Читать книгу "Башни и сады Вавилона - Дмитрий Лекух"

Тут он вообще-то прав.

Олег отдал турок на ведение Алисе.

Баба она крайне бестолковая, но он с ней время от времени трахается.

Причем, насколько я понимаю, зачастую прямо на столе или шикарном кожаном диване в его кабинете.

Не отходя слишком далеко от рабочего места.

Олег Петрович у нас мужик, блин, ответственный.

И обязательный.

В отличие от меня, кстати…

– Ладно, – морщусь, – разберусь я с этим говном, не переживай.

– А я и не переживаю, – жмет плечами, – так, прикалываюсь. Я, кстати, сегодня еще одних торгашей подобрал. Бюджет, конечно, говенненький, но их прежнее агентство так имело, что им моя комиссия в пятнадцать процентов манной небесной показалась. Плюс внутрь, в цены, столько же спрятал, так что в графе «итого» ничего так цифрочка получается.

– Это кто же их так нагло вел, что им твои тридцать процентов за счастье выглядят? Обалдеть! Не девяностые, чай, на дворе. Имя, сестра, имя! Любопытно все-таки…

– Да хрен его знает, – снова жмет плечами, – мелочовка какая-то. Там работы-то – забрать макеты да развести по редакциям. Говно вопрос. Любой дурак справится.

– Надо же, – удивляюсь я, – оказывается, и в нашей стране пока что сохраняется редкий исчезающий вид непуганых идиотов…

Жму Коту руку и иду к себе в кабинет.

Выгоняю оттуда секретаршу, поливающую вечно вянущие цветы, заодно прошу ее сварить кофе и принести свежую прессу.

Быстренько засаживаю еще одну дорожку «первого» и набираю Олега по внутрикорпоративному аппарату.

– Здоров, – говорю, – Петрович. На месте?

– И тебе не хворать, – хмыкает. – Я-то на месте. А вот твоим присутствием, признаюсь, озадачен, ненаглядный ты наш Егор Арнольдович. Потому как, судя по утреннему разговору с твоей женой, на тебя накатил очередной приступ самой что ни на есть черной меланхолии. Или Аська ошиблась?

– Аська, – хмыкаю в ответ я, – никогда не ошибается. Даже когда «корову» через «А» пишет. Потому как это уже не ошибка, а авторское видение данного типа животного. Просто есть такое слово «надо»…

– Бабки, что ли, наличные нужны? – догадывается. – Так ты бы позвонил, я б с водителем прислал.

Я соглашаюсь:

– Бабки тоже нужны, только нам с тобой сегодня еще и в «Новый журнал» ехать, по условиям на следующий год договариваться. Ты не забыл?

На той стороне провода – напряженное и даже какое-то немного стыдливое сопение.

– Блядь! – выдыхает. – Забыл, конечно. Я сейчас тогда к тебе загляну, не возражаешь?

– А какие, – удивляюсь, – у меня могут быть возражения? Коньяк только захвати по дороге. И скажи секретарше, чтобы она лимона порезала.

Партнер хмыкает в ответ.

Правда, довольно обреченно.

– А не рановато? – бурчит. – Адмиральского часа-то вроде еще не объявляли.

– Нормально, – успокаиваю я его, – ты за окно посмотри и сразу поймешь, что все нормально и абсолютно, просто до омерзения, вовремя…

Тишина.

– Сука ты все-таки, Егор, – вздыхает, – я вообще в последнее время боюсь к окнам подходить. А тут еще и ты постоянно напоминаешь…

Он зашел минут эдак через пятнадцать в сопровождении секретарши с подносом. Переламывая себя, подошел к окну, побарабанил пальцами по стеклу, подышал на него, поморщился.

– Двадцать седьмой этаж, – качает головой. – Просто пиздец. А сейчас, говорят, недалеко вообще какого-то монстра строить собираются. Выше Останкинской башни. Вавилон, блядь. Чистый Вавилон…

Я прикуриваю сигарету от массивной подарочной настольной зажигалки, задумчиво разгоняю ароматный сиреневый дым тыльной стороной ладони.

– Странно, – говорю.

– А что тут такого странного?

– Да вот, – вздыхаю, – странно, что именно ты о Вавилоне вдруг заговорил. Из нас двоих все-таки я востоковед по образованию…

– Да какой из тебя, на хер, востоковед? – кривится Олег. – Если только такой же, как из меня специалист по военному авиастроению. То есть никакой. Вымысел. Пшик. Мираж. Воздух в «волшебных пузырьках»…

– Кстати, о рекламе. Ты Кота за турок как поощрять собираешься?

Он опять барабанит пальцами по стеклу.

– Ну понимаешь, – мнется.

– Не понимаю! – Я беру в руки пузатый бокал с хорошим армянским коньяком. – При твоих деньгах ты и так можешь любую тварь в койку к себе уложить, если тебе это понадобится. Так какого хера ты это делаешь за счет отличного специалиста и нашего с тобой, кстати, старинного товарища, хотелось бы знать, а?!

– Да пошел ты! – скрипит зубами. – Я, может, на ней жениться собрался!

Мне, честно говоря, становится даже немного смешно.

Хотя и не мое собачье дело, конечно.

– Ты сначала с прежней своей разведись, – кривлюсь. – А то, если она про Алиску, не приведи господи, догадается, то сидеть тебе тогда, дружище, ровно без половины своего, честно заработанного имущества. Просто как пить дать. Но это, Олег, вообще-то не мое собачье дело, это я так, по-дружески. Мальчик взрослый, сам разберешься, я за тебя сильно не переживаю. А вот Серегу обижать – это уже как-то совсем не правильно. Он же безответный. Его ж у нас сколько раз на большую зарплату переманивали, а?! А почему он тогда не ушел?!

Олег некоторое время молчит, потом залпом проглатывает свою порцию коньяка.

– Потому что, – хмурится он, – считает нас с тобой своими друзьями. Идиот, прости господи. А мы этим нагло пользуемся. И не я один, кстати.

– Согласен, – вздыхаю, – не ты один. Есть и за мной грешки по этой теме. Но вот так явно, ты уж извини, брат, – ни разу не нагличал…

– Ладно, – сжимает зубы, – решу. Не переживай. Самому перед Серым неудобняк, если уж совсем честно. А вот в «Новый журнал», извини, – не поеду. Просто сил нет никаких уже на эти рожи смотреть. Так что – давай сам. А потом можешь валиться в эту свою чертову депрессию, я тут тебя с недельку подстрахую. Ну максимум две. Так что – хоть в запой, хоть куда на Канары. Только вот в «Новый журнал» – без меня, договорились?

Ого, думаю.

Эк его приперло-то, бедолагу.

Этим надо немедленно пользоваться, пока не передумал.

– Да что с тобой делать, – вздыхаю, – съезжу. И за что ты только так кормящую тебя профессию ненавидишь?

– Можно подумать, – фыркает, – ты сам от нее без ума…

И уходит, кстати, так и не выпив вторую «положняковую» рюмку со своим старинным приятелем.

Со мной, в смысле.

Ладно.

Будем предаваться этому, не самому неприятному по такой погоде процессу, в гордом и неприкаянном одиночестве.