Читать книгу "Заговор в начале эры - Чингиз Абдуллаев"

— А разве это неправда?

— Конечно, неправда. Эмилий действительно влюблен вменя, но я его не люблю. Он глуп, невероятно глуп. А мой избранник должен бытьочень умным, как ты. Или похожим на тебя.

— Значит, он будет намного старше тебя, — вздохнулЦезарь, опускаясь на скамью, — а с таким тебе будет неинтересно.

Дочь подозрительно посмотрела на отца. Широко улыбнулась.

— Великий Цезарь хочет сказать, что женщинам бывает сним неинтересно. Может, поэтому все римские жены только и говорят о тебе.

— Довольно, довольно, — Цезарь поднял руку, —я не хочу об этом ничего слышать. Посмотри на мою лысую голову. Этот мошенникЭпаминон каждый раз, втирая свои мази, уверяет меня, что волос становитсябольше. А по-моему, скоро вообще ничего не останется.

Дочь села на скамью рядом с отцом. Посмотрела на него инасмешливо заметила:

— Твоя лысина только украшает тебя. Кстати, Сервилияпросила передать, что будет ждать тебя у себя дома. Говорит, что у нее есть ктебе дело.

Цезарь кивнул головой, ничем не выдавая своих чувств.Сервилия была единственной женщиной в Риме, которую он не только искреннелюбил, но и глубоко уважал, прислушиваясь к ее мнению.

— Да, мы должны обсудить с ней поведение одной известалок в моей коллегии, — лицемерно вздохнул Цезарь.

— Это ты скажешь своему другу — цензору Крассу, когдаон придет к нам требовать отчета о твоей нравственности. А мне говорить нестоит.

Дочь явно переигрывала отца, и Цезарю доставлялаудовольствие эта игра. Он с гордостью посмотрел на Юлию. В конце концов, этобыла его дочь.

Вошедшие рабыни начали вносить кушанья — хлеб, масло, сыр,маслины, мед, фракийские яблоки,[14] доставляемые в Рим позднейосенью. Одна из рабынь поставила на стол большую чашу с пшеничной кашей,приготовленной из двузернянки,[15] столь любимую Цезарем.

Высокий сириец внес небольшой кувшин цекубского вина и началразливать его в коринфские чаши, украшенные серебряной чеканкой.

Цезарь покачал головой, подзывая к себе раба:

— Как тебя зовут?

— Беллубани, господин. Я из Сирии, — ответил раб,наклоняя голову.

— Учти, Беллубани, я не пью по утрам вина. Ты новичок ипоэтому запомни, что в мою чашу нужно наливать только воду. И незаметно длягостей. Когда я захочу вина, я сам скажу об этом.

— Слушаюсь, господин.

— Вот ей можешь налить, — разрешил Цезарь,показывая на дочь, — только разбавь его водой. А мне налей того медовогонапитка из большого кувшина.

Медовый напиток,[16] столь любимыйримлянами, готовился из сока и меда.

В триклиний вошла молодая рабыня в греческом платье, несязаправленных орехами голубей. Юлия внимательно посмотрела на нее.

— Какая красавица, — тихо прошептала она, —откуда это чудо у тебя?

— Прислала Эвноя, царица Мавритании, — ответилравнодушно Цезарь. — Она действительно очень красива, но пока не знаетнашего языка. Кстати, не думай, что это такой роскошный подарок, —ворчливо заметил он, — я послал мужу Эвнои, царю Богуду,[17]десять рабынь с известью на ногах.[18] А получил взамен толькотрех.

— Если они все такие, то стоят десятерых, —восхищенно заметила дочь, вглядываясь в рабыню.

— Если она тебе так нравится, можешь забрать ее, —милостиво разрешил Цезарь, — кстати, научишь ее греческому и латинскому.

Дочь улыбнулась:

— Ты, как всегда, невероятно щедр. Ты не меняешься,Цезарь. Про твою щедрость рассказывают легенды в Риме.

— Что-то обо мне стали много говорить, Юлия, ты ненаходишь?

— Не больше, чем об этом скандалисте Катилине.[19]

Цезарь, протянувший руку к чаше с водой, замер, повернувголову к Юлии.

— А что говорят о Катилине?

— Разное. Старики его ругают, а молодежь, кажется,поддерживает. Но не все. Многие говорят, что ему нельзя доверять. — Дочьувлеченно мазала на хлеб масло.

— А как считает Эмилий, твой избранник? Его отец —Децим Юний Силан выдвинут для избрания консулом на будущий год. Что думают в ихсемье?

— Эмилий говорит, что отец считает Катилинуавантюристом.

— Так и сказал? — Цезарь испытующе посмотрел надочь.

— Да, и добавил, что отец удивляется мягкости Цицерона,не решающегося покончить с мятежным сбродом Катилины.

Цезарь задумался. Значит, оптиматы настроены решительнопротив Катилины. Нужно ли поддерживать его в такой ситуации? Не лучше липосмотреть, чем все это кончится. Он не заметил, как из триклиния тихо вышлирабыни. Дочь прервала его молчание:

— Почему ты не ешь?

— Я думаю. — Цезарь почесал мизинцем левой рукиголову. — Сейчас вдруг я вспомнил, что ты часто бываешь в доме Сервилии. Атебе не нравится ее сын? Он ведь старше тебя всего на два года. И очень умен,по-моему.

— Даже слишком, — презрительно сказаладочь, — он так умен и добродетелен, что ничего не замечает вокруг. Какгреческий бог — пустая статуя, увлеченная своим совершенством.

— Ты знаешь, — осторожно заметил отец, — я неверю в предсказания наших жрецов, хотя сам являюсь верховным жрецом. Но нашипрорицатели в один голос утверждают, что имена Цезаря и Брута[20]будут стоять рядом.

— А они и так уже стоят рядом, — снова насмешливозаметила дочь. — Весь город считает, что Брут — твой сын. Ты его любишь,по-моему, даже больше меня.