Читать книгу "Безумие на двоих - Алекса Гранд"

И, пока я борюсь с поселившейся под ребрами досадой, Сергей Федорович решает осчастливить нас «потрясающей» новостью, от которой мы с Зиминым-младшим не приходим в дикий восторг. И если Мот молчит, резко вскидывая подбородок и дергая острым кадыком, то я все-таки нахожу в себе силы выдавить блеклое.

– С-с-спасибо.

Перспектива чуть ли не каждый день находиться рядом с Матвеем, от которого исходят мощные волны осязаемой неприязни, удручает. Переезд в столицу больше не кажется подарком судьбы, и я бы с радостью отмотала события назад. Подала бы документы в какой-нибудь вуз в хмуром и влажном Питере, прошла бы конкурс где-нибудь в Ярославле или свалила бы на далекую Камчатку. Лишь бы не ерзать каждый раз на стуле, когда Мот решает прошить меня холодным пронзительным взглядом.

Странно, что никто ничего не замечает. Хотя… родители, пожалуй, слишком поглощены друг другом и захватившими их чувствами.

Свои напитки, я – чай, Мот – кока-колу, мы допиваем одновременно. Так же синхронно поднимаемся из-за стола и желаем маме с Сергеем Федоровичем доброй ночи.

Я первой выскальзываю из кухни, желая как можно скорее избавиться от давящей атмосферы. Торопливо пересекаю длинный коридор, зябко поведя плечами. И делаю несколько шагов по гладким отполированным ступеням, ощущая характерное покалывание в области поясницы.

Только вот смелости, чтобы обернуться и спросить у будущего сводного брата, почему он так откровенно на меня пялится, не хватает. Так что я лишь шумно рвано выдыхаю и трусливо поднимаюсь наверх, закусив нижнюю губу.

И если я думаю, что Матвей просто так меня отпустит, то я очень и очень сильно ошибаюсь. Он грубо хватает меня за плечи, стоит нам завернуть за угол, и прижимает к стене. Заполняет собой все пространство и едва не касается своим носом моего.

– Я не шутил, Саша. Вам с матерью лучше вернуться обратно.

И мне бы стоит испугаться его внезапной агрессии и безумно горящих глаз, только вот близость поджарого тела вызывает любые эмоции, кроме страха. В жидкий огонь превращается кровь, приливает к вискам и заставляет гордо вкинуть подбородок.

– А тебе лучше быть более гостеприимным или отвалить.

Подаюсь Моту навстречу, играя на его нервах, и целых три секунды наслаждаюсь его недоумением. Настолько хватает моей храбрости. А потом ловко ныряю ему под руку и спасаюсь бегством, стремительно захлопывая за собой дверь и запирая ее на ключ.

Сердце колотится в горле, зубы стучат, как от озноба, а ударяющееся в разделяющую нас преграду «ты еще пожалеешь» пробуждает желание эмигрировать в другую страну. И я застываю, обхватывая себя за плечи, и оседаю вниз по стене, испуская вздох облегчения при звуке отдаляющихся пружинящих шагов.

Невероятно, но чудесная сказка может в одно мгновение превратиться в ужасный кошмар.

Вместо небольшой однушки в захолустье мы с мамой переселились в самый настоящий дворец с уютно обставленными комнатами. Мне досталась идеальная спальня с большой мягкой кроватью, нежно-сиреневым пушистым одеялом и грудой подушек разных форм и размеров. На окне висят идеальные фиолетовые шторы, в углу примостился офигенный бинбэг, а под ногами лежит светло-бежевый приятный наощупь ковер.

В пользование мне перешел новенький макбук, старенькому смартфону на смену пришло модное «яблоко», и на карточку «вдруг» упала внушительная сумма. Чтобы я смогла обновить гардероб и не выделяться на фоне остальных ребят, щеголяя обыкновенными джинсами неизвестной марки и растянутым любимым свитером.

Только вот все эти прелести меркнут на фоне возненавидевшего меня Матвея. И я совсем не уверена, что смогу без потерь проскочить это противостояние.

Ночь на новом месте проходит отвратительно. Я долго не могу сомкнуть глаз, постоянно ворочаюсь, а потом проваливаюсь в вязкое темное забытье. Вижу склонившегося надо мной Мота, слышу его «давай освежимся, здесь душно» и просыпаюсь совершенно разбитая.

Пожалуй, если бы Эдвард Мунк жил в наше время, то свою картину «Крик», он бы писал с моего помятого лица.

– Доброе утро, Сашенька. Замечательно выглядишь.

Безбожно льстит Сергей Федорович, когда я последней занимаю место за столом и тщательно размазываю кусок масла по хрустящему румяному тосту. Не нахожусь, что ответить на сомнительный комплимент, и тихо радуюсь, изучая такого же хмурого и сонного Матвея.

На какое-то время в кухне воцаряется благостная уютная тишина, и мне удается затолкать в себя завтрак и ни разу не подавиться яйцом, помидором и сыром. Что вполне можно занести в плюсы сегодняшнего утра. И я опрометчиво расслабляюсь, решив, что неприятности закончились вчера, и подношу кружку с кофе ко рту, когда родители снова ошарашивают нас с Зиминым-младшим «приятным» известием.

– Мы с Сережей поедем рестораны смотреть, а Матвей отвезет тебя по магазинам.

Меня? По магазинам? У Мота есть права?

Грядущий совместный вояж в одном транспортном средстве пугает меня примерно так же, как стиснутая челюсть сводного брата. И я с грохотом ставлю чашку на стол, расплескивая черно-коричневый напиток по белоснежной скатерти, и спешу отказаться от щедрого предложения.

– Не стоит из-за меня беспокоиться. Я сама сгоняю, возьму такси…

– Матвею не сложно, – Сергей Федорович перебивает меня на полуслове и с нажимом обращается к сыну: – правда, Матвей?

– Правда.

Сквозь зубы цедит Мот и, не удостоив меня вниманием, ожесточенно режет несчастный бекон в квадратной черной тарелке.

Глава 3

Мот

Настроение официально дно.

Я собирался подрифтить с пацанами, сожрать по гамбургеру и после этого завалиться в кино. Вместо этого, благодаря папаше, мне придется везти сидящую напротив трепетную лань в торговый центр и убить на ее шоппинг хрен знает сколько времени.

Так себе перспектива, если честно.

А лань, кстати, хороша. Сидит глазищами хлопает, губу свою пухлую прикусила, осталось слезу пустить, и абзац. В общем, отказывать ей при родителях точно не вариант.

– Правда.

Ставлю жирный крест на своих грандиозных планах и отбиваю сообщение Кресту, чтоб не ждали. Доедаю яйцо с беконом и нарочито медленно вытираю салфеткой рот, наблюдая, как поспешно Александра прячет взгляд в своей тарелке.

– Матвей, покажи Сане Коломенское. Или смотайтесь на ВДНХ, – продолжает крупица за крупицей уничтожать мое терпение отец, но я держусь и киваю головой, как китайский болванчик.

Потому что спорить с ним, судя по всему, бесполезно. Старшая Баринова нашла путь к его сердцу через солянку с четырьмя видами мяса и кулебяку с капустой и теперь веревки из него вьет. И это его увлечение намного серьезнее пяти предыдущих, если они с Верой Викторовной уже подали заявление в ЗАГС.

С приклеенной, напрочь пропитанной фальшью улыбкой я провожаю старшее поколение до двери, за спиной у меня маячит Александра со шлейфом легких цитрусовых духов. Которые я бы назвал клевыми на любой другой девушке, но на ней они меня бесят.