Читать книгу "Жених для няни - Галлея Сандер-Лин"

Котёнок, который от страха оцарапал спасителя, вырвался и юркнул в подворотню, а я, отмерев, ринулась к Димке, сняла с него рюкзак и помогла встать на ноги. Нет, он не плакал, но посмотрел так, что стало понятно: ему очень больно. Штаны на коленях и курточка на локтях продраны, сквозь дыры проступают наливающиеся кровью ссадины. Благо, до дома недалеко.

— Какой же ты молодец! — я не знала, что в такой ситуации лучше сказать, но вместо ахов и охов решила его похвалить и подбодрить. — Всё хорошо. Пойдём, промоем твои боевые раны! А потом позвоним тренеру и предупредим, что нас сегодня не будет.

Подхватив рюкзак воспитанника, я осторожно взяла мальчика за руку и повела за собой. На этот раз он не вырывался, спокойно шёл следом. Я двигалась очень медленно, потому что прекрасно понимала: Диме больно идти. Его ладошка подрагивала (кажется, он старался перетерпеть боль и сдержать слёзы), и я машинально пожала её чуть крепче, чтобы хоть так выразить ему свою поддержку.

В дом я вошла с мыслями об аптечке. Нам навстречу как раз вышла Мария Ивановна с хныкающим Тимкой на руках и, окинув нас рассеянным взглядом, направилась в сторону спальни. Переглянувшись, мы отправились следом, и когда женщина была уже на пороге, Дима не выдержал и окликнул её.

— Мам, — позвал мальчик немного растерянно.

Он явно нечасто попадал в подобные ситуации, и сейчас без всяких слов было понятно, что ему хотелось немного внимания. Чтобы мать подошла, возможно, всплеснула руками, обняла его и сказала, что всё в порядке и ничего страшного не случилось, а потом промыла раны и намазала мазью. То есть то, что обычно делают мамы.

— Иди… во дворе поиграй, — мать, укачивая кричащего малыша, захлопнула дверь прямо перед носом Димки, и он отшатнулся, словно от удара, а я… Мне так обидно за него стало, будто он был мне не воспитанником, а братом. Хотя я не винила Марию Ивановну: после рождения младшего сына она и так измотана и вся на нервах, поэтому на старшего сил почти не остаётся. И в данный момент госпожа Зарецкая, будучи занята Тимофеем, наверное, просто не заметила, что Дима поранился.

А дальше случился порыв сострадания и всколыхнулось желание утешить человека, когда ему плохо. Не вполне сознавая, должна я это делать или нет, подбежала к нему и обняла. Мальчишка вздрогнул, очнувшись от оцепенения. Ну вот, сейчас оттолкнёт и скажет, что он не маленький, чтобы его тискать. Но Димка… он вдруг вцепился в меня крепко-крепко и уткнулся головой в плечо. Вскоре ткань блузки намокла от его тихих слёз.

В этот момент я поняла, что лёд между нами треснул, и так мне хорошо стало! Ощутила себя чуть ли не приёмной матерью. Захотелось защитить этого мальчонку от всего плохого, что могло встретиться на пути, словно теперь он и правда стал мне сыном. Я даже подумала, что, наверное, теперь готова к материнству. Перестала считать, что мне рано об этом задумываться, что это произойдёт совсем нескоро, когда-нибудь потом… В конце концов, мне уже почти семнадцать. Возможно, встреть я достойного парня, то через пару-тройку лет вполне могла бы родить и собственного малыша. Ух, как бы я его любила! И уж точно никогда бы не захлопывала дверь перед его лицом!

Тогда я даже не догадывалась, что годы спустя этот самый мальчишка, став сильным и самодостаточным мужчиной, будет вот так же успокаивать меня. А если бы знала, то с ещё большим трепетом прижала бы его к своему сердцу, даря то тепло, которого ему в те минуты безумно не хватало.

Промывание ран Димка выдержал с мужеством взрослого. Он больше не плакал (и, кажется, даже стыдился, что проявил слабость и дал волю слезам), только втягивал воздух сквозь стиснутые зубы, когда я заливала ссадины перекисью и та шипела белой пеной. Валентина Семёновна зашла в гостиную, где мы проводили процедуры, всплеснула руками, а потом принесла нам печенья и какао с молоком.

— Ох, пострелёныш, уже где-то нагеройствовался, — покачала она головой. — Ну ничего, сладенького попьёшь — всё легче будет.

Кухарка-экономка хоть и добрая женщина, но у неё полно забот по дому и готовке, поэтому Димке перепадают лишь крохи её внимания, вот как сейчас. Зато когда на душе пасмурно, можно на пару с воспитанником нагрянуть к ней на кухню и поживиться всякими вкусностями. Моя мама сначала удивлялась, что после работы я прихожу не голодная и даже в хорошем настроении, а потом она узнала, как обо мне тут хорошо заботятся, и перестала понапрасну переживать.

В общем, я всё больше привыкала к дому Зарецких… и, конечно же, к Димке. Он был моим стимулом, светом во тьме. Схватывал на лету, старался и смотрел умными глазами, этими своими демоническими глазищами. И я всё чаще думала о том, что же с ним будет, как справится с одиночеством, когда я уйду.

Нет, Мария Ивановна не была плохой матерью, просто есть такие люди, которые могут делать несколько дел одновременно, а есть и те, которые сосредотачиваются лишь на одном и только доведя его до конца (или как минимум до какого — то промежуточного результата) переключаются на что-то другое. Так было и с её отношением к Димке. С самого рождения сын был для неё смыслом жизни, она его очень любила (он мне рассказывал), однако когда родился Тимка, женщина переключилась на младшего и всю себя стала отдавать уже ему.

Наверное, именно поэтому Диме, привыкшему к вниманию и заботе, было ещё сложнее принять тот факт, что теперь о нём, кажется, все забыли. И что-то мне подсказывало, что родись со временем в доме ещё один малыш, то Тимофей тоже будет «забыт». Но сейчас. сейчас мать очень его опекала и не подпускала никого постороннего, только мужа и сына. По её словам, няню можно нанимать только для подросших детей, которые уже достаточно взрослые и «всё понимают», а вот с младенчиками рядом должна находиться только мама, возле малыша не место чужой женщине.

Честно говоря, в этом вопросе я была с ней солидарна, поэтому в те моменты, когда мы с Димой приходили навестить его маму и Тимку, я держалась в сторонке и издалека наблюдала, как старший братик играет с младшим, шурша погремушкой, до которой малышонок норовит дотянуться ручкой. Да, Димка был хорошим старшим братом и присматривал за малышом, когда маме особо остро требовался отдых. Собственно, даже верную Валентину Семёновну, которая работала в доме уже далеко не первый год, к ребёнку пока не допускали, не говоря уже обо мне.

Конец апреля баловал хорошей погодой, и я решила, что наши с Димой домашние посиделки можно разбавить прогулками по городу. Собственно, почему нет? Не только же в окрестностях дома гулять. Спросила разрешение у его мамы, чтобы отвезти Диму в зоопарк.

— Ангелина, под твою ответственность. Не потеряй его там, — строго сказала Мария Ивановна. — Он уже в детстве один раз терялся, как раз в зоопарке, еле нашли. Я тогда чуть не поседела.

— Мам, ну это когда было, — смутился подопечный. — И у меня ведь телефон есть. Не волнуйся.

— Действительно, не волнуйтесь, я от него ни на шаг не отойду! — заверила Зарецкую. — Да Дима и правда уже взрослый: не только не потеряется, но и сам кого хочешь найдёт. Да, Дим? — и подмигнула мальчишке.