Читать книгу "Доспехи из чешуи дракона - Денис Юрин"

– Есть деньги…у меня есть, – не стесняясь присутствия мужчины, бесстыдница задрала подол и сорвала прикрученный бечевкой к стройной ноге кошель. – Вот они, деньги, вот! Все отдам, не жалко!

Бродяга взял добычу, встряхнул на руке, якобы взвешивая, а затем, отрицательно покачав головой, протянул обратно.

– Не-е-е, красавица, так не пойдет! Уж больно мало, если токмо крупицу махонькую отщипнуть, но крупица одна вряд ли подействует…

– А вдруг, вдруг подействует?! Не дай сгибнуть, родимый!

– Слышь, мне тя, конечно, жаль, да я рисковать своей шкурой не буду. Это у вас, у крестьян, дворы имеются, хозяйства, а у нас, бродячих, только молва или как ее еще там называют…– шарлатан нахмурил лоб, как будто припоминая диковинное слово, а потом произнес отрывисто, по слогам: – РЯ-ПУ-ТУ-ЦИЯ! Так вот, если обо мне по округе дурная молва пойдет, то и подать не подадут, вещаний моих слушать не будут, да и батогом от всего сердца огреют!

С минуту под навесом конюшни царило молчание, затем, как и рассчитывал обманщик, Милва вдруг кинулась на него, крепко прижалась и, повалив на стог сена, придавила весом своего пышного, мягкого тела.

– Отдай горошинку, милый, отдай! – томно шептала девица, запуская шаловливые ручки ему под рубаху и страстно целуя в перепачканное, давно немытое лицо. – Барыни, они барыни, а мне средство заморское надобней, мне без него никак! Ни графиня какая, ни гарцогиня тя так не приласкает, не приголубит! Спаси, милый, спаси!

Ну, как тут было устоять? Бродяга, конечно же, поддался нежным уговорам и продал шершавый, неровный шарик всего за кошель медяков.

* * *

Лежа на стогу взопревшего сена и задумчиво рассматривая крышу конюшни, с которой мерно капала вода, бродяга наслаждался жизнью. Где-то поблизости лаяли псы и орали пьяные, пытаясь заменить своим пением соловьев. Всеобъемлющая благодать заполнила каждую клетку его мокрого, медленно остывавшего тела. Ему было хорошо от недавней услады, а уязвленное жизнью самолюбие тешила мысль, что еще ни одному купцу во всем королевстве не удавалось продать обычный козий кругляш полугодичной давности за кошель, полный медных монет. Самое удивительное, что крестьянская девушка по имени Милва обнаружит обман года через два…не раньше, когда любящий выпить братец выдаст ее за соседа или иного деревенского мужика. Жизнь – отвратная штука, но только не для него, ведь бездомному бродяге нечего терять, он может лишь брать и тратить заработанные гроши, не заботясь о том, что же будет завтра.

«Нет, нужно такое же еще раз провернуть. Можно даже здесь, замечательный городишко, где полным– полно непуганых ротозеев и крестьянских дурех, кстати, весьма и весьма ничего из себя», – строил планы бродяга, медленно приподнимаясь на локти и собирая вывалившийся из котомки инвентарь. Микстуры и коренья, небольшая баночка с черными шариками и, конечно же, таинственные амулеты. Кругляши и овалы различных форм были сделаны довольно посредственно, на скорую руку, притом не совсем трезвую, и не могли считаться произведениями искусства, но зато они придавали его немытой персоне неимоверную значительность. С недоверчивыми, уже повидавшими таких прохиндеев, как он, горожанами иметь дело было непросто, а вот неграмотные крестьяне и жаждущая встречи с необычным и сверхъестественным знать легко становились жертвами обмана.

Тарвелис, городишко, в котором он сейчас находился, был местечком неплохим, и здесь можно было приятно провести время, выманивая у деревенских простаков заработанные на базаре гроши и позволяя себя ласкать наивным сельским дурочкам, но больших денег тут не заработать, клиентура не та. Насколько он знал, единственный на всю округу граф, хозяин здешних мест, жил в родовом замке милях в двадцати от городской стены и не часто баловал Тарвелис своими посещениями. Горожане же подобных бродяге «вещунов» недолюбливали, и стоило шарлатану совершить лишь одну промашку, как его, в лучшем случае, выкинули бы за ворота, обмазав с ног до головы дегтем или искупав в навозе. Как ни верти, а ему лишь оставалось околачиваться возле рынка и таких вот постоялых дворов, которых, к превеликому сожалению, было не так уж и много.

«Неделя, от силы две, потом нужно перебираться в Пиорн», – пришел к заключению обманщик, уже уложивший свои вещи в котомку и собиравшийся отправиться обратно в корчму. Девица ушла четверть часа назад, поэтому его возвращение не вызвало бы кривотолков, хотя, с другой стороны, до какого-то бродяжки никому не было дела, к нему даже разносчики блюд подходили через раз. Внезапно песни пьянчужек затихли, а собаки залаяли с удвоенной силой. Нехороший признак, в особенности если учесть, что городская стража хоть изредка, но все же проводила рейды по таким заведениям, и бродяги, в латаных-перелатаных котомках которых водилась какая-то мелочь, становились первыми жертвами наглого грабежа, возведенного в степень закона.

Худшие предчувствия бродяги оправдались, из питейного заведения стали доноситься недовольные крики и возня. Когда же из-за угла корчмы показались фигуры трех мужчин в длинных плащах, приплюснутых шляпах и с кистенями в руках, бродяга проклял себя за глупость и за то, что он так долго задержался на одном месте. Это были стражники, но не местные, а из соседнего города, явно приехавшие в Тарвелис специально за ним. Всего неделю назад он крупно отличился в знаменитом купеческом городе: продал влиятельному ростовщику средство от облысения, обладавшее кучей побочных эффектов, но только не лечебными свойствами; немного пообщался с обеими дочурками помощника городского главы и, пользуясь удачным стечением обстоятельств, позаимствовал деньжат из городской казны, которые, к счастью, успел надежно припрятать в укромном тайничке.

Одним словом, ждать хорошего от встречи нечего, нужно было срочно уходить. Бродяга ловко перекинул за спину котомку, зажал под мышкой посох и стал быстро отвязывать гнедого мерина, хоть и не резвого с виду, но зато не испытывавшего к чужаку явного отвращения. Маневр бы удался, пока посланные за ним в погоню стражники осматривали бы двор, он под покровом темноты смог бы оседлать бедолагу и прорваться к открытым воротам. Однако разорвавший тишину ночи гром и ударившая вслед за ним молния смешали карты беглеца. Преследователи увидели его во время всполоха и, скользя по грязи, кинулись к навесу конюшни.

– Стой, сволочь! Вот он, держи гада! – проорал самый шустрый из троих и, видимо, главный, всего за миг до того, как его ноги разъехались в стороны и он с разбегу шлепнулся лицом в грязь.

Неудача, постигшая старшего товарища, не остановила остальных. Желание поймать преступника было многократно усилено долгой дорогой и поэтому перевесило естественный порыв помочь подняться на ноги своему командиру. Двое крепких парней пронеслись мимо лужи, в которой барахтался сослуживец, окончательно запутавшийся в складках длинного плаща, и, грозно занеся кистени над головами, с криком ворвались в конюшню. Привыкшие к частым дебошам и потасовкам, крестьянские лошади даже не заржали, когда возле их прикрытых попонами крупов завязался настоящий бой.

Стражи порядка недооценили проворство и силу рослого оборванца, иначе бы взялись не за кистени, а за мечи. Удар первого кистеня был отражен играючи, легко и просто. Подставив дорожный посох под окованную железом дубину, мошенник мгновенно развернул кисть и заехал тупым концом палочки-выручалочки прямо в переносицу нападавшего. Потерявший сознание парень упал, не успев издать даже оха. Со вторым стражем пришлось повозиться на пару секунд дольше. Щуплый, но быстрый противник сделал обманный финт и, вместо того чтобы ударить бродягу по голове, ткнул его дубиной в верхнюю часть живота. Как ни странно, но скрытый под холщовой рубахой пресс оказался настолько могуч, что преступник лишь слегка покачнулся вперед, а не сложился пополам, как на то рассчитывал стражник. Последующая комбинация боковых ударов, хоть и была хорошо отработана, но не принесла ощутимых результатов, кистень лишь однажды слегка коснулся плеча умело управлявшегося с посохом громилы. Узкое пространство конюшни не позволило шарлатану использовать все преимущества длинного посоха, поэтому он нанес удар кулаком всего один раз…неожиданно и резко ткнул стража костяшками в центр груди. Нападавший завыл и, упав под копыта коней, закатался по полу калачиком.