Читать книгу "Красная река, зеленый дракон - Михаил Кормин"

Выключатели не работали. Были ли вообще под потолком лампы, Паша разглядеть не смог. Может быть, электричества в доме просто не было. Если в здании поселились какие-то бездомные, то электричество обычно отключали, обрезая провода, тянущиеся от столбов. Похоже, здесь была та же история. Паша двигался по темному коридору на ощупь, направлялся к светлому прямоугольнику впереди – к дверному проему, за которым начинались комнаты. Дом внутри действительно оказался совершенно пустым. Не в пример заваленному мусором двору. По крайней мере, в прихожей не было ни мебели, ни вещей. Комната, в которую вошел Паша, так же была совершенно пустой. Свет в ней, пробивавшийся через заколоченные окна, был тусклым. Высокий потолок, дощатый пол. В дальнем углу, у противоположной от входа стены, на которой виднелись еще два дверных проема, которые вели, судя по всему, соседние помещения – большой белый прямоугольник печи. Абсолютная тишина, не считая Пашиных шагов. А еще чистота. Паше всегда представлялось, что такие вот «заброшки», ничейные дома без хозяев это просто кучи будущих гнилых бревен, медленно рассыпающиеся от времени. Он видел такие много раз, объезжая месяц за месяцем окрестности Сиверской и Вырицы. Покинутые людьми, дома медленно рассыпались. В некоторых оставалась даже мебель, посуда, или высохшие цветы на окнах. Они горели. Или их разбирали на стройматериалы соседи. Но чаще они становились жертвами именно времени и непогоды. И заглянуть внутрь, увидеть, что внутри, совершенно не составляло проблемы. Достаточно было просто остановиться около участка и посмотреть через забор. Обрушившиеся стены и просевшие крыши не скрывали интерьера. А внутри всегда были горы мусора.

Но этот большой дом совершенно не походил на то, что можно было встретить в других дачных поселках. Согласно неписаным законам дачной жизни, его должны были превратить в некое подобие огромного мусорного бака, куда обитатели соседних участков стаскивали бы все, что представлялось затруднительным вывезти за пределы поселка. Так старые дома продолжали участвовать в общей жизни, служа людям до самой своей смерти в зарослях иван-чая и крапивы. Тут даже такой, мусорной, жизни не было. Здешняя пустота была неживой. Словно бы законсервированной. Вычищенной и прибранной. Только непонятно, кем. Все прочие пустые дома доживали свой век, подчиняясь течению времени, а этот явно не собирался со временем по какой-то причине мириться. Стоял ему наперекор, сопротивлялся своей неминуемой смерти.

Именно на такие мысли навело Пашу увиденное в большой комнате с белой печью.

Но от этого было даже проще. Если дом не нужен никому, даже самому времени, значит, никто не будет сожалеть о выбитом окне и разломанных досках. Паша уже стоял около стены и разглядывал оконный проем, занавешенный старым покрывалом с разноцветными, выцветшими кругами. За покрывалом, заменявшим занавеску, действительно, вместо стекла был целлофан. И слой досок, из-за которых долетал шум дождя. Но одну деталь Паша не смог различить с улицы. Кроме досок и огородной пленки на окнах были еще и решетки. Точнее, прутья из ребристой арматуры, установленные вдоль. Снаружи их было не разглядеть. Это существенно усложняло задачу. Старый дом превратился в мышеловку с захлопнувшейся дверью. Прутья держались крепко.

Такие же решетки были и на втором, и на третьем окне, словом – на всех окнах в большой комнате первого этажа. Один из проемов в стене у печи вел в пустую кладовую. Второй на лестницу, идущую на верхний этаж, но подняться туда было нельзя. Лестница, лишенная некоторых ступенек, обрывалась где-то на середине, не доходя до пролета. Наверное, поэтому окна на верхнем этаже и остались со стеклами. Их просто никто еще не успел вынести и приспособить под теплицу у себя на городе.

Удостоверившись в том, что с решетками ему не справиться, Паша решил, что, наверное, стоит все-таки попытаться выломать дверь. Или найти что-то, чем можно разломать одно из окон. События приняли более чем неприятный оборот. Вариант с доставкой сегодня новых заказов уже не рассматривался. Паша вполне был бы удовлетворен тем, чтобы просто покинуть развалины, в которых он застрял по случайности.

В кладовой было пусто. В прихожей, совсем недавно ставшей для Паши настоящим спасением, тоже. Ища какой-нибудь инструмент из тех, что обычно оставляют у самого входа в дом, например – молоток или топор (кто его знает, что может попасться), Паша несколько раз со злостью толкнул входную дверь. Сгустившийся дождливый сумрак на улице, окутавший дом, делал поиски почти бессмысленными. Оставалось только проверить небольшой закуток под лестницей. Там обнаружилось несколько разбитых пивных бутылок, тускло отсвечивавших зеленоватым стеклом, стопка перевязанных бечевкой пожелтевших газет и велосипедный насос без ниппеля. Ничто из вышеперечисленного не могло помочь справиться с решетками или дверью. Паша вздохнул, вышел из-под лестницы и тяжело опустился на деревянный пол около белой печи. Пододвинул к себе пакет с посылкой и решил, что нужно подождать.

Большой старый дом все так же молчаливо нависал над Пашей, сумерки наполняли комнаты. Дождь барабанил по доскам заколоченных окон. Иногда легкий ветерок (к ночи стало холодать) поднимал то один, то другой лоскут драных занавесок. Время тянулось медленно. На самом деле Паша не знал, что делать дальше. Мысли спутались в один клубок. И только сейчас стало понятно, что все перед этим – и попытки нащупать замок, и включить свет, и даже поиски чего-то, что могло бы помочь взломать решетки, он делал автоматически, почти не думая. Подчиняясь инстинкту, который вел его все это время, заставляя не размышлять, а искать любой возможный выход из случившегося. Так же, наверное, и алабая по деревни вел инстинкт за его велосипедом. Но пес оказался умнее. Или ему просто повезло. В дом он не вошел. А Паша оказался здесь. И теперь, когда шок прошел, и мысли снова стали выстраиваться в правильном порядке, одна за другой, страх быть покусанным собакой показался ему даже немного смешным. Гораздо страшнее было остаться здесь навсегда.

Паша вспомнил одну из историй, которую прочитал на паблике «Вестника Гатчины». В какой-то деревне на чердаке заброшенного дома в прошлом месяце нашли скелет. Новые хозяева, купившие дом у старичка, поднялись на чердак, приставив позаимствованную у соседей лестницу. На чердаке, куда никто не заглядывал уже, наверное, лет десять, лежал скелет женщины. Как потом выяснилось, это была жена деда, пропавшая несколько лет тому назад. Следов насильственной смерти не нашли. Как говорили, женщина зачем-то поднялась на чердак, но дверь захлопнулась, а старичок, страдавший одной из разновидностей заболеваний, отнимавших краткосрочную память, просто убрал лестницу и забыл об этом. Так что десятилетние поиски его жены завершились уже после продажи дачи. Прочитав об этом Паша еще подумал, что история совершенно бредовая, и быть такого не может. Человека можно услышать и найти почти всегда. Или даже не так. Человека можно почти всегда найти там, где есть люди. Потерявшиеся в лесу или в горах не в счет. Но скелет, найденный на чердаке дома, в котором при этом жили – уже перебор.

Время шло. Паша сидел на полу. Хотелось пить. Подойдя к окну, он протянул ладонь под дождь. Набрал горсть, сделал глоток, но тут кто-то постучал в доски на окне, на противоположной стороне дома. Паша отскочил от стены. Вернулись хозяева? Наверное, пока лучше не отвечать. Может, показалось. Однако, через некоторое время – еще несколько ударов в доски на окне. После тишина, и снова стук, но на этот раз уже, кажется, в стену.