Читать книгу "Четыре ветра - Кристин Ханна"

Рядом открылись двери лавки, и владелец вышел на улицу с метлой в руках. Закатанные рукава обнажали мясистые руки. На побагровевшем лице выделялся нос, короткий и круглый, словно пожарный кран. Этот человек был одним из самых богатых людей в городке. Ему принадлежала эта лавка, закусочная, кафе-мороженое и аптека. Только Уолкотты жили в городе дольше него. Они были техасцами в третьем поколении и гордились этим. Любимый дедушка Элсы, Уолтер, до самой смерти называл себя техасским рейнджером.

– Здрасьте, мисс Уолкотт, – поприветствовал лавочник, смахнув с потного лба редкие пряди волос. – Славный сегодня денек. Вы в библиотеку?

– Да, – ответила Элса. – Куда же еще?

– Мне привезли новый красный шелк. Скажите сестрам. Из него получатся прекрасные платья.

Элса остановилась.

Красный шелк.

Она никогда не носила красный шелк.

– Покажите мне. Пожалуйста.

– А! Конечно! Вы можете сделать им сюрприз.

Мистер Хёрст поспешил проводить ее в магазин. Там все так и пестрело яркими цветами: коробки с грушами и клубникой, пирамиды лавандового мыла (каждый кусок завернут в папиросную бумагу), мешки с мукой и сахаром, банки с пикулями.

Лавочник провел ее мимо фарфоровых сервизов, столового серебра, всевозможных скатертей и фартуков к сложенным тканям. Покопался в товаре и вытащил отрез ярко-красного шелка.

Элса сняла лайковые перчатки, отложила их в сторонку и потянулась к шелку. Никогда она не трогала такой тонкой материи. И сегодня ее день рождения…

– С таким цветом волос, как у Шарлотты…

– Я беру его, – сказала Элса. Может быть, она грубовато подчеркнула слово «я»?

Да. Видимо, да, потому что мистер Хёрст странно посмотрел на нее.

Лавочник завернул ткань в оберточную бумагу, обвязал пакет бечевкой и протянул Элсе.

Уже собираясь уйти, девушка увидела блестящую серебряную повязку на голову, расшитую бусинами. Вот ровно такие вещицы носила графиня Оленска в «Веке невинности».

Элса шла домой из библиотеки, крепко прижимая к груди отрез красного шелка, завернутый в бумагу. Она открыла черные витые ворота и вошла в мир своей матери – сад, где все кусты аккуратно подрезаны, где пахнет жасмином и розами. В конце дорожки, обсаженной изгородью, стоял большой дом Уолкоттов. Дедушка Элсы построил его для любимой женщины сразу же после Гражданской войны.

Элса до сих пор вспоминала дедушку каждый день. Он был человеком порывистым, любителем выпить и поспорить, но если уж что любил, то любил беззаветно. Он много лет горевал по покойной жене. Единственный любитель чтения в семье Уолкоттов, кроме Элсы, дедушка часто принимал ее сторону в семейных конфликтах. Не бойся умереть, Элса. Бойся не жить. Будь смелой.

Никто не говорил ей подобных слов после смерти деда, и ей его не хватало. Его рассказы о первых беззаконных годах в Техасе, в Ларедо, и Далласе, и Остине, и на Великих равнинах были лучшими воспоминаниями.

Он, конечно же, велел бы ей купить красный шелк.

Мама оторвала взгляд от роз, сдвинула новую шляпку со лба и спросила:

– Элса, где ты была?

– В библиотеке.

– Лучше бы папа тебя отвез. Ходить пешком для тебя слишком утомительно.

– Я не устала, мама.

Честно. Иногда ей казалось, что они хотят, чтобы она болела.

Элса покрепче прижала пакет с шелком к груди.

– Пойди приляг. Будет жарко. Попроси Марию приготовить тебе лимонада.

Мама снова принялась обрезать цветы и складывать их в плетеную корзинку.

Элса подошла к входной двери и шагнула в сумрачные покои. В дни, когда ожидалась жара, шторы не раздвигали. В той части штата, где они жили, это означало, что многие дни в доме было темно. Закрыв за собой дверь, она услышала, как Мария в кухне напевает по-испански.

Проскользнув через гостиную, Элса поднялась по лестнице в спальню. Там она развернула оберточную бумагу и уставилась на ярко-красный шелк. Она не смогла удержаться от искушения потрогать его. Гладкость ткани успокоила, напомнила о ленте, которая была у нее в детстве.

Сможет ли она совершить тот сумасбродный поступок, который вдруг пришел ей в голову? Начать с внешности.

…Будь смелой.

Элса ухватила прядь длинных, до пояса, волос и обрезала их на уровне подбородка. Она чувствовала себя немного сумасшедшей, но продолжала резать, пока пол у ее ног не покрылся светлыми прядями.

Стук в дверь так напугал Элсу, что она уронила ножницы. Они с шумом упали на комод.

Дверь отворилась. Мать вошла в комнату, увидела, как Элса обкорнала свои волосы, и застыла.

– Что ты наделала?!

– Я хотела…

– Тебе нельзя выходить из дома, пока они не отрастут. Что скажут люди?

– Молодые женщины носят короткие стрижки, мама.

– Приличные молодые женщины – нет, Элсинор. Я принесу тебе шляпку.

– Я просто хотела быть красивой, – сказала Элса.

Жалость в глазах матери показалась ей невыносимой.

Глава вторая

Много дней Элса оставалась в своей комнате, отговариваясь плохим самочувствием. На самом деле она не могла показаться на глаза отцу с неровно обрезанными волосами – доказательством ее неудовлетворенности жизнью. Сначала она пыталась читать. Книги всегда утешали ее, благодаря романам она могла быть смелой, отважной, красивой – хотя бы в своем воображении.

Но красный шелк шептал ей, взывал, пока она наконец не отложила книги и не начала делать выкройку из газеты. Закончив с выкройкой, Элса решила, что останавливаться на этом глупо, поэтому она разрезала ткань и принялась шить, просто чтобы занять время.

За шитьем Элсу вдруг посетило удивительное чувство: надежда.

И вот в субботу вечером она держала в руках готовое платье. У нее получился отличный образчик моды большого города: лиф с V-образным вырезом, заниженная талия и асимметричный подол. Очень современное, смелое платье. Платье для беззаботной женщины, готовой танцевать всю ночь напролет. Таких называли «эмансипе». Эти молодые женщины кичились своей независимостью, пили алкоголь, курили сигареты и танцевали в платьях, не скрывавших ноги.

Нужно хотя бы примерить платье, даже если ей не суждено показаться в нем за пределами этих четырех стен.

Элса приняла ванну, побрила ноги и натянула шелковые чулки. Накрутила влажные волосы на бигуди, молясь, чтобы они хоть чуть-чуть завились. Когда волосы высохли, она проскользнула в комнату матери и позаимствовала косметику с туалетного столика. С первого этажа доносились звуки фонографа.

Наконец она расчесала слегка волнистые волосы и надела элегантную серебристую повязку. Воздушное, как облако, платье ласково облегало ее тело. Асимметричный подол открывал длинные ноги.