Читать книгу "Опасная красота. Поцелуи Иуды - Кристина Юраш"

твоя навеки, Моника Калдер

Поставив точку в конце предложения, я отложила ручку и поскорее свернула плотный лист, даже не перечитав написанное. Отправив письмо в заранее приготовленный конверт, поспешила его запечатать, по старинке лизнув треугольный край.

На языке остался сладковатый привкус состава для склеивания, но зато дело было сделано! Зная свою нерешительность — стань я перечитывать, обязательно взялась что-то исправить и переписать сто сорок раз.

А это привело бы к новым терзаниям! Нет, я решила! Я должна ему признаться — и будь, что будет!

Я действительно больше не могу молчать…

— Никки! Эй, ты здесь? Есть в этом мрачном подземелье кто живой?

Вот Фелиция всегда так! Называет архив, в котором я работаю, всякими нехорошими словами вроде «царства мертвых», «страны теней» и даже непонятным «владениями Гадеса». Кто такой Гадес — я понятия не имею, все хочу спросить — просветлиться, но каждый раз забываю. Впрочем, судя по ее тону, это довольно-таки мрачный персонаж.

Ну да, в архиве Главного Полицейского Управления Предьяла с первого взгляда не особо весело. Это огромное подвальное помещение с очень низкими потолками и слабо мерцающими зелеными лампами. Окон у меня в архиве нет, зато есть бесконечные ряды стеллажей, уставленных специальными контейнерами, в которых хранится вся документация, отправляемая в архив. Я зорко слежу за тем, чтобы все это содержалось в предельной аккуратности и протираю с каталогов пыль по два, а иногда и три раза на дню!

— Вот она где! На рабочем месте, как и всегда! Ну, кто бы сомневался! Зарылась, как мышка, в своем подвале, и света белого не видишь!

Фелиция Виклер стремительно появилась из-за стеллажей во всем великолепии своих темных кудряшек, вьющихся мелким бесом, яркого чистого лица с широкой белозубой улыбкой, обтягивающей юбки-карандаш и стильной шелковой блузки пудрового цвета, который, как она говорила, был самым модным в этом сезоне.

Фели так же, как и я, не входит в личный состав (и форма ей, как и мне, не положена), подвизаясь на самой что ни на есть прозаичной должности бухгалтера. Зато, в отличие от меня, подруга всегда в курсе свежих новостей, сплетен, всего самого интересного и зачастую скандального. Может быть, это потому, что бухгалтерия находится далеко не в подвале?

Но за свой подвал я обиделась, мне в нем было комфортно и даже уютно — никто не трогал меня, и я не трогала никого. Сама себе удивляюсь, как при таком-то характере я задумала пойти на такой шаг!

— И что же происходит там, на белом свете? — рассеянно переспросила — откровенно говоря, мне сейчас было вообще не до этого.

— Прибыло новое начальство, — с усмешкой сообщила Фелиция. — Ты еще скажи, не в курсе, что Дрезднер с сегодняшнего дня на пенсии!

Я была в курсе — наш, сейчас уже бывший, комиссар Клаус Дрезднер в последнее время выглядел совсем уж стареньким и больным и, казалось, считал не то, что дни, часы до ухода на заслуженный отдых. Он был старым даже по меркам вампиров — около восьмиста двадцати тысяч лет или вроде того.

— Ну, вместо него же назначили комиссара Леандера Шенка, — проявила осведомленность я, в душе торопя Фелицию поскорее уйти — я была слишком взволнована. — Дрезднер сам его на прошлой неделе и представил. По-моему, он довольно обычный, и никаких кардинальных изменений это за собой не повлечет.

По крайней мере, у меня в архиве — точно…

— Не повлечет, говоришь? — картинно захохотала Фели. — В первый же день! Он сместил твоего ненаглядного Итана Энглера с должности помощника комиссара и назначил своего собственного! Перевел из другого отделения! И ты в жизни не догадаешься, какие слухи о нем идут… Кастор Трой, Монечка! У нас теперь будет работать сам Кастор Трой!

— Кастор Трой? А кто это? — имя было мне совершенно незнакомым.

— Ну ты даешь, мать! — Фел покачала головой. — Хотя что с тебя взять, ты ж в этом архиве, как на Луне — оторвана от остального мира. Тот самый офицер Трой, по которому стонали все девочки из третьего отделения! Табунами за ним бегали! А он, подонок, их через конвейер — одна, вторая, третья… Мало того, Троя не раз привлекали за превышение полномочий — у него на допросах плачут даже самые отъявленные преступники. Его методы выбивания показаний весьма специфичны и далеки от законных. Не мужик — зверюга!

— Но тогда его должны были отстранить… — рассеянно пробормотала я.

— У офицера очень высокие покровители — ему все нипочем, — повела плечиком Фели. — Постой-ка! Это же… Никки, ты все-таки решилась признаться?

Фелиция наконец-то заметила уголок конверта, который лежал передо мной на столе, и который на протяжении нашего разговора я мужественно прикрывала ладонями. Впрочем, скрывать мне от нее было особо нечего — подруга знала о моих чувствах к помощнику комиссара полицейского управления Итану Энглеру. Уже бывшему помощнику, получается…

Если честно, она немного повлияла на то, чтобы я задумала это сумасшедшее предприятие.

Легким и красивым шагом она шагала по жизни. Мужчины часто признавались ей в любви, а она была настолько уверена в себе, что, если ей кто-то нравился, то Фелиция сама проявляла к нему интерес и еще ни разу не была отвергнута.

Конечно, я не Фелиция Виклер с ее твердым убеждением, что весь мир вращается вокруг нее, но мне тоже есть, чем гордиться! Моя бабушка не устает твердить мне и всем окружающим, начиная от ее лечащего врача и заканчивая соседками, что я просто золото!

С отличием окончила Социальное училище по специальности «архивариус», очень аккуратна, чистоплотна, скромна и порядочна…. «Не под стать этим размалеванным вертихвосткам», — поджимая губы, добавляет бабуля. «А то какие девочки нынче пошли — магией себе брови подрисуют, губы увеличат, нос подправят — как обезьянки, все на одно лицо! А ты у меня естественная, натуральная — вся в свою матушку, Моня», — приговаривала бабушка, заплетая мои волосы в толстую пепельно-русую косу.

На фотографиях, которые я бережно храню, моя мама действительно настоящая красавица — длиннющие русалочьи волосы до самых бедер, бездонные зеленые глаза, загадочная и грустноватая улыбка. По-моему, мне до ее ослепительной, яркой красоты сто верст пехом… Вряд ли она особо меня хотела — сразу после моего рождения отдала своей матери и нашла себе работу, а когда мне исполнилось шесть, вышла замуж, уехала за границу. С тех пор о ней ни слуху ни духу…

Меня воспитывала бабушка, а мама устраивала свое личное счастье — я ее не виню.

— Очуметь! — меж тем воскликнула Фелиция, мягко, но настойчиво утянув у меня конверт. — Розочки, завитушки! Сама рисовала? Так трогательно! Никки, Никки, святые небеса! Неужели у тебя хватит смелости признаться самому красивому офицеру нашего Управления в любви?

Разумеется, никаких розочек я на конверте не рисовала, но… Выбирала — и этот показался таким романтичным и нежным. Правда, мне почему-то не понравился тон Фелиции — на мгновение почудилась в нем издевка…