Читать книгу "Фарисеевна - Максим Юрьевич Шелехов"

слезу, размыв таким образом «дра», записала имена прочих покойных сродников, – не достало места ей вписать имя двоюродной тетки с Ейска. Вновь нелегкий диалог с нелюбезной Аграфеной Афанасьевной и другая записка. Затем началась служба…

По окончании Парастаса, священнослужитель ―овского храма, отец Иоанн, обратил внимание на образовавшуюся группу прихожан у иконы Николая Чудотворца. Так как был не день памяти сего святого, отец Иоанн решил полюбопытствовать о причине собрания. Подойдя поближе и обнаружив, что организатором сходки выступает Савко Зоя Игоревна, он уже собирался потихоньку ретироваться, но был замечен и был остановлен.

– Батюшка Иоанн, батюшка Иоанн! – к нему обращалась сама Зоя Игоревна. – Подойдите поближе и взгляните только на образ Николая Угодника!

Перед батюшкой расступились, он подошел вплотную к иконе. Посмотрел под одним, под другим углом.

– Что не так, Зоя Игоревна? – не мог понять священнослужитель.

– Борода! Батюшка, разве вы не видите!

Отец Иоанн, на минуту сконцентрировав все свое внимание теперь уже исключительно на бороде Святителя, вновь вынужден был развести руками, показывая, что ничего необыкновенного он в иконе не обнаруживает.

– Борода! – в каком-то даже пароксизме восторга повторила Зоя Игоревна. – Борода Николая Чудотворца, я всем показываю, смотрите, как у нашего батюшки, – какой стала пышной! Пышнее чем была ранее, смотрите!

Отец Иоанн повел вокруг себя глазами, как бы призывая к опровержению. Но никто из присутствовавших, похоже, не находил повода подвергнуть сомнению замечание Зои Игоревны.

– Да вы что, сестры! – подивился отец Иоанн (вокруг него всё были женщины). – В самом деле вы, что ли? – Потому как, может, батюшка выражался неясно, вероятно поэтому, сестры не находили, что батюшке ответить, а потому как голос его был суров, стояли они, как виноватые, понурив головы. Одна Зоя Игоревна продолжала смотреть перед собой невозмутимо и твердо.

– Что же, – не находил боле аргументов мягкосердечный и быстро отходчивый батюшка, – что же, сестры, благословляю вас со дня сегодняшнего и на каждый день, после службы, читать акафист Святителю. И сам задал тон: «Возбранный Чудотворче и изрядный угодниче Христов, миру всему источаяй многоценное милости ми́ро…» – Сестры, погрузившись в свои молитвословы, продолжили за батюшкой с великим воодушевлением. Зоя Игоревна почти физически ощущала, как снисходит на нее благодать. Отец Иоанн, воспользовавшись минутой, поспешил удалиться.

Спустя три четверти часа выходил священнослужитель из алтаря чуть не крадучись. Акафист боле не читали, все было тихо, он посмотрел направо, налево – никого. Протоирей Иоанн облегченно выдохнул. Прошел неспешно в другой конец храма, наслаждаясь тишиной и прислушиваясь к эху собственных шагов. Обратился к Аграфене Афанасьевне, приводящей в порядок в церковной лавке бухгалтерию:

– Афанасьевна, что там, во сколько крещение?

– На час, батюшка, записано, – отвечала Аграфена Афанасьевна подобострастным голосом, визуально в росте уменьшаясь при этом. – Младенцы Марк и Матвей.

– Хорошо, Афанасьевна, хорошо, – довольно отвечал протоирей, – будет часок вздремнуть.

– Только…

– Афанасьевна? – насторожился отец Иоанн.

– Вас там Савко дожидается.

– Зачем? Не может быть! Скажи, Афанасьевна, не могу…

– Батюшка Иоанн! – входит Зоя Игоревна, как на крыльях, точно не стояла на службе. – Батюшка Иоанн, нуждаюсь в аудиенции, – в шутливой форме, по-свойски оповещает она…

Батюшка Иоанн в разговоре с Зоей Игоревной имел привычку терять свою степенность и важность и говорил с нею, как будто стесняясь, избегая встретиться глазами, как будто ему было неловко. Ну, все же она не рядовая какая-нибудь прихожанка, – как-то объяснила себе Зоя Игоревна поведение отца Иоанна, и раз утвердившись на этой симпатичной для нее мысли, уже не подымала про себя этот вопрос.

Разговор происходил в батюшкиной опочивальне: небольшом помещеньице, густо обставленном комнатными растениями и содержащем в себе удобный мягкий диван и менее удобное кресло. Зоя Игоревна расположилась на диване, протоирей нашел себе место от нее напротив, на стуле, удаляясь всяких удобств.

– Батюшка Иоанн! – говорила Зоя Игоревна, – вам известно, конечно, что в храмовый наш праздник, досточтимый наш гость, благочинный, снизошел наложить на меня епитимию! – Зоя Игоревна говорила с большим волнением и с необыкновенно серьезным видом, подчеркивая чем всю серьезность обсуждаемого ею события. – Которую, – разумела она епитимию, – вот уже более трех недель… вы сами можете видеть (Зоя Игоревна демонстративно оправила на голове косынку), – епитимию, которую более трех недель соблюдала я непоколебимо и со всей строгостью. Хотя я была со всех сторон искушаема, батюшка, – Зоя Игоревна посмотрела перед собой доверительно и, подавшись вперед, понизила голос до полушепота. – Даже бесы выступали предо мной искусителями, – произнесла она. Отец Иоанн склонил голову еще ниже и забегал пальцами по складкам рясы, которая, как ему показалось, может быть, на нем сидела нехорошо. Зоя Игоревна тем временем продолжала:

– Да! Я была искушаема бесами, они ко мне приходили по ночам. (У батюшки запершило в горле). – Приходили цирюльниками, красить мне волосы. (Батюшка еще гуще закашлялся). Но я не позволила… Батюшка, вы не здоровы?

– Нет-нет, продолжайте, Зоя Игоревна. Только… кхе-кхе… у меня мало времени. У меня, Зоя Игоревна, крещение.

– Так, может, я после?..

– Нет уж, Зоя Игоревна, лучше все сразу и сейчас!.. Кхе-кхе.

– Мне очень, батюшка, неудобно, что я вас беспокою…

– Пустое, Зоя Игоревна.

– Но, при сложившихся обстоятельствах, что не терпят отлагательств…

– Прошу вас, продолжайте, сестра!

Зоя Игоревна, оправившись, приняла такое выражение, которое обещало многое.

– Со мной случилось чудесное, батюшка Иоанн, – произнесла она вдохновенно. – Ко мне сегодня в ночи приходила Богородица…

Впечатлительный батюшка откинулся на спинку стула, определив руку в район сердца.

– Во сне, – продолжала Зоя Игоревна. (С противоположной от нее стороны послышался облегченный выдох.) – В тонком сне, – уточнила она. Отец Иоанн наложил на лоб ладонь, как будто пробуя температуру.

– Заступница явилась ко мне точно такою, какая она на иконе «Достойно есть», такою же прекрасною. Она пришла уврачевать душевную мою рану. Я упала пред ней на колени, простерла руки. Она смотрела на меня, так… как Она только умеет смотреть, знаете? (Батюшка со всем соглашался.) А потом… потом она скинула с головы свой мафорий и распустила волосы. Волосы Богородицы были черные, как смоль, неестественного окраса, понимаете? (Батюшка понимал.) Я смотрела на Нее удивленно и вопросительно. Богородица благосклонно улыбалась мне. Когда я проснулась, икона «Милующая», над моею кроватью, сияла таинственным светом. И я ощутила вдруг душевную свободу, принесшую с собою сердечную радость. – Проговорив все это, Зоя Игоревна сделала красноречивую паузу и посмотрела перед собой умиленно и вдумчиво. Две слезинки скатились по ее разрумянившимся щекам.

– Как вы считаете, произошедшее со мною событие, что оно должно означать, батюшка Иоанн? – наконец спросила она.

– Что должно означать произошедшее с вами событие, Зоя Игоревна?

– Не значит ли это, что