Читать книгу "Куплю тебя. Дорого - Елена Рахманина"

— Ну-ну, дура, что ли! — поднял руки вверх, захватил бутылку и скрылся в своей комнате.

Меня продолжало потряхивать. Ноги не держали, и я просто сползла на пол. Никто за пределами моей семьи не подозревал, что я живу в настоящем аду. При посторонних я всегда изображала девушку, у которой нет проблем. Хотя их столько, что мне всё больше становилось очевидно — я ни черта не вывожу эту жизнь.

Пожевала наспех приготовленную гречку с куриной грудкой, не чувствуя вкуса еды. А потом заперлась изнутри в своей комнате, молясь, чтобы отчим наклюкался и не рвался ко мне среди ночи. Щеколда на двери хилая. Петли ослабли, а мой страх стать жертвой изнасилования рос с каждым днём.

Раньше, когда со здоровьем у дедушки всё было не настолько худо, я могла спрятаться за его спиной. Да и отчим несильно напирал. Сейчас же он словно почувствовал, что меня от него уже вряд ли кто-то сможет защитить.

Ближе к двенадцати часам к нам нагрянули его собутыльники.

Стены тонкие. До меня доносились почти все диалоги. Я слушала их, поджав колени к груди и молясь о том, чтобы поскорее наступило утро.

Днём, трезвые, они здоровались со мной, когда я проходила мимо них, идущих под руку с жёнами. Но, стоило капнуть зарплате, они пускались во все тяжкие. После пары рюмок водки, самогона и напитков сомнительного происхождения, дающих нужный эффект, люди превращались в зверей.

— Какая у тебя дочурка красивая девка…

— Я как вижу её, у меня встаёт. Хоть и тощая, зато гибкая, — звучит второй голос, после которого раздаётся дружный смех, похожий на ослиный вой.

— Когда-нибудь я её трахну, — слышу отчима и искривляюсь от отвращения.

Он говорит, а будто меня грязью пачкает. Такой, которую не смыть под струями душа.

— Она же, считай, твоя дочь, ребёнком же росла на твоих глазах. Как ты можешь! — прорезается праведный гнев в интонации третьего, ещё недостаточно пьяного, а возможно, просто не потерявшего человеческий облик мужчины.

— Да какая она мне дочь? Такая же шалава, как её мамаша. А учитывая внешность — скорее всего, даже похуже. Ты бы видел, как она крутит передо мной задом. Думаешь, я не знаю, что она меня хочет?! Понятно же, мужик ей нужен, чтобы засадил поглубже. Уж я-то с ней справлюсь!

Меня вновь пробирает дрожь отвращения. За отнятое собственной матерью безоблачное детство, за то, что обрекла свою младшую дочь на такое же существование. За то, что не оставила ни мне, ни Ане ни единого шанса на светлое будущее.

Для Инны — нашей матери, мы всего лишь ступени на пути от одного мужика к другому. Мы не нужны ей. А когда она заполучала мужа, построив нечто наподобие семьи с постоянным пьянками, скандалами и угрозами развода, её интерес испарялся. Эту участь пережила я, прячась под кроватью, когда родители в пылу ссоры крушили всё вокруг. По всей видимости, то же самое видела и Нюта.

Я уснула на заправленной постели, так и не сняв с себя одежду, — побоялась. Проснулась оттого, что кто-то барабанил в мою дверь. Спросонья не сразу сообразила, что происходит.

Глава 2

— Серафима, открой, — услышала я заплетающийся голос отчима, — поговорить надо!

Прижала одеяло к груди. Сердце билось быстро и тяжело одновременно. Его пульсация проникала в каждую мою клетку, распространяя вязкое, тягучее и липкое чувство страха.

Мозг работал медленно. Заторможенно. Единственная мысль, которая пришла мне в голову, — я плохой помощник в чрезвычайных ситуациях. В состоянии стресса думать совсем не получалось. Зато в художественной гимнастике этот минус обращался в плюс. Нет мыслей — нет отвлекающих факторов.

Мы жили на четвёртом этаже. Через окно не сбежать. Дверь не выдержит ни отчима, ни его дружков.

Я наконец поднялась с постели и принялась искать любой предмет, который мог бы помочь обороняться. Двигалась, как лягушка в молоке, — вокруг лишь белая пустота и мои беспорядочные попытки выплыть.

Нашёлся только утюг. Я почему-то решила, что, если его нагреть, — это будет действеннее. Не лучшая идея. Импровизированное оружие могут обратить против меня. Но иного выбора в запасе не имелось.

Я видела, что щеколда дрожит в предсмертной агонии. Дверь от ударов ходила ходуном. Шурупы, которыми прибита щеколда, долго не выдержат натиска.

— Уходи! Иначе я полицию вызову! — кричу, подпирая плечом дверь и радуясь, что Ани нет дома.

От страха голос совсем осип. Сама себя едва слышу. Но отчим всё же распознал угрозу.

— И тебя заметут раньше меня, дура.

Он, как бывший мент, до сих пор имел связи. А вот его брат — действующий. Что куда хуже…

Сколько дед ни писал на отчима заявления в полицию по разным поводам, ни одному не дали ход. Ненавидела эту продажную, прогнившую изнутри систему.

От очередного удара дверь распахнулась, а меня отбросило назад. Я упала на спину, ударяясь копчиком.

Всё, что происходило далее, больше походило на запутывающийся клубок. Отчим, не дав мне подняться, навалился на меня, обдавая своим смрадным дыханием. От страха и омерзения выворачивало наизнанку.

Его товарищи замерли за его спиной. Трусливо выжидали. Может быть, когда я сдамся, но, скорее, когда он меня вырубит.

Каким бы тощим, изувеченным алкоголем он ни был, наши силы всё равно оказались неравны. Я наносила нелепые, беспорядочные удары, на которые он даже не обращал внимания, — пьяница вряд ли испытывает боль.

— Помогите! — крикнула во всё горло в надежде, что кто-то из соседей сжалится. Хотя знала, что им плевать. Бытовая ссора — ерунда же.

— Молчи, дура! — прошипел отчим, отвесив мне тяжёлую оплеуху. — Ещё раз вякнешь — хуже будет.

— Фомин, это уже слишком, отпусти девчонку, — раздался голос одного из собутыльников, выдвинувшегося из тени коридора, — я не хочу потом в тюрьме за неё сидеть.

— Да ничего нам не будет, не бзди. Кому сдалась эта шалава, — ответил отчим, стаскивая с меня джинсы.

Я поняла, что, если сейчас что-то не предприму, — это конец. Даже я от такого уже не смогу отмыться. Если позволю ему один раз себя изнасиловать, этот кошмар будет продолжаться и дальше. И бежать мне совершенно некуда. Потому что не могу я оставить дедушку и сестру.

Слёзы жалости и обиды навернулись на глаза, но тут же пропали, — времени на них не было.

Потянувшись к утюгу, я со всей силы заехала им по синей одутловатой роже отчима, придав ей новые краски. Он взвыл, даже не понимая, что произошло. В этой суматохе я, натягивая джинсы обратно, побежала вон из квартиры мимо его дружков, попутно хватая куртку.

Ноги быстро перебирали ступеньки, хотя казалось, что могу вот-вот оступиться и переломать все кости.

Я бежала так, будто за мной гнались черти. Бежала так далеко, как только могла. Подальше от этого ненавистного дома, в котором сохранилось черезучур много мерзких воспоминаний. От сестры, которую мне повесили на шею. От ответственности, которая слишком рано легла на мои хрупкие плечи.