Читать книгу "Клинком и сердцем. Том 2 - Ирина Успенская"

Но как не поверить человеку, с которым ты делил последний кусок сухаря — его сухаря, между прочим! Человеку, которому ты вернул долг жизни… И никакие боги не могут подсказать, что нужно делать! И больше нет рядом ни отца, ни месьора, рядом с которыми так легко было слушаться мудрых наставлений.

Как там говорил дон Раэн, передав совет через Айлин? Теперь всё нужно решать самому! И отвечать за последствия этих решений — тоже. И помнить, что твоим близким людям тоже придётся отвечать за них вместе с тобой.

Аластор привалился к столбу, на который опиралась крыша маленькой конюшни, пристроенной к сторожке. Искра тут же потянулась мордой к его карману, ничего не учуяла и разочарованно всхрапнула. Аластор погладил ей шею, почесал между ушами… Хорошо быть лошадью — просто слушайся хозяина. Нет, не хорошо — легко. Думать не надо… А человеку — надо! И чем выше ты себя считаешь, тем больше на тебе ответственности. Ну вот, разве не этого он сам пожелал тем вечером у костра? Дон Раэн, конечно, никакой не Странник, не ходят боги по земле вот так запросто. Но иногда, говорят, слышат желания людей… И уж если решают выполнить, то от души. Лишь бы потом не пожалеть о том, чего нажелал.

— Не пожалею, — тихо сказал Аластор фыркающей ему в плечо кобыле. — Сам всё решу и сам за всё отвечу.

* * *

Как и обещал Райнгартен, список подходящих претендентов на пост магистра Синей гильдии оказался у Грегора на следующее утро после разговора. Пять имён, напротив каждого идеальным почерком перечислены заслуги. Какие-то открытия, эксперименты, многолетняя работа на благо гильдии… Грегор ничего не понимал в артефакторике, и всё это было для него пустым звуком. Он бы предпочёл краткое описание личных качеств самих претендентов, но подозревал, что даже запроси такое — оно окажется бесполезным. Очень уж по-разному они с Этьеном Райнгартеном оценивают людей.

Впрочем, два имени из пяти он, присмотревшись, вычеркнул сразу. Артефактор Мидлоу оказался Клариссой Гвендолин Доротеей. Длинный послужной список сообщал, что мэтресса Мидлоу двадцать три года преподавала в Академии, создала несколько новаторских методов чего-то, что используется ещё для чего-то, написала два учебника по основам артефакторики, всецело одобренных учёным советом Синего факультета. Но женщина — глава гильдии? Хватит с Академии магистрессы Уинн!

Нет, Грегор вовсе не считал, что женщины не способны заниматься наукой! Следовало признать, что среди магесс встречаются талантливые исследователи и прекрасные наставницы. На Зелёном факультете женщин и вовсе большинство, Милосердная Сестра любит одаривать силой именно их. По духовному сродству, не иначе. Но чтобы руководить гильдией, нужны истинно мужские свойства характера, которые у женщин встречаются, к счастью, редко. Уинн, к примеру, была исключением, и определённо не счастливым, а наоборот. Поэтому пусть мэтресса Мидлоу и дальше пишет учебники, раз у неё к этому призвание, оставив руководство гильдией мужчинам. Странно, что Райнгартен вообще включил её в список.

Вторым именем, по которому прошлась жирная чернильная черта его пера, стало имя мэтра Тобиаса Ворминга, единственное, перед которым не стоял дворянский титул. Да, оно тоже сопровождалось перечнем достижений, но какой смысл отдавать место магистра простолюдину, если есть целых трое не менее достойных его дворян?

А вот над оставшимися Грегор задумался всерьёз.

Ни лорда Колина Морвилла, ни лорда Стефана Эмберстоуна он лично не знал, а лорда Нормана Истервинга встречал при дворе несколько лет назад, но мельком и не составил о нём никакого определённого мнения. Вообще ему часто казалось, что артефакторы сродни сказочным гномам — скрытны и трудноуловимы, вечно сидят в своих шахтах, то есть лабораториях, и на людях показываются редко. Конечно, это впечатление вряд ли было верным. Всё равно, что сказать, будто некроманты предпочитают общество покойников и редко покидают кладбища и склепы. Но как, скажите на милость, выбрать из троих равно безразличных ему людей всего одного? Разве что побеседовать с ними лично? Да, это определённо должно помочь…

Однако стоило ему попросить Райнгартена вызвать претендентов, как оказалось, что Морвилл и Истервинг уехали в свои поместья, а Эмберстоун выполняет срочный заказ гильдии стихийников и тревожить его в ближайшую неделю крайне нежелательно. Райнгартен даже принёс извинения за это, сообщив, что работа Эмберстоуна связана с недавними событиями в Академии, и Грегор счёл это вполне уважительной причиной. Больше того, он всерьёз склонился к кандидатуре Эмберстоуна, который не сбежал из столицы, а честно выполняет долг перед Орденом, но решил отложить окончательный выбор до личного разговора. К тому же Райнгартен клялся, что через три-четыре дня артефактор будет в полном распоряжении Архимага.

Вот так и получилось, что несколько дней Грегор занимался совершенной рутиной. Подписывал документы, которые ему приносил Этьен, добросовестно прочитывая каждый и не находя решительно ничего интересного. Бесчисленные ведомости, отчёты, сводки и счета валились на него лавиной, и Грегор с ужасом думал, что было бы, не приди он к соглашению с Райнгартеном, который чувствовал себя в них, как рыба в воде.

Против ожидания, канцлер его эти дни не тревожил, только прислал официальное поздравление с неофициальной припиской, что «в отношении известных особ не появилось никаких новых сведений». Грегор прочёл это и испытал смесь тоски и злорадства одновременно. Но больше всего в его душе было беспокойства. Молодой Вальдерон и Айлин Ревенгар как в воду канули, если уж их не могут отыскать люди Аранвена.

На третий день он до того устал от ожидания и страха за безумную девицу, что уехал домой, в особняк Бастельеро, заперся в кабинете, предупредив, что его ни для кого нет дома, и провёл полный ритуал призыва души Айлин. Разумеется, призвать живого человека невозможно, и Грегор был готов к последствиям в этом случае. Головная боль, слабость, неприятные ощущения — да какая разница! Зато он будет знать, что девица всё ещё жива. Что он сделает, если душа Айлин откликнется на призыв, Грегор даже думать боялся.

Но она не откликнулась. Грегор трижды повторил призыв, старательно, как адепт на экзамене! Потом велел подать карвейна и выглушил целую бутылку. Не ради восстановления сил, с этим у него сложностей не было, а просто чтобы хоть на несколько часов отрешиться от мучительной тревоги.

Однако карвейн сыграл с ним дурную шутку. Допив последний стакан, Грегор лёг спать, но вместо нормального сна провалился в хмельные беспокойные грёзы, в которых продолжал звать Айлин. То полным именем, как в призыве души, то просто как адептку.

— Ревенгар! — взывал он во сне, пробираясь через какие-то пустоши с травой по колено, перелезая через каменные стены, подозрительно напоминающие кладбищенские, проваливаясь по щиколотку в зыбкие болотистые поляны. — Ревенгар!

— Ну и что ты орёшь, Бастельеро? — послышался вдруг злой голос, который Грегор не смог сходу признать, но почему-то поёжился. — Это же надо, аж сюда доораться! Ну, докричался, дальше что?

— Ревенгар… — повторил Грегор безнадёжно. — Айлин? Где ты?