Читать книгу "BrainStorm: Ты не один. От песочницы до стадиона - Алина Катран-Шиллинг"

Именно в этот момент что-то во мне сформировалось, я осознал, что могу делать выбор. Поступить, как мне велят, или остаться верным себе. Это очень важная вещь для каждого человека, очень трудная – быть ответственным за свою жизнь и поступки. Вся система вокруг работает на то, чтобы лишить тебя этого чутья, отобрать волю, осознанность. Я очень хорошо почувствовал это именно в тот день. Я думаю, что все остальные поступки в моей жизни продиктованы именно этим мотивом. Всегда есть выбор, и ты должен быть в сознании, должен иметь смелость принять своё собственное решение.

Дальше оставался лишь жест доброй мести. Мой друг Артурс Скрастыньш, который сейчас знаменитый латышский актёр, посоветовал сделать неожиданный ход и подарить школе картину моего отца. Папа тогда уже был известным художником в городе, его работы висели и в актовом зале школы (Улдис Рога награждён Орденом почёта Елгавы, – прим. авт.).

Я взял папину картину и явился на выпускной, где мне вместо аттестата должны были дать только справку о том, что я прослушал курс. И вот меня вызывают, а я им и говорю: «Аттестата у меня нет, а картина есть – и я дарю её вам». Весь зал аплодировал, ребята смеялись, все училки стояли красные – это был очень красивый ход.

В детстве мне очень повезло, что у моих родителей была дача, буквально в трёх километрах от Елгавы. Я проводил там лето, это мои самые лучшие воспоминания, они дают силу. Рядом была речка, и мы с ребятами каждый день шли рыбачить. А потом ломали удочки, чтобы поиграть в индейцев – из самого тонкого сегмента удочки, если его хорошенько заточить, получалась идеальная стрела для индейского лука! Помню, однажды на даче был семейный праздник, а папин мопед «Рига 22», очень крутой, с двумя скоростями, стоял во дворе на подножке. Я был маленьким, но твердо решил его починить.

Только я залёг под мопед, как мама увидела это в окно и кричит: «Сын, а ну быстро вылезай оттуда, ты сейчас разобьёшься!» Я от этого испуга встрепенулся и – бабац, об выхлопную трубу отбил себе передний зуб. Тысячу раз мне предлагали его восстановить, но я говорю – нет, пусть это останется моей тренд-маркой. Кстати, позднее, когда папа купил себе «Запорожец», он мне отдал тот мопед, и я прилично на нём гонял и падал. Возможно поэтому я спокоен теперь к мотоциклам, что, учитывая мой нрав, к лучшему.

Я хорошо помню себя маленьким. Мне было очень важно, чтобы в новогоднем конфетном наборе был мандарин, поскольку он встречался не всегда, и достать подарок без мандарина было катастрофой! Я вырос с двумя старшими сестрами, и они всегда гнали меня вон, когда к ним приходили парни. Если старшие меня и брали в игру, то я вечно был крайним или подопытным – например пациентом, которому делают операцию. Это всё, конечно, меня закалило в общении с людьми. Однажды бойфренд моей сестры принес к нам домой на сутки видеомагнитофон, что в ту пору было роскошью. Они гоняли все кассеты подряд без перерыва, и я попал на документальный фильм «Лица смерти» – было очень страшно, но я не мог оторваться. Странное такое, неприятное любопытство. Там были показаны казни людей, смерть животных на бойне, шокирующие и жуткие вещи. Мне было лет восемь, и мне кажется, что именно в тот момент во мне стало расти острое переживание за несправедливость в мире, которую мы сами причиняем друг другу и природе. Это чувство до сих пор никуда не ушло.

Зимний поход с отцом в районе дачи – наверное, первый класс

Я во втором классе, 1982 год

Я с той самой бабушкой, о которой ещё расскажу. Её имя Вилма. Мне 3 месяца

Семейное фото в Елгавском фотосалоне. Папа Улдис, мама Инта, сестра Индра слева и сестра Инга справа

Новый год в детском саду. Я в шапке гнома, оглядываюсь. А заяц позади меня – это Ренарс!

Я на даче. У меня уже сломан зуб от мопеда – это видно на фото

Ренарс Кауперс:

Каспарс – мой самый первый друг, мы знакомы лет с трёх. Я точно помню, как мне не нравились выходные, потому что я оставался совсем один. Я всегда очень ждал понедельника, чтобы пойти в садик и встретить там друзей. Моя мама работала в детском саду, и, конечно, я пользовался некоторыми привилегиями, например, мне разрешалось не спать в тихий час. Но я вам так скажу – одному гулять тоже мало счастья. Вышел, думаешь: «Ух, вот я сейчас тут!» А все друзья спят – ни в мяч поиграть, ни в казаки-разбойники – скучно одному.

У меня было прекрасное детство. Меня очень любили, баловали, поскольку я был единственным ребёнком в семье, был для всех особенным. Я рос в огромной любви, но параллельно всегда присутствовало большое одиночество. Я много времени проводил один в своей комнате – слушал сказки и музыку на виниловых пластинках, наслаждался общением с проигрывателем – сдуть пыль, аккуратно иголочку поставить. Я коллекционировал и очень любил маленькие металлические модельки машинок, у которых дверцы открывались – «Жигули», «Запорожец» и «рафики», которые собирали у нас на заводе в Елгаве. Ни кошек, ни собак, ни даже попугая у меня не было. Я рано научился читать, мне нравились книги. Мне кажется, я был похож на Малыша из «Карлсона» – ему не хватало друзей, он думал, что он особенный, не такой как все – но мы же знаем, что он был самым обыкновенным мальчиком. Вот и во мне жило это чувство – мне казалось, что я необычный, и что-то обязательно должно со мной случиться.

Мне было трудно сходиться с людьми, я был стеснительным, но в то же время стремился к новым знакомствам. Думаю, это до сих пор во мне так и осталось. Мне нравится встречаться с людьми, говорить, но иногда мне это даётся нелегко. Я всегда был осторожным ребёнком – не пугливым, но и не радикальным. Спокойным, послушным. Я рос в одиночестве, уюте и тепле – я был домашний котёнок.