Читать книгу "Остров кошмаров. Томагавки и алмазы - Александр Бушков"

Только не подумайте, что германские государства были каким-то извращенным исключением. Теккерей: «В первую половину прошлого века так было, повторяю, по всей Европе». По всей… Некоторые любят говаривать о «многосотлетних традициях европейской демократии». Вот она, европейская демократия во всей красе, точнее, во всей неприглядности, любуйтесь…

Можно добавить еще, что на фоне скопища «супердержавочек» Ганновер все же выгодно выделялся, выглядел вполне солидно: размером примерно двести на триста километров, более миллиона жителей. Правда, тамошнюю жизнь это ничуть не улучшало, она шла по правилам, только что описанным Теккереем. Разве что благодаря нешуточным размерам своего княжества Георг имел гораздо больше возможностей набивать свой карман, чем иная сановная мелкота. Чем он старательно и занимался все время своего курфюршества.

Что еще о нем можно сказать? Государственным умом не блистал, но и бездарностью не был, дела курфюршества вел осмотрительно и, пользуясь старинным русским словечком, таровато. В чем ему никак нельзя отказать, так это в личной храбрости: во главе восьмидесяти тысяч ганноверских солдат участвовал в трех кампаниях империи против турок и французов, причем не наблюдал за сражениями с пригорка, а сам водил свой отряд в бой.

А вот в чем ему безусловно стоит чисто по-человечески посочувствовать – так это в том, как несчастливо сложилась его семейная жизнь…

Многие считают, что пылкие любовные истории, разгул страстей и лихие интриги со звоном шпаг и грохотом копыт свойственны в основном Франции, Италии и Испании – Ромео и Джульетта, Дон Жуан, пылкий темперамент южан, у которых шпаги в ножнах не задерживаются…

Это будет ошибкой. Темперамент и разгул страстей от климата не зависят. Классический пример: холодная Швеция, XVI в., молодая очаровательная королева Христина, которая форменным образом сбежала со шведского престола в Рим и отжигала там так, что краснели привыкшие ко всему римляне. Роман о ней, пожалуй, не уступал бы ни «Трем мушкетерам», ни «Анжелике», жаль только, что он до сих пор не написан…

Так вот, после женитьбы Георга, тогда еще молодого наследного принца Ганновера, разыгралась история, достойная пера Шекспира. Женили его на Софье-Доротее, принцессе Цельтской, очаровательной, образованной, умной и остроумной. Очередной династический брак, при котором любви меж супругами обычно не бывает, и оба сплошь и рядом ищут маленьких радостей на стороне.

Что произошло и в нашем случае. Вообще-то Георг никогда не был образцом супружеской верности – однако старался, как мог, соблюдать чопорную немецкую благопристойность. А вот его молодая красавица супруга крутила любовь с предметом своего обожания практически открыто, отнюдь не в чопорном немецком стиле, о чем вскоре знал весь Ганновер…

Ее избранником (которому она до самого конца хранила верность, что было отнюдь не в традициях шалого и распутного восемнадцатого века, наоборот) стал командир ганноверского драгунского полка Филипп фон Кенигсмарк. Красавец, щеголь, дуэлянт, задира и, по отзывам современников, порядочный негодяй. Еще совсем юнцом он вместе со старшим братом Карлом-Иоганном участвовал в Лондоне в убийстве некоего Тома Тинна (в чем там было дело, мне докопаться не удалось). Шустрым брательникам грозила виселица, но их выручил Карл Второй, у которого Карл-Иоганн был в любимчиках.

Еще мальчишкой Филипп состоял пажом при дворе герцога Целле, отца Софьи-Доротеи. Поговаривали, что именно тогда они с юной принцессой влюбились друг в друга – а теперь старая любовь вспыхнула вновь. Как бы там ни было, не один год крутили самый пылкий роман, почти не скрываясь – к большому негодованию ханжей. Дошло до того, что Софья-Доротея решила бежать с любовником от мужа – что вообще-то с владетельными особами ее полета случалось крайне редко, если вообще случалось (примеров я что-то не припомню в европейской истории, кроме разве что Изабеллы, Французской Волчицы).

Вот только на сей раз все кончилось гораздо печальнее…

Все было подготовлено вполне серьезно: по приказу принцессы (муж был в отъезде в Берлине) были заложены две кареты, Софья-Доротея собрала все свои драгоценности и ждала Филиппа, который должен был прискакать этой ночью из Дрездена.

Филипп все и погубил. По причинам, которые лично мне решительно непонятны, молодой красавчик параллельно крутил еще один роман – но не с какой-то молодой красоткой, а с придворной графиней фон Платен, крайне влиятельной при дворе курфюрста Эрнста-Августа, отца Георга, – особой пожилой, годившейся ему в матери. Принцессу старая интриганка ненавидела – несколько лет (ненависть была взаимной). Софья-Доротея со своим живым умом постоянно высмеивала графиню, остроумно и язвительно, – о чем графине тут же доносили «доброжелатели». Ответить тем же у графини не хватало остроты язычка – зато в интригах она была непревзойденной мастерицей. И давненько приставила к принцессе своих соглядатаев – которые, узнав о подготовке бегства, немедленно донесли хозяйке.

Графиня бросилась к курфюрсту и наглядно обрисовала, какой позор ждет Ганноверский дом: принцесса, супруга наследного принца, собирается бежать с известным негодяем и авантюристом! Курфюрст, поняв ее с полуслова, тут же выписал ордер на арест Филиппа – и его ночной порой на большой дороге из Дрездена встретили четыре конных стражника…

Дальше – только версии, догадки и домыслы. Говорили, что никакого ордера не было, а стража получила приказ попросту прикончить Филиппа там же, на дороге. Достоверно известно одно: больше никто и никогда его живым не видел, ни в тюрьме, ни где-либо еще. По наиболее убедительной версии, тело сожгли там же, на обочине, так что остался только пепел.

С Софьей-Доротеей поступили не так круто. Впрочем, с какой стороны посмотреть… Ее (в ту пору двадцати восьми лет) отвезли в замок Альден, где продержали на положении узницы тридцать два года, именуя отныне по названию замка «принцессой Альденской». Еще до этого Георг получил от отца бумагу, которую мы бы сегодня назвали «разрешение на раздельное проживание», фактически – разрешение на развод…

Вот такая история – чем не авантюрный итальянский или испанский роман. Что до прочего… что до меня, честно признаюсь: я так и не знаю, кому больше сочувствовать – то ли из мужской солидарности Георгу, которому супруга изменяла едва ли не у него на глазах, то ли Софье-Доротее, за искреннюю любовь и верность возлюбленному заплатившей тридцатью двумя годами заключения. Пожалуй, все-таки принцессе…

Ну все, отвлекаться на прошлые дела больше не будем. Когда прибыло английское посольство со своим крайне заманчивым предложением, Георгу было уже 54 года, весьма солидный возраст по тем временам. И он, кроме наследственного титула, носил уже титул герцога Кембриджского, пожалованный ему королевой Анной, так сказать, впрок.

Предложение англичан Георг принял моментально. Оно и понятно: гораздо престижнее быть королем Англии, Шотландии и Ирландии, чем «простым» курфюрстом Ганноверским (впрочем, Ганновер тоже оставался за ним).

Приехав в Лондон, новоявленный король немало потешил добрых англичан – он привез с собой двух уже пожилых давних фавориток, Кильмансэгге и Шуленберг. Первой очень быстро пожаловал титул графини Дарлингтон, вторую сделал герцогиней Кендал. Графиня, высокая и тощая, как жердь, тут же заработала у остроумных лондонцев прозвище «Майский шест». Герцогиня, полная ей противоположность, женщина, как бы поделикатнее выразиться, весьма и весьма приятной полноты, очень быстро была прозвана «Мадам Элефант», то есть «Мадам Слон». С моей точки зрения, странноватые у Георга были вкусы…