Читать книгу "Марш Мендельсона на бис - Мария Жукова-Гладкова"

А вообще у меня иногда появлялись мыслишки, что стоило бы (или в свое время стоило – теперь, возможно, и поздновато из-за возраста) прибиться к какой-нибудь секретной службе. Заниматься чем-то вроде финансового шпионажа. Пожалуй, задатки у меня есть. И опять то же самое лезвие бритвы…

Я сделала большой глоток шнапса прямо из бутылки, закусила шоколадкой и снова уставилась в телеэкран.

В программе новостей сообщили также, что побывавшие в депозитарии господа прекрасно владеют приемами карате. Из четверых охранников остались в живых двое, правда, им уже никогда не придется работать в охране. М-да… Ограбление иностранного банка – это одно, а вот убийство…

Фотороботы двух налетчиков, какое-то время находившихся в банке без масок, постоянно крутили по всем программам с просьбой немедленно звонить в ближайшее отделение полиции. Лица казались мне совершенно незнакомыми. Да и какой фоторобот можно было составить, если клерки заметили в основном родинку и шрам?

И кто были остальные?

О местонахождении господина Тума было неизвестно. Пока никаких требований налетчиками выдвинуто не было.

На следующее утро, перед тем как покинуть гостиницу, чтобы ехать в аэропорт, я решила позвонить в банк секретарю господина Тума и поинтересоваться ситуацией. Мне ответили, что о местонахождении управляющего так ничего и не известно, но чтобы я не волновалась относительно моих собственных вкладов и вкладов клиентов, чьи интересы я представляю. С ними все в полном порядке.

– Простите, налетчики что, ограбили депозитарий? – спросила я, не особо рассчитывая получить ответ и не очень веря в то, что подобное возможно. Но ведь на моих глазах те двое парней тащили какие-то мешки!

На другом конце провода повисло молчание, потом секретарь тяжело вздохнул и, в свою очередь, спросил, не отвечая на мой вопрос:

– Вам случайно ничего не говорит фамилия Казанский? Это ваш соотечественник. Но, насколько я помню, не вы рекомендовали ему обратиться к нам.

Челюсть моя поползла вниз, я издала какое-то мычание, а потом сообщила:

– Он сейчас находится под следствием. Вообще-то в случае отмены моратория ему грозит смертная казнь.

Я не поверила своим ушам: на другом конце провода вздохнули с огромным облегчением и тут же удовлетворили мое любопытство. Один из вчерашних господ смог очень умело подписаться за господина Казанского, к тому же знал код. Сличив подпись, клерк взял банковский ключ, необходимый для того, чтобы открыть абонированную ячейку, у господина оказался второй, подходящий к ней (требуются два ключа: клиента и хранящийся в банке), но потом, когда клиент уже удалился в специально отведенную комнатку в депозитарии, клерк внезапно вспомнил самого Казанского, которого видел лишь однажды. Вернее, всплыла из памяти татуировка на его правой руке.

В общем, клерк нарушил процедуру, впал в панику, бросился за управляющим, понадеявшись на охранников. А затем произошло непредвиденное. Еще один клиент спустился в депозитарий, а затем они на пару с лже-Казанским смогли выйти оттуда, уложив при этом всю охрану. «Но почему же их там не закрыли?» – хотелось спросить мне. Я все еще не могла поверить, что не сработала электронная система защиты. И вообще не поискать ли мне другой банк для хранения своих собственных средств и средств моих ценных клиентов? Хотя в свое время я провела целое исследование, выбирая наиболее подходящий. С другой стороны, в самое ближайшее время в этом банке установят все новейшие приборы, усилят охрану. Как говорится, за одного битого двух небитых дают. Даже в Швейцарии. Нет, пожалуй, я оставлю все свои накопления именно здесь. За что, кстати, меня банкиры будут на руках носить. Все равно я им верю и не требую компенсации за доставленные неприятности.

Секретарь не стал дальше удовлетворять мое любопытство, вежливо попрощался, заявив, что надеется на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество и их банк всегда к моим услугам, и пожелал счастливого пути домой.

Портье вызвал мне такси, как и обычно, сказал, что персонал гостиницы всегда рад видеть меня и снова ждет, бой отнес сумку к машине, раскрыл дверцу – и я опустилась на сиденье, чтобы тронуться в аэропорт.

И тут прозвучал марш Мендельсона. Поясняю: каждый из трех моих мужей оставил мне какой-то подарок, напоминающий о бывшем спутнике жизни. Про «подарок» первого я уже упоминала: шрам на боку от фамильного кинжала семьи Абрашидзе, очень некстати доставшегося по наследству Анзору. Второй муж, Тимофей Прохоров, покидая меня, принес щенка карликовой лайки – чтобы я его вспоминала. Я и вспоминаю каждое утро, когда нужно идти гулять, хотя Тимка, названный в честь второго супруга, – самое преданное на свете существо. Как-то он там сейчас, мой красавец? Пес оставлен на подружку, как и обычно, на время моих командировок.

Ну а третий бывший (и пока что последний) подарил навороченный сотовый телефон, поставив в нем марш Мендельсона в качестве звонка. Третий вообще любит поприкалываться, а после того, как я ему перед расставанием заявила, что больше никогда ни за кого замуж не пойду, он предложил поспорить: прозвучит или не прозвучит в моей жизни упомянутый марш до конца текущего года, именно таким образом сформулировав условия пари. Тогда до конца года оставалось не больше трех месяцев, и я была готова поспорить на что угодно, Леонид же хотел, чтобы я, в случае проигрыша, в чем мать родила обошла вокруг нашего длинного дома. Мы пожали друг другу руки. А потом он подарил мне телефон. Ну и тут же позвонил, конечно. Меня чуть кондрашка не хватил, когда я услышала этот звонок. Потом привыкла. Третий бывший смилостивился и разрешил прогуляться вокруг дома в ночное время. Ну что ж. Прогулялась. В сопровождении третьего (он был одет в строгий костюм). Вроде бы никто не видел. С последним мужем мы остаемся в прекрасных отношениях, со вторым – в приемлемых, иногда общаясь в основном по делу, с первым не поддерживаем никаких: я ведь его после того, как получила фамильный кинжал в бок, отправила в места не столь отдаленные. Отправляла, конечно, не я сама, а соответствующие органы, но я приложила к этому руку, несмотря на угрозы, увещевания и попытки подкупа со стороны его многочисленной родни.

Услышав мелодию, таксист удивленно взглянул на меня, я улыбнулась, уже привыкшая к подобной реакции граждан, незнакомых со мной близко, и нажала на нужную клавишу.

– Катька! Катька! – завопила в трубку моя лучшая подруга Тамара.

– Что-то с Тимкой? – тут же всполошилась я. Что она могла сделать с моим зверем?

– Нет. Тут…

В это мгновение я услышала радостный лай пса: он всегда чувствует, когда Тамарка звонит мне или я звоню домой.

– Дай ему трубку! – велела я, зная, как пес будет рад хотя бы услышать мой голос.

– Катька! – опять воскликнула Тамара, не обращая никакого внимания ни на мои слова, ни на лай Тимки. – Отстань! – это она явно на Тимку. Что же случилось-то, черт побери? Пса моего она любит и орать на него зря не станет. – Катька!

– Да говори ты по-человечески наконец! – разозлилась я.