Читать книгу "Сеятель бурь - Владимир Свержин"

– Вы имеете в виду Наполеона Бонапарта, сэр?

Лорд Барренс кивнул слегка удивленно, точно в корпусе волонтеров, сражавшихся за независимость Америки, был один-единственный лейтенант.

– Да-да, конечно, речь именно о нем.

– Не скажу, чтобы мы были особо дружны. Так, считались хорошими приятелями.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Барренс. – Надеюсь, вы успели хорошо изучить этого рьяного корсиканца.

– Мне снова придется отправиться в Америку – Русь Заморскую? – с легким недоумением предположил я. – Но ведь мы с Лисом были расстреляны отрядом генерала Гоу.

– Мой мальчик, – вновь улыбнулся Барренс, – неужели ты думаешь, что я забыл об этом прискорбном факте? На этот раз тебе не придется присягать на верность Петру III Пугачеву. Но, вероятнее всего, с подвигами рыцарства временно придется распрощаться. Твои знания и умения вновь понадобятся в России.

– Я должен отправиться в Москву к императору Наполеону? – высказал я робкую догадку.

– О нет! – Барренс покачал головой, выдерживая паузу. – Ты должен будешь отправиться в Санкт-Петербург к генерал-поручику русской службы графу Наполеону Бонапартию.

Когда речь идет о дальнем путешествии потомка одного из знатнейших и богатейших родов Европы, пожалуй, вполне уместно вообразить золоченую карету на рессорах, запряженную шестеркой превосходных рысаков, а никак не седло боевого коня. Но камера перехода не рассчитана на транспортировку золоченых карет. Впрочем, и любых других тоже. А потому мне, графу Вальтеру Турну из Цеверша, чье имя в Богемии звучит как звон золотых монет, и моему секретарю и по совместительству управляющему, господину Сергею Лису, пришлось мчать по дороге в столицу Священной Римской империи германского народа верхом, точно простым фельдъегерям. Впрочем, теперь она более известна как столица Австрии, и ничего ни священного, ни римского в ней не осталось уже ко времени воцарения династии Габсбургов.

– Капитан, – придерживая коня, начал Лис, – ты только не подумай чего плохого, но ты б не мог кратенько так, концептуально, поведать, какого рожна от нас здесь требуется?

– Сергей, – я удивленно посмотрел на друга, – ты же вчера вместе со мной был у разработчиков!

– Ну, был, – согласился мой секретарь, считая неразумным отрицать очевидное.

– Своими ушами все слышал!

– На этом бы я, пожалуй, не настаивал, – буркнул Лис. – Главное, не где я был, а каков я был! Вот в чем вопрос, как говорил принц Гамлет, опоздав на похороны собственного шута.

– Но ты же кивал?! – возмутился я.

– Видимость обманчива, – философски заметил мой секретарь. – Я был шо былинка на ветру! После вчерашнего башка плохо держалась. Сам понимаешь, сели с ребятами, отметили благополучное возвращение. Опять же, Вилли, в смысле Завоевателя, помянули, царствие ему небесное.

– Но ты же кивал в тему!

– Ну так не первый год на службе! – Лис попытался гордо расправить плечи. – Могучая закваска отечественного производителя.

– Чего? – уточнил я.

– Производителя, – без тени сомнения отчеканил Сергей.

– Ладно, – я вздохнул, – запоминай. Надеюсь, сейчас у тебя с головой все нормально?

– Все путем. Я ее чувствую.

– Значит, так. – Я пустил коня шагом. – В 1792 году молодой лейтенант французской артиллерии Наполеон Буонапарте вместе с семьей был вынужден бежать с острова Корсика после неудачной попытки захватить цитадель Аяччо. Во Франции нашего старого приятеля ожидал суд за самовольное продление и без того затянувшегося отпуска из полка. Его многочисленные братья и сестры во главе с любимой матушкой ютились на крошечной съемной квартирке, живя на еще более скромную пенсию, которой даже при самом воробьином аппетите не хватало и на неделю. Именно в этот момент, когда жизнь казалась безнадежно неудавшейся, а у власти в стране стояла, как мы помним, ненавидимая Наполеоном чернь, он решился, возможно, на отчаянный, но, как показало время, правильный шаг. Придя к российскому послу Апраксину, маленький лейтенант подал его превосходительству прошение о переходе на российскую службу.

В нашем мире тоже случилось нечто подобное, но там, видишь ли, стороны не сошлись в звании. По тамошнему закону Наполеон мог вступить в российскую службу только чином ниже, чем имел во Франции. Закон этот был принят буквально за месяц до неудавшейся попытки Наполеона и перекроил всю историю в известном нам направлении.

Здесь же то ли закон был написан иначе, то ли совсем Буонапарта прижало, но очень скоро он, передав семье большую часть подъемных, направился в далекую Россию, причем на этот раз без великой армии. Как мы с тобой помним, государыня Екатерина всегда жаловала офицеров высоких да статных, а потому худощавый корсиканец, едва достававший до плеча ее лейб-гренадерам в Царском Селе, пришелся не ко двору.

И гнить бы ему в заштатном гарнизоне, когда б на каком-то смотре не попался на глаза графу Панину. Тот по достоинству оценил познания в баллистике юноши с горящим взглядом и странным для избалованного французской речью аристократического уха корсиканским выговором. В результате исторической встречи поручик артиллерии Бонапартий отправился прямиком в Гатчину к великому князю Павлу Петровичу и, невзирая на порывистый южный темперамент, сделал недурную карьеру. Смертный час Екатерины он встретил уже капитаном. Затем, блестяще проявив себя в итальянском и альпийском походах Суворова, возвратился в Россию полковником.

– Стоп! – Лис потряс головой. – Капитан, я, конечно, бешено извиняюсь, но с этого момента поподробнее. Если Наполеон на стороне Суворова, то кто ж в лавке остался? В смысле, кто отвечает за Францию?!

– За Францию, как ты выразился, «отвечает» Александр Дюма.

– О, точно! Я думал, это мне вчера с бодунища померещилось. Прикинь, беда какая! И шо, теперь в этом мире не будет «Трех мушкетеров»?

Я оторопел от неожиданного вопроса. Что и говорить, Лис всегда умел глянуть в суть проблемы.

– Надеюсь, будут. – Мои слова звучали не совсем уверен но, но, строго говоря, какая уж тут уверенность. – Видишь ли, речь идет не о писателе Александре Дюма, а о его отце, доблестном генерале. Этот двухметровый гигант, обладающий невероятной силой, прообраз господина Портоса, был живой легендой Якобинской армии. Однако в Париже этого яростного мулата не любили и, как показало время, небезосновательно побаивались. Когда его утомил парижский клуб болтунов, он поднял военную школу, которой в этот момент руководил, и быстро навел в столице порядок, несовместимый с дальнейшими разглагольствованиями записных политиканов. Теперь храбрый и талантливый потомок нормандского маркиза дела Пайетри и рабыни из Сан-Доминго назвался базилевсом-императором и мнит себя новым Александром Великим. Вот с ним-то здешнему Наполеону и пришлось столкнуться.

– Да… – ошеломленно почесал затылок Лис. – Чудны дела твои, Господи!

– Но это не все, – обнадежил я, не давая другу растечься мыслью о превратностях божьего промысла. – В 1801 году, в марте, когда заговорщики решили положить конец царствованию Павла I, полковник Наполеон был дежурным флигель-адъютантом при особе императора в Михайловском замке. Увидев вооруженную толпу офицеров на плацу перед воротами крепости, он не стал доискиваться причин ночного визита, а, развернув пару шестнадцатифунтовых орудий, плеснул навстречу мятежникам залпом картечи. В результате – золотоносная монаршая благодарность, безмерное доверие царя, графский титул, генеральские эполеты и множество замечательных безделушек вроде креста святого Андрея Первозванного, о которых, в сущности, можно и не упоминать.