Читать книгу "Молитва из сточной канавы - Гарет Ханрахан"

А потом… она почувствовала, как эта стена содрогнулась еще до того, как раздался рев и грохот. Вся Палата Закона словно бы раскололась. Она жила в Северасте в то время, когда там тряхнуло землю, но тогда было по-другому – а тут похоже на удар молнии и громовой треск прямо над ней. Она выскочила не думая, словно ее в самом деле отбросило взрывом, и прыгнула меж опешивших стражников. Один бахнул из пистолета – щекотнули искры, голову обдало дуновением, и по спине замолотили осколки металла и камня, но боль не распустила бутон, и уже на бегу она поняла, что не задета.

За мной, молила она и наобум мчалась по коридорам, кидалась наугад в разные комнаты и отлетала от запертых дверей. Судя по крикам за спиной, кто-то за ней таки погнался. Это как воровать на рынке фрукты – один устраивает беготню всем напоказ, отвлекая торговца, а другие хватают по яблоку и еще одно бегуну. Только если ее поймают сейчас, то не отпустят, просто закатив взбучку. Все равно шанс в скорости у нее, а не у Шпата.

Она взбежала по короткой лесенке, и там из-под двери пробивалось оранжевое свечение. Сальники, решила она, представив на той стороне их пылающие фитили, прежде чем осознала – вспыхнуло и объято огнем все северное крыло здания! Стража уже близко, поэтому дверь настежь и туда, пригнувшись пониже от струй густого черного дыма.

В обход, по краешку горящей комнаты. Это библиотека, с рядами многоярусных полок, а на них – переплетенные тканью книги, учетные журналы гражданских ведомств, парламентские протоколы. Библиотека занимала полкомнаты. Вторая же половина только что была библиотекой. Старые книги прогорают быстро. Она схватилась за стену и на ощупь побрела сквозь дым, не отрывая правую руку от каменных блоков, а левой разгребала воздух перед собой.

Один из стражников оказался храбр и ворвался следом, но, догадалась она по крику, решил, будто она ринулась навстречу огню, и понесся дальше прямо. Хруст, треск, и кружит искровый дождь – это опрокидывается стеллаж с книгами. Оклик стражника превращается в мучительный вопль, но помочь ему она не в силах. Едва-едва удается дышать, она ничего не видит. Но борется с паникой и продолжает идти вдоль стены.

Палата Закона – это такой четырехугольник с зеленой лужайкой посередине. Там вешают воров, и петля кажется лучшей участью по сравнению с немедленным сгоранием заживо. И еще в ряд шли окна, верно? По внутренней стороне здания, и смотрели как раз на лужайку. Она была уверена – окна есть, обязаны быть, потому что сзади сомкнулось пламя и обратного пути нет.

Растопыренные пальцы левой дотронулись до теплого камня. Боковая стена. Она принялась водить руками, скрести по стене в поисках окон. Те оказались выше, чем ей помнилось: еле достать до подоконника, если вытянуться на цыпочках. Стекла в окнах толстые, со свинцом, и хоть некоторые лопнули от пожара, ее окно было нетронуто. Она схватила с полки книгу и запустила в стекло – безуспешно. Книга отлетела обратно. Отсюда разбить окно нечем.

С внутренней стороны подоконник в ширину меньше дюйма, но если получится на него забраться, то, может, она сумеет как-нибудь выдавить стеклянный лист и проделать лаз. Она отступила, чтобы взять разбег для прыжка, и тут рука стиснула ей лодыжку.

– Помоги!

Это стражник, который ворвался за ней. Горящий стеллаж, должно быть, упал на него. Со страшно обгорелым левым боком он выполз, волоча неподвижную, вывернутую ногу. На почерневшем лице сочились каплями бело-розовые язвы.

– Нечем помочь.

Он сжимал пистолет, пытался в нее целиться, все еще держа за ногу, но она проворней. Вцепилась в его руку, вытянула повыше и спустила курок за него. Хлопок возле уха, она оглохла, но выстрел разнес окно. Сыплются обломки рамы и куски стекла – и в закопченном окне остается дыра. Достаточная, чтобы проползти, если удастся туда забраться.

В этой дыре показалось лицо. Желтые глаза, бурые зубы, рубцеватая шкура – ухмылка, полная отвратительно-острых зубов. Крыс тянет в окно свою обмотанную тряпьем руку. Сердце Кари чуть не выпрыгивает наружу. Она очень хочет выжить. В этот миг чудовищная, безобразная морда друга ей кажется столь же прекрасной, как безупречные черты однажды виденного святого. Она бросается к Крысу – и останавливается.

Сгореть – ужасная смерть. Прежде ей было не до сравнений, но теперь такой исход отчетливо рядом и от этого кажется худшим способом умереть. Голова полна чем-то странным – да, мыслит она явно не стройно, но среди дыма, жара и ужаса странное становится вполне естественным. Она села на колени и просунула руку под плечи стражника – потом помогла ему встать на уцелевшую ногу и дохромать до Крыса.

– Ты чего это делаешь? – Упырь зашипел, но тоже не колебался. Хапнул стражника за плечи, когда раненый оказался у окна, и утянул в дыру. Потом вернулся за ней, протащил в живительную прохладу дворика под открытым небом.

Стражник стонет и уползает в траву. Этого как бы милосердного поступка с них довольно, решила Кариллон, дальнейшее непозволительно.

– Это ты натворила? – спросил Крыс в благоговейном ужасе, вздрогнув, когда часть горящего здания схлопнулась сама в себя. Языки пламени свились вокруг основания огромной колокольни, что нависала над северным фасадом четырехугольного сооружения.

Кариллон покачала головой.

– Нет, там чего-то… бабахнуло. Где Шпат?

– Сюда. – Крыс метнулся в сторону, и она понеслась за ним. На юг, по краю сада, мимо старых пустых виселиц, прочь от пожара, к судейским залам. Теперь уже никак не забрать того, за чем они явились, даже если документы, которые ждет Хейнрейл, еще существуют, а не опадают вокруг бураном белого пепла, но, может, им удастся от него отвертеться – лишь бы получилось выбраться отсюда на улицу. Только бы найти Шпата, найти эту большую, тормозную, хромую каменную глыбу и свалить.

Она могла б его бросить, точно как Крыс мог бы оставить ее. Упырь в мгновение ока перемахнул бы через стену; упыри – поразительные верхолазы. Но они друзья – первые настоящие друзья, которые появились у нее за долгое время. Крыс подобрал ее на улице, после того как она оказалась в этом городе одна и на мели, и он же познакомил ее со Шпатом, а тот поделился с ней кровом для ночлега.

И Хейнрейлу ее тоже представили эти двое, но в том не было их вины – на гвердонском дне господствовало воровское Братство, в том же ключе, как промышленностью и торговлей правили картели гильдий. Если они попались, то виноват Хейнрейл. Еще одна причина его ненавидеть.

Впереди боковой вход, и если она не попутала направление, то дверь откроется неподалеку от места, где они вошли, и там-то они и отыщут Шпата.

Не успели они добежать, как дверь открылась и вышел сальник.

Пылающие глаза на бледном, восковом лице. Он стар, изношен и истончен – кое-где прямо просвечивает, и огонь внутри его сияет сквозь прорехи в груди. У него огромный топор – такой здоровый Кари не поднять, но он легко крутит им одной рукой. Он смеется, когда видит их с Крысом на фоне огня.

Они поворачиваются и бегут в разные стороны. Крыс ломится влево, взбирается на стену горящей библиотеки. Она поворачивает вправо, надеясь скрыться в темноте сада. Попробовать спрятаться за виселицей или каким-нибудь памятником – приходит мысль, но сальник быстрее, чем она может представить. Он кидается вперед одним промельком движения, и вот он перед ней. Взмывает топор, она бросается вниз, вбок, и топор шелестит совсем рядом.