Читать книгу "Триумф Акорны - Элизабет Скарборо"

«Да, это правда, — ответила Акорна. Не желая того, она начинала злиться. — Она умерла, спасая свой народ. Я рада, что ты хорошо записал свою жизнь на нашей временной линии. Насколько я понимаю, раз ты опознал во мне свою спутницу жизни, ты также помнишь, как мы соединились?»

«У меня это записано как момент, доставивший мне самое большое наслаждение, — сказал Ари с похотливым блеском в глазах. — Надеюсь, что вскоре нам предоставится случай освежить мою память».

Мати, которая серьезно беседовала с Ларье, рассказывая ему о своем детстве после исчезновения их родителей и о своей роли в их возвращении, ощутила эмоции, исходящие от Акорны, каких не чувствовала. Опасные эмоции. Грозящие взрывом.

Ей даже не пришлось подслушивать. Ари не поставил никакого экрана, словно вел светскую беседу в группе друзей. Ей говорили, что такое часто случалось до того, как пришли кхлеви.

Акорна вырвалась из слабых объятий возлюбленного, так, словно его прикосновения обжигали ее.

— Возможно, тебе следовало выбрать именно это время для возвращения, — сказала она делано спокойным голосом. Мати отметила, что Акорна говорит вслух и не пускает никого в свои мысли.

— Я бы рад, — ответил Ари, — но сейчас мне в первый раз предоставилась возможность вернуться, не испортив большую часть того, что уже совершилось. Единственное отличие, как подробно объяснил мне Грималкин, — жаль, что его здесь нет, чтобы он это и вам объяснил, но у него срочное дело в другом месте, — единственное отличие состоит в том, что я совершенно ничего не помню начиная с того момента, когда мы с Ларье вместе покинули дом, и до нынешнего. Это большой промежуток времени, но Грималкин считал, что будет лучше, если в этой временной линии кхлеви так и не возьмут меня в плен. Так он спас и Ларье, и меня, или скорее он помог мне спасти нас обоих.

— Как это любезно с его стороны, — заметила Акорна. — Жаль, что он не смог спасти планету от катастрофы, устроенной кхлеви, и позволить всем нам избежать этой участи. Это сберегло бы нам целое состояние, потраченное на терраформирование.

До сих пор Ари весело болтал, но теперь он замолчал и внимательнее посмотрел на Акорну.

— Ты расстроена, — произнес он с некоторым удивлением. — Почему ты расстроилась, Кхорнья? Судя по моим записям, ты меня любишь. Я думал, ты будешь счастлива, что я нашел способ вернуться к моему народу вместе с братом живым и что мне не придется пережить эти бесконечные пытки.

— И ты заплатил за это всего лишь парой воспоминаний о нашей совместной жизни, — ответила она. — Мне легко понять, почему для тебя это было стоящим разменом.

Акорна старалась держать себя в руках, не позволить обиде прозвучать в ее голосе, но у нее не получилось. Затем она поразила Мати, произнеся одно из любимых ругательств капитана Беккера. Акорна никогда не ругалась.

— Пропади все пропадом, Ари! Я шарила во времени на этой планете. Я вынудила Предков прекратить общее терраформирование и вернуть Вилиньяр в прежнее состояние, чтобы ты не вернулся на нестабильную планету. Я совершила путешествие на Макахомию, где нас всех могли убить люди, которые поклонялись тебе и твоему другу Грималкину, как каким-то божествам. Я получила послание, которое ты для меня оставил. Но то послание… оно звучало так, словно его написал ты. А теперь ты вернулся чужим.

Он поднял руку и снова посмотрел на приборчик, надетый как браслет на запястье, затем сказал:

— О да. Ты об этом. Ну, я оставил для тебя послание на Макахомии, но это было до решающего прыжка. Я ценю все твои хлопоты, Кхорнья, но со мной все было в порядке, правда. Нам с Грималкином просто пришлось ждать подходящего момента, и я писал тебе об этом в той записке, по-моему.

Ари явно не понимал, почему она так расстроилась, может быть, потому, что Акорна и сама этого не понимала. Она сознавала, что если бы кто-нибудь предложил ей избавить Ари от пыток, а его брату Ларье сохранить жизнь, и все это ценой воспоминаний Ари об их любви, она бы с готовностью согласилась. Даже ухватилась бы обеими руками за такую возможность. Но… с ней не посоветовались. А эти воспоминания были главной частью ее жизни. Теперь, глядя в красивые, но равнодушные глаза Ари, она воспринимала эти драгоценные воспоминания как часть какого-то сна или фильма, который когда-то видела. Или так, словно их совместная жизнь и чувства — самое прекрасное в ее жизни — не существовали в реальности.

Она чувствовала себя брошенной.

Она понимала, что эти чувства не совсем логичны и разумны. Ей следовало радоваться, что Ари снова цел. Ей следовало быть в восторге от того, что его больше не мучают воспоминания о том, что сделали с ним кхлеви. Ей следовало восхищаться тем, что он спас своего брата: смерть Ларье наполняла его сердце сокрушительным чувством вины. Но то, как он это сделал, заставляло почувствовать, что она ничего не значит в его жизни. И что еще хуже, возникало впечатление, что где-то в своих путешествиях по времени тот Ари, которого она знала и любила, растаял и его место занял этот равнодушный незнакомец. И даже еще хуже, ее собственный Ари участвовал в уничтожении того человека, которым он был прежде. Он допустил, чтобы их любовь исчезла из его мыслей и сердца.

Кхорнья для него стала чужой. А этот Ари стал совсем чужим для нее.

Мати, очевидно, воспринимала все это гораздо спокойнее Акорны. Но Ари был всего лишь старшим братом Мати, а не спутником жизни. И теперь, когда этот второй брат Мати вернулся, она могла познакомиться с ним. Мати родилась после того, как Ари и Ларье остались на Вилиньяре, где Ларье умер от голода, лежа раненым в пещере, а Ари захватили и подвергли пыткам кхлеви. Единственной родственницей Мати, пока она росла, была прародительница Надина, которая героически погибла во время нападения кхлеви на Вилиньяр. После того как Ари был спасен, они с Мати помогли спасти родителей, а теперь получили обратно и второго брата. Семья Мати наконец стала полной, поэтому, конечно, она радовалась. Мати любила Ари, разумеется, но она, естественно, не знала его так, как раньше Акорна.

А для Акорны встреча с этим новым Ари была слишком большим потрясением. Акорна действительно перевернула горы, и океаны, и реки времени, чтобы найти любимого. А теперь, когда он вернулся, он забыл все, что их объединяло. Ари смотрел на нее так, словно она была всего лишь случайной знакомой, встреченной на вечеринке, а не любовью всей его жизни. Акорна не в состоянии была это вынести.

Она пробормотала какие-то извинения и вернулась тем же путем, каким пришла. Ари даже не позвал ее обратно, он заговорил с Мати, словно не произошло ничего необычного. Акорна миновала комнату с машиной времени и пошла дальше по коридору к пещере, которая соединяла покинутый подземный город Кубиликхан с поверхностью.

Ей необходимо было с кем-нибудь поговорить, предпочтительно с тем, кто не умеет читать мысли, так как ее мыслями в данный момент нельзя было делиться ни с кем. Она пожалела, что с ней нет Надари Кандо. Акорне необходимо было поговорить с тем, кто смог бы понять, что она чувствует. Надари так много повидала и столько всего совершила, что ее уже ничто не удивляло и не шокировало. И она не из тех, кто укоризненно прищелкнет языком, столкнувшись с выражением отрицательных эмоций. Когда у Надари возникали отрицательные эмоции, тому, кто причинил ей боль, обычно приходилось или разделить эту боль с ней, или, что происходило чаще, погибнуть.