьют меня наотмашь. Очевидно, что он имеет в виду способность Хадсона обращать врагов в пыль силой мысли, и мне хочется наброситься на Флинта за то, что он заговорил о