Читать книгу "А ты попробуй - Уильям Сатклифф"

– Ж.

– Тебя так родители назвали?

– Нет, это сокращенно от Джереми.

– Ясно, Джереми. То есть Ж.

– Откуда ты, Ж? – спросила Лиз.

Джереми ухмыльнулся и уставился на нее долгим многозначительным взглядом. Она с трудом скрывала смущение.

– Вы ведь... здесь... недавно?

Пай-девочка Лиз, залилась стыдливым румянцем.

– Да, – сказала она, теребя покрывало на кровати. – Мы только что прилетели.

– Я так и подумал, – сказал он.

– Уж не из-за самолетных ли бирок на рюкзаках? – предположил я.

Он меня проигнорировал.

– Когда пробудешь здесь ... несколько... месяцев... перестаешь задавать вопросы. Врастаешь в Индию, как в свою землю.

– Да, – сказала Лиз. – Я понимаю.

– И все-таки, откуда ты? – спросил я.

Он меня проигнорировал.

– Из Англии? Ты англичанин?

Он неохотно кивнул.

– Откуда точнее? – спросил я.

– Ох ... с юга.

– Отлично. Мы тоже. Из Лондона?

– Нет.

– А откуда.

Теперь я его вывел из себя.

– Танбридж-Уэллс, – сказал он.

– Красота, – сказал я. – Наверно, тебя все тут бесит. После такого богатого места, я хочу сказать.

– Нет. Уже нет, – произнес он, заглядывая в самую глубину лизиных глаз.

– Давно ты здесь? – спросила она.

Он ухмыльнулся.

– Оххх – давно. Так давно, что успел полюбить... и возненавидеть. Так давно, что не знаю, смогу ли вернуться назад.

– Неделя? – спросил я.

Это никого не рассмешило.

– И часто ты болеешь? – спросил я.

– Что значит – болеешь?

Он смотрел на меня так, словно я сказал что-то невообразимо умное.

Я смотрел на него так, словно он сказал что-то невообразимо глупое.

– Ну, как болеют. Делийский понос. Дрист.

– Слушай, если ты хочешь выжить в это стране, определись с терминами. Под болезнью на западе понимают одно, а на востоке совсем другое. Индусы принимают фатум; западных же людей непрерывная борьба с судьбой превратила в нацию ипохондриков. Все это размыто – мне трудно объяснить.

– Однако, ты не пьешь воду, – сказал я, кивнув головой на бутылку минералки, стоявшую у его кровати.

Он осуждающе на меня посмотрел. Лиз тоже осуждающе на меня посмотрела.

– Можно мне глотнуть, Джереми, то есть Ж?

Он кивнул.

Я не хотел глотать его бактерии, поэтому постарался не коснуться ртом бутылки, но это плохо удалось, и вода вылилась мне на грудь. Кажется, они не заметили. Под одобрительные восклицания Лиз типа: “Ой, как интересно!”, “У нас никогда так не получится”, “Где ты, говоришь, видел этого верблюжатника?”, и так далее, он принялся рассказывать о местах, где успел побывать. В конце концов, мне стало тошно, и я попросил Лиз выйти на пару слов в коридор.

– Зачем? – она с недовольным видом оторвалась от карты, которую показывал Джереми.

– Потому что мне нужно тебе что-то сказать.

– Но...

– Это касается только нас.

Она обменялась с Джереми выразительными взглядами и вышла вслед за мной в коридор. Там она зашипела, не дав мне открыть рта.

– Почему ты так груб?

– Потому что он мудак.

– Ты не имеешь права так говорить.

– Имею, потому что он козел.

– Если бы ты дал себе труд поговорить с ним по-людски, ты бы убедился, что он очень интересный человек.

– Ну, конечно.

– Да, конечно. И вдобавок он здесь уже давно, и может рассказать нам много чего полезного.

– Поэтому ты с ним кокетничаешь?

– Я с ним не кокетничаю.

– Еще как. Он положил на тебя глаз, как только мы вошли в комнату.

– Ох, отстань.

– Не отстану. Я сразу понял, что это мерзкий тип.

– Когда же ты наконец вырастешь?

Она развернулась и ушла в комнату.

Я вошел вслед за ней и объявил:

– Вы можете торчать здесь сколько угодно – я иду смотреть город.

– С чего это вдруг? – спросила она. – Может сначала послушаешь человека, который его видел?

– Я просто писаю от восторга, Лиз. На самом деле. Но знаешь, существует еще и внешний мир. И от него не спрячешься.

Я прошагал за дверь, осознавая свою победу, но чувствуя себя при этом как кусок печальной пизды.

* * *

На улице было еще жарче, чем в гостинице.

Отель находился в тихом переулке, и я двинулся в сторону проспекта, где мы вышли из автобуса. Ну вот, думал я. Иду по улице не где-нибудь, а в Индии. Я крутой парень. Я все могу. Вполне приличные дома – значит, не такая уж это бедная страна.

Тут откуда-то сзади выскочила чумазая девчонка и принялась теребить меня за рукав рубашки. Вторую руку она протянула вперед вверх ладошкой.

Я сразу вспомнил, что надо разменять деньги.

– Прости, нету, – сказал я и двинулся дальше.

Девчонка не могла, конечно, просто так отпустить мою руку. Она тащилась следом и продолжала теребить рукав.

– Прости, нету, – повторил я.

Она не отставала.

– Слушай, у меня нет денег.

Она вцепилась сильнее и заскулила что-то непонятное.

– НЕТ ДЕНЕГ, – прокричал я и двинулся вперед быстрым шагом.

Девчонке приходилось почти бежать, но она не сдавалась и не выпускала мою руку.

Я остановился.

– СЛУШАЙ – У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ. Я ИДУ В БАНК. НЕТУ ДЕНЕГ.

Мы не сводили друг с друга глаз. Она смотрела, не мигая. Было совершенно ясно: что бы я ни сказал, она не оставит меня в покое.

Я двинулся дальше, стараясь идти как можно быстрее, но не переходя на бег – девчонка не отставала. Я остановился, и она опять вцепилась мне в рукав.

– Убирайся, – сказал я.

Даже не пошевелилась.

– Отстань от меня.

Она не сводила с меня огромных отчаянных глаз. Я по-настоящему жалел, что оказался без денег, не только потому, что хотел от нее отвязаться, но и из-за того, что под этим взглядом чувствовал себя отвратительным ничтожеством. Она казалась исчадием ада, посланным мне специально, чтобы напомнить, как я богат и счастлив, и как недостоин того, что имею.