Читать книгу "Домовой - Николай Малунов"

Хан шамкает губами, зло смотрит на мужчину. Странная внезапная смена плана, словно запись поставили на паузу и продолжили через какое-то время. На лице уставшего торговца появилась дополнительная пара новых ссадин, и он наконец-то слабо кивнул.

- Закрыт, - шепчут губы, выписывая себе приговор.

Смартфон разворачивается, в кадре вновь Домовой, досадливо трясет отбитой рукой.

- Контракт на выполнение задания закрыт. В связи с нарушением главного пункта договора Наемников и авантюристов я, Домовой, заношу Хана в черный список и отказываюсь от сделки и от выплаты за нее. Третье июня две тысячи сорокового года.

Запись обрывается.

- Собираемся, - скомандовал старший наемник, и группа зашевелилась, поднимаясь со своих мест. – Ты извини, но, - обратился он уже к торговцу, разведя руками, – сам понимаешь, такое простить не могу…

Хан заерзал, мозг сразу нарисовал несколько вариантов смертей, отчего под цветастой одеждой стало тепло и на заляпанный пол вновь потекла желто-кровавая струя. Здоровяк ухмыльнулся, развернулся и отправился на выход за товарищами. Торговец уже было понадеялся: шанс на спасение, ведь выкрутиться из такого положения еще как-то было можно, но, проходя мимо баллонов с газом, Домовой качнул один, тот с грохотом упал на пол. Сердце пленника пропустило удар. В наступившей тишине он, отчетливо услышал, как вентиль на старом ржавом баллоне сперва тихонечко, а затем и все громче засвистел, и комната постепенно начала заполняться хлором.

Дикий крик нагнал их, когда группа уже спустилась на первый этаж. Идущий вторым пулеметчик передернул плечами.

- Слушай… - позвал он, нагнав старшего, но тот прервал его жестом, остановился в подъезде и развернулся к своим бойцам.

- Я правила знаю, каждый из вас получит за свою работу. Предлагаю по десять цинков на каждого, плюс еще наличкой по тысяче. Согласны?

Пулеметчик расплылся в улыбке. Это ж пятьдесят цинков в сумме выходит… Знакомое число, однако! Команда одобрительно кивнула. Каждый из них в душе понимал, что за попытку убийства старшой наказал урода правильно, но кодекс наемника говорит о том, что за каждый контракт нужно получать плату. Они тоже подписали свои, когда он набирал их для этого задания, теперешняя плата, конечно, в итоге стала чуть меньшей, чем была оговоренная, но каждый понимал, что поступать иначе было нельзя. Отпустишь одну такую гниду, и следующий заказчик уже сам тебе в спину нож воткнет, посчитав, что платить за контракт не обязательно. Это и так-то не редко случалось, но наемник потому и наемник, риск – его второе имя.

Группа вышла на улицу. Тяжелый бронированный пикап стоял припаркованным у подъезда. В кузове виднелась приличная куча различного оружия и снаряжения, снятого с убитых охранников каравана. Они не захотели расходиться по мирному, и потому пришлось открыть огонь. Здесь тоже правда была на стороне наемников. По договору, именно они считаются старшими при выполнении задания после заказчика, а охрана это всего лишь такие же нанятые бойцы, которых торгаш купил за более низкую цену. Каждый наемник в одиночку стоил как вся охрана каравана как по цене, так и по опыту.

Домовой печально оглядел три накрытые брезентом тела, лежащие на асфальте. В ходе стычки с охранниками погиб еще один его человек. Тела Кота и Танка достали из подвала, основательно проутюжив его из огнеметов, пулеметов и даже гранатометов. Изначально погибший Хан настаивал на скрытной операции, потому они и не стали применять тяжелое вооружение, к тому же баллоны с хлором еще как-то нужно было при этом не повредить… Вот и вышло, что угодили в западню, но обошлось, по сути, все малой кровью.

- Собираемся, - коротко скомандовал Домовой и группа быстро, четко и слаженно разместилась в технике. – Их долю, - он кивнул на трупы, погружаемые в пикап, - отдадим друзьям или семьям, но, если таких к вечеру не найдете, делите между собой…

Ехали долго. Завалы, тут и там перегородившие дорогу, приходилось объезжать чуть ли не по сантиметру. Благо, что путь уже был разведан и обратно ехать было уже не так тяжело. Вчера они ползли этот расстояние почти три часа, а сегодня управились за полтора.

День шел к концу, солнце уже прикоснулось своим нижним краем к горизонту, окрасив местность в ярко оранжевые цвета. Дневной зной постепенно отступал. Еще три-четыре часа и резко похолодает. Вот он, новый мир, доставшийся им, изгоям и выжившим, от своих предков.

Домовой ехал, смотрел на развалины и молчал. Никто, даже старый друг пулеметчик Васька, с которым они знакомы уже очень давно, еще с интерната, не решался нарушать его задумчивое состояние. Суровые глаза со злостью смотрели на развалины, словно это и не город вовсе, а какой-то закадычный враг, появившийся внезапно в поле зрения наемника.

Наконец-то машины выкатились за пределы города через огромную пробоину в стене, окружавшей его почти по всему периметру. Некогда здесь находились массивные ворота, но теперь от них остались лишь ржавые петли на стенах, да догнивающий бревенчатый остов, лежащий на земле.

Броневик, шедший первым, проскочил покосившуюся табличку. Домовой хлопнул водителя по плечу, попросив того остановиться. Когда машина замерла, он резко распахнул боковую дверь и соскочил на желтый песок. Бойцы головной машины тотчас же заняли свои места, беря сектора под прицел, а две идущие следом машины остановились «елочкой».

- Что случилось? – донеслось из рации.

- Не знаю, - ответил водитель первого броневика.

Он подошел к огромной металлической табличке и со злостью вцепился в нее руками. Дернул раз, второй, третий. Заорал, напрягая могучие мышцы, и наконец-то смог своротить ненавистную железяку. Схватив ее, несколько раз ударил о землю, закручивая в спираль, пытаясь уничтожить. Васек печально вздохнул, наблюдая за приступом ярости друга, отрицательно покачал головой на вопросительные взгляды напарников. Он-то знал, что написано на этой проклятой железяке, которую сейчас остервенело рвал его друг и за что он так ненавидит этот город. «Предъяви документы! – значилось на железяке, - Город Железногорск»…

***

Домовой сидел в огромной ванной, раньше вроде бы называемой «джакузей». Теплая вода неспешно расслабляла мышцы, пощипывала порезы. Тело гудело и болело от сегодняшних приключений, но даже эта боль не могла заглушить ту, что была в душе. Проклятый город снова разбудил в нем воспоминания, точнее ощущения о них, ведь самих воспоминаний нет. Он практически ничего не помнил о том, что случилось с ним двадцать лет назад. Лишь иногда во снах ему являлись какие-то образы, голоса, места, но каждый раз, просыпаясь утром, они забывались, как и было положено снам. Неприятное послевкусие и хмурое настроение после таких снов обычно преследовало его пару, а то и тройку дней. Они были как-то связаны с его прошлым, с его родными, от которых у него осталась лишь две вещи: маленький металлический армейский жетон да небольшой кулон. На первом имелась почти стершаяся надпись «Леший», а с фотографии в кулоне на него смотрели два счастливых улыбающихся лица. Мужчина и женщина. Снимок выцвел, был помят и порван за годы, но только ему удавалось узнать в этих, по сути уже просто цветных пятнах, лица тех, кого забыл.