Читать книгу "Легенда о Гвендолин - Морвейн Ветер"

Наставники поспешили ко мне, меня куда-то несли…

Я очнулась уже в спальне, на своей узкой кровати, стоявшей в ряду таких же точно кроватей юных девочек, одарённых силой. В полумраке – только у самой двери – горела единственная свеча.

– Кто я?.. – повторила я вопрос, на который не смогла дать ответ. Повторила, обращаясь к темноте над головой, потому что думала, что рядом нет больше никого.

Но тут же лица Ионы и Даи появились из сумрака по обе стороны от меня.

– Ты – Проводник, – сказала одна из них.

– Ты – та, кто отбирает жизнь.

Наступила тишина. Девочки молчали, ожидая, когда я сама пойму ответ.

Глава 2

«Проводник» – очень красивое название для того, чей удел и судьба – убивать.

«Проводник между миров» – так они назвали меня и других, таких, как я.

В течение нескольких недель нас с девочками и всех остальных, кто прошёл испытание, расселили по разным спальням. Не знаю, как изменилась жизнь других, а меня поселили одну в северное крыло.

Здесь вдоль длинного мрачного коридора тянулись двери учеников – у каждого своя. В конце располагалось окно, выходившее на утёс, над которым почти что всегда бушевала гроза.

Я полюбила стоять, распахнув ставни, и смотреть на океан. Он сливался в единое пространство с моей душой, где царил такой же сумрак, всегда было холодно, и бушевал ураган.

Я снова осталась абсолютно одна и от того всё чаще задавалась вопросом – что же такое я? Мать рассказывала мне сказки, где кроме прочего существовало и колдовство. В её волшебных историях маги творили добро, защищали мир от тёмных сил, создавали из ничего замки и мосты.

За четыре года, проведённые в башне, я успела позабыть, как выглядит её лицо. Но ни разу не видела я и того, о чём она пела мне перед сном – ни замков, ни мостов. Только вечная гроза, бушевавшая за окном.

Чары, подчинявшие чувства и волю. Чары, приносившие боль. Чары, способные обратить пламя очага в пожар, покорить молнию и послать её во врага.

И вот теперь меня обучали убивать.

Мы, Проводники, на словах служившие звеном между миров, на деле изучали жизнь и смерть. Есть множество способов «проводить» несчастного в мир иной, помимо электрических разрядов и огненных шаров, которые магом использовать давно уже было запрещено.

Нас обучали как отличить одну чудодейственную траву от другой. Один и тот же цветок, поданный по-разному, мог спасти жизнь, а мог накликать смерть.

Мы изучали, как устроен человек, и как одним движением ветра заставить его замереть.

Как исцеляющий сон превратить в смерть, а смерть – в сон.

Они говорили красивые слова – о том, что мы, «проводники», нужны Аустрайху для защиты наших Островов. О том, что пока существуем мы, никому не придётся идти в бой. О том, что наша жизнь сольётся с жизнью архипелага в одно, мы будем дышать его душой и чувствовать каждое движение овевающих утёсы ветров.

Я верила. С каждым днём моя вера становилась всё сильней.

Но я ничего не могла поделать с собой. Меня привлекали не тайны жизни и смерти, а тайны материй и миров. Загадки отражений иных реальностей и сновидений, отражённых в зеркале и в воде. И легенды о тех существах, что обитают «на другой стороне».

Я хотела быть чем-то большим, чем просто одинокой девочкой, застрявшей в жерновах Семи Ветров. Пусть даже и Проводником.

Смерть, молнии, холод и огонь – они подчинялись мне всё лучше день за днём.

Мне было пятнадцать, когда я научилась прогонять грозу от своих окон – или снова призывать её. Тогда, когда захочу.

Наставник Озер – теперь он проводил со мной времени больше, чем кто-либо ещё, сказал, что это очень хороший результат. А я толком не знала почему. Я была грозой, и гроза была мной. Конечно, она делала так, как я захочу.

Больше всего меня удивило то, что в группе, куда меня перевели, почти что не было девочек, кроме меня.

Только худенькая и молчаливая Рейчел, длинные чёрные волосы которой всегда закрывали лицо, и Локлин – угловатая и широкоплечая, больше похожая на мужчину.

Первая пугала меня больше, чем любой из мальчишек. Когда она поднимала лицо, можно было увидеть, что в глазах её уже живёт та смерть, которую она призвана привести в этот мир.

Рейчел наслаждалась тем, чему её обучали. Наслаждалась мыслями о том, как будет убивать. Обычно она не говорила об этом вслух – но я видела это чувство в её глазах.

Не могу сказать, чтобы оно было так уж чуждо и мне.

Как-то я разговорилась с ней – я хотела знать. А она, очевидно, была рада расспросам, потому что кроме меня с ней не говорил никто.

– Тебе нравится убивать, – первая сказала я. Думала, она станет со мной спорить, но Рейчел ответила:

– Да.

По спине у меня пробежал холодок.

– Почему? – спросил я тогда.

Она странно повела головой, на секунду становясь похожей на змею.

– Они отправили меня сюда.

Я пока ещё не понимала тогда.

– Разве ты не хочешь изучать магию? – с удивлением спросила я.

– Меня никто не спрашивал, чего я хочу, а чего – нет.

Мне нечего было ответить ей.

Меня тоже никто не спросил. Но я никогда не считала наказанием то, что оказалась здесь. Что я имела бы там, на общей земле? Жила бы сейчас в нищете и стирала чужое бельё, чтобы помогать матери зарабатывать на хлеб.

И всё же зерно сомнения оказалось посеяно в моей душе. И, стоя у своего окна, я теперь часто думала о том, почему нас отправляют сюда, не спрашивая, хотим мы этого или нет?

С Локлин общение ладилось ещё трудней.

Она почти не ощущала токов магии и предпочитала орудовать мечом. Попала сюда, потому что однажды на занятиях воспламенила свой клинок и проткнула наставника насквозь.

Мне всегда казалось, что она не слишком умна – неуклюжа как в искусстве общения, так и в колдовстве. Всё, что она делала, было грубым, и мне никак не удавалось понять, почему её определили заниматься столь тонким мастерством.

На мой вопрос она ответила просто и легко:

– Я не люблю и не умею делать чего-то иного, кроме как убивать.

Мне стало грустно. Абсолютно отчётливо я поняла, что даже эти двое отлично знают, чего хотят и зачем оказались здесь.

Я не знала. Мне нравилось управлять стихиями, но я боялась, что когда-нибудь моя магия призовёт настоящую смерть. И не хотела торопить этот момент.

К своему удивлению, я обнаружила, что мне куда интереснее наблюдать за мальчиками – и, по возможности, общаться с ними.

Все, с кем я училась, были хорошо воспитаны, и многие происходили из знатных семей.